– Потанцуем, el niсo? – потешалась она, играя на публику. В данном случае своих усмехающихся товарок. – Сеньоры и сеньориты, белый танец! Мальчикам отказ запрещен!
И снова атака. На этот раз я был готов и почти отбил ее, получив лишь касательный по скуле. Отступил. Вздохнул. Да, я слабее, противопоставить ничего не могу.
Эта мразь тоже отошла на пару шагов и откровенно скалилась. А что она мразь, я убеждался с каждой секундой. В уголках ее глаз плясали демоны надменности. Она играла в кошки-мышки, полностью доминируя над «мышкой», и агония «мышки», желание выжить, доставляла ей несказанное удовольствие.
Нет, убивать меня не будут. Даже для таких крутых девочек это чересчур. И калекой меня делать – тоже. В отличие от Толстого. Ее удары были мягкими и плавными, она только обозначала их. Унижение. Они пришли сюда ради него. Указать зарвавшемуся мальчику его место. Он – никто.
Атака, еще и еще. У нас сложился некий подвижный паритет, она особо не усердствовала, я в основном защищался, и было время рассмотреть ее внимательнее, выражение лица, глаз, губ. «Мелочи» подчас говорят о человеке гораздо больше, чем можно узнать за часы слепого общения.
Надменность. Мысль зацепилась за это слово, и я вдруг сделал новое открытие. Ведь именно так, как сейчас на меня, они смотрят на всех людей вокруг! И на площади у фонтана, и даже в галерее! Тогда я не обратил внимания, мысли были заняты другим, но теперь, видя этот взгляд, понимаю, что он означает. «Мы – элита, белая кость, вассалы королевы. Мы способны на все, лишены таких условностей, как понятие ценности человеческой жизни, и главное, неподсудны для вашей правоохранительной системы. Мы выше вас! Мы – другие! А все, кто не с нами, быдло!»
И я, представитель оного быдла, вдруг решил, что имею право оказаться среди них.
Они пришли не потому, что я мальчик, а потому, что не вписывался в ИХ нормы. Не прошел того, что про шли они, и прочее, прочее. Я – изгой, и, если до сих пор этого не понял, они объяснят мне все на пальцах. Точнее, на кулаках.
Я молча проглотил ком. Не выстою против них, даже против одной, не говоря о пяти. Хотя и должен, нет, ОБЯЗАН поставить их на место. Теперь это моя ноша, мой крест, мой смысл жизни. Я не могу позволить какой-то корпусной дряни жить с осознанием всемогущества.
Когда-то я шел на бессмысленный явно провальный бой, убивать Толстого. Ни на что не надеясь. Потому что не мог иначе. Dйjа vu. Ситуация повторяется. Я снова должен. Убить? Ну, или попытаться это сделать. Или сделать еще что-то зверски плохое, но сбить спесь с этих сучек.
У меня два преимущества. О первом они знают, хотя плюют на него, считая несущественным: они не могут бить меня в полную силу, не могут убивать. О втором преимуществе им неизвестно, а потому это реальный шанс добиться цели.
Призвать дракона.
Я атаковал быстро и стремительно. Еще и еще, не давая опомниться. Решение принято, цель поставлена, больше не надо экономить силы. Я бил, получал и бил, закипал. Тигр, спящий внутри, понял, что теперь его выход. Да, я откроюсь, укажу сеньорам из корпуса на свой главный недостаток, если, конечно, выживу. Я сгорю в огне, в этом пекле. Но я ДОЛЖЕН это сделать! ДОЛЖЕН ее достать!
Моя атака оказалась слишком стремительной, черненькая не ожидала такого, и вот уже передо мной другое лицо, делано сосредоточенное. Хотя нет, не делано. Меня оттеснили от своей, пропустившей удар, перестали считать мышкой, а это достижение. Что ж, девочки, белый танец так белый танец. Сами пригласили!
* * *
Они менялись постоянно, не давая мне по-человечески закипеть. Гоняли, выматывали, и я ничего не мог поделать. Пока не мог. Они не только защищались, но и атаковали, правда, всерьез меня не воспринимали – удары были мягкими, будто нежные касания. Они издевались, как и планировали, просто теперь делали это без покровительственной улыбки на лице. Можно доводить не только слабого, с сильным гораздо интереснее!
Раз, раз! Мимо моего виска пролетел ботинок. Бум. Кажется, достал. Точно, смена противника. Они меняются каждый раз, как я кого-нибудь достану, даже если просто зацеплю. Таковы правила игры. И я вдруг понял, что делать. Черненькая! Надо дождаться ее.
Эта сука здесь за главную. Комвзвода. Это она разговаривала со мной за всех и приказала выгнать малолеток, вот и получит свое, как главная. Только бы у меня получилось, только бы все вышло!
Атака, еще атака, смена противника. Хуанито, побереги силы! Понадобятся! Да, Норма хорошо сделала, показав тебе представление, предоставив несколько дополнительных минут отдыха перед схваткой с этими. Но силы уже на исходе, у дракона может просто не получиться.
Атака, еще атака, блок, уход. Смена противника. Ага, коза, вот и ты.
Я вспомнил все. Толстого, его унижения. То, что мне пришлось кровью доказывать свое право на имеющееся у меня по закону от рождения. Устроенную им дедовщину, его порядки и «право сильного». Она – тот же «Толстый», только местного разлива. Где-то скована уставом, где-то неписаные правила не дают развернуться, но их обоих объединяет презрение к тем, кого считают ниже. Если меня сюда возьмут, эти шмары устроят мне новую школу имени генерала Хуареса. От чего ушел, к тому и пришел.
Я – титуляр. Везде и во всем. Всегда. И чтобы выжить, мне нужно постоянно доказывать обратное. Это СИСТЕМА, от нее никуда не деться.
А я не хочу что-то кому-то доказывать. Надоело!
Дракон проснулся. Его рев мог обрушить стены этого подземелья, очень жаль, что его слышал лишь я один. Моя верная проклятая и благословенная спутница вышла на сцену, тушите свет. Пускай меня убьют, искалечат, вышвырнут, я ее достану. Потому что я не могу как все.
И я достал ее. Не я, дракон. Несколько обманных движений, затем удар.
Она испугалась. Следующий ее удар был нанесен в полную силу. Я обозревал действо как бы со стороны, как зритель, но видел и замечал все. Еще и еще удар – эта ловкая сучка двигалась с неимоверной грацией, но теперь ее плюс стал минусом, мне плевать на ее легкость и скорость. У меня козырь, которого нет и не будет у «ангелочков». Сила. Даже блоки их подвижны и динамичны, они физически не могут принять полноценный мужской удар, выпад настоящего дракона. И теперь она может лупцевать меня со страшной скоростью, пусть хоть зайдется в танце, несущий смерть кулак все равно найдет цель, пройдя ее блоки, как нож сквозь масло.
Стоящая справа от нее напарница пошла на выручку. Атака, мой присест и контратака в ответ. Она отступила, но я кинулся не на нее. Я кинулся в сторону, догонять ошеломленную черненькую.
Та встретила, оклемалась быстро и скорее удивилась, чем была обескуражена, но теперь с ней сражался не Хуан Шимановский, мальчик-латинос со странной фамилией, неумный и выпендрежный юноша, против нее стоял дракон, свирепый, злой, не чувствующий боли.
