Пират был прав еще и в том, что лишь немногим дано остаться здесь людьми. Когда на копи явился офицер-вербовщик, обещавший каторжанам полное прощение за участие в обороне столицы, стоило ли удивляться, что на его призыв из полутора сотен отозвались лишь двадцать три человека?
Огюст Жерве и Руис Эскобар конечно же были в их числе. А Диего Эстрада и Педро Сантос — нет.
— Выстоите — честь вам и хвала. Не только прощение заработаете, но и карьеру сможете сделать. Побежите — вас переловят и расстреляют, как собак!
Офицер — зверь. Сам не из пиратов, наемник. Дело свое знает туго, потому желания возражать ему не возникло ни у кого. Даже у осужденных флибустьеров, поначалу бурчавших, что им, морским волкам, придется подыхать на суше. Руис тем более не горел желанием проверять, тяжелый ли кулак у господина офицера и распространяется ли пиратский запрет мордобития подчиненных на выслуживавших амнистию каторжан. Приказано носа не высовывать из казармы — пожалуйста. Хотя жаль, неплохо было бы родителей навестить. Приказано на полигоне по полдня вертеться, новые ружья осваивать — тоже никаких возражений. Санто-Доминго-де-Гусман… В этом городе Руис родился. Этот город он любил и готов был защищать от кого угодно. А кто там сидит в Алькасар де Колон — испанец или пиратка — в данный момент неважно.
Около полигона то и дело появлялись пиратские офицеры: присматривали среди «сухопутных крыс» пополнение на свои корабли. Четверых осужденных джентльменов удачи уже забрали их прежние капитаны — отрабатывать амнистию в качестве простых матросов. Огюст и Руис держались вместе, потому хорошего канонира до сих пор не увели в порт. «Мальчишку», видите ли, брать с ним за компанию влом, все равно при первом же залпе сдохнет. Но когда заявились братья Пикары… Огюст рассказывал: «Я ведь у Пьера Пикара был старшим канониром. Так бы и служил сейчас, да грех на душу взял. Приметил за бочонком спрятанный кошелек. Заглянул тихонечко, а там золотишко. И вместо того чтобы честно сложить в общую кучу для дележа, завязал в кушак. А боцман возьми и проверь… Хорошо, что Пьер в тот день добрый был, не то болтаться бы мне на нок-рее». И вот этот самый капитан Пьер Пикар вместе с братцем Роже пришел поглядеть, нельзя ли кого заграбастать на свою посудину…
— Это ты меня ножом пырнул, парень? — Роже Пикар, как ни странно, был трезв как стеклышко, хоть и вид имел самый неряшливый.
Руис, заряжавший ружье, лишь мазнул по пирату равнодушным взглядом.
— Если не отойдешь, я пырну тебя снова, — спокойным, будничным тоном произнес он, защелкнув замок ружья. — А еще лучше — пристрелю.
Пират, что удивительно, нисколько не возмутился. Заржал, как некормленый жеребец, и почти по-дружески хлопнул Руиса по плечу.
— А ты мне нравишься, парень, — гоготал Пикар. — Эй, Пьер! — это уже братцу. — Поди сюда, я тут кое-что нашел!
Из дневника Ажеймса Эшби
Завтра все решится — жить нам дальше или умереть.
У Эли тоже душа не на месте. Как она сама сказала, это все равно, что бояться экзамена, к которому не готов, только в сто раз хуже. А завтра все равно наступит, и придется как-то выкручиваться. Я не учился в университете, как Эли, но прекрасно ее понимаю. Не сказал бы, что мы так уж не готовы к этому экзамену, однако… У нас кое-какое превосходство в оружии и выучке, у англичан (с ума сойти — я ведь и сам англичанин!) превосходство в количестве. А как мои бывшие соотечественники умеют пользоваться сим преимуществом, я знаю получше иных на этом острове. И что нас ждет в случае поражения, тоже очень хорошо представляю.
Дон Альваро не без доли мрачной иронии сообщил, что учел свои картахенские ошибки и город к обороне готов полностью. Старик сильно сдал после кончины супруги, доньи Мерседес. Двух недель еще не прошло. Только нешуточная опасность, нависшая над городом, удержала его от немедленного ухода в отставку. Но после сражения, если все сложится благополучно, городскому совету предстоит выбирать нового мэра.
Если все сложится благополучно…
Мы поднялись на борт «Гардарики» еще до заката. Даже маленький Робин почуял, что с нами неладно. Всегда такой веселый, наш Малыш был непривычно тих. Джон и вовсе просился взять его с собой: мол, ему уже целых пять с половиной лет, может идти в юнги… Эли не стала обижать его. «Юнга! — совершенно серьезно сказала она, а Джон вытянулся в струнку, как на шканцах. — Приказываю вам отправляться в собор Санта-Мария-де-Энкарнасион и защищать укрывшихся там горожан не щадя собственной жизни!» Что оставалось нашему старшенькому? Принять от Эли кортик с пистолетом и отправляться в собор. Выполнять приказ, коль сам напросился. Все домочадцы во главе с Джорджем уже там. Как и многие другие, нуждающиеся в нашей защите.
В нашей защите…
Когда я впервые оказался на пиратском корабле, Причард сразу объяснил мне нехитрые правила: в бой идут все вместе, но каждый дерется за свое. Он был прав тогда, он прав и сейчас. Многие годы мы были кораблем без порта приписки, разбойниками без чести и совести, пушечным мясом великих держав. Нас собирались отправить на свалку, как это случилось в мире Эли. Нас уже несло течением и ветром истории на рифы, но мы сумели в последний момент бросить якорь, уцепиться за этот клок земли. И начали устраивать на нем жизнь по своим законам, которые во многом куда справедливее законов старых европейских королевств. И этого нам не простили… Сен-Доменг — своя земля, своя гавань. Многие из нас идут умирать за нее, ибо это все, что они имеют. Многие — за свои семьи. Причард вон на днях явился: «Мне нравится мой трактир, — говорит. — Я слишком стар, чтобы снова оказаться без крыши над головой и без фартинга в кармане». Итак, он идет на смерть за свой трактир. А мы с Эли, Билл, Жером, Влад, иные капитаны — собираемся защищать своих детей. Их будущее. Веская причина, чтобы выжить, не так ли?
Видит Бог, больше всего на свете я хочу увидеть завтрашний закат. Но как же много для этого придется сделать!
Глава 7
Что такое «не везет» и как с этим бороться
1
— Паруса на вест!
Крик марсового, прозвучавший на рассвете, застал Галку и Джеймса уже на мостике. Ветер юго-восточный, довольно крепкий. Англичанам явно не в радость идти в крутом бейдевинде. Потому до боевого столкновения оставалось еще часа два. Достаточно, чтобы не только пересчитать корабли противника, но и внести последние коррективы в свои планы.
«Не так и много должно быть этих корректив, — думала Галка, разглядывая казавшиеся белоснежными паруса вражеских линкоров. Но уж кто-кто, а она точно знала, что при ближайшем рассмотрении паруса наверняка будут серыми, в потеках, кое-как зашитых прорехах и заплатках. Океанский переход — не фунт изюма. — Ветер зюйд-ост, значит, в действие вступает план номер два. При плане номер один с ветром норд-ост инглезы вовсе не подошли бы к гавани, их бы все время сносило от города в открытое море… Итак, план номер два. На „раз“ строимся линией перпендикулярно их первой линии, и, пока они воюют с фортом Бон Шанс, устраиваем флагману веселую жизнь. „Два“ — поворот „все вдруг“ по ветру, приближаемся, снова становимся стенкой и устраиваем не менее веселую жизнь следующему за флагманом линкору. Потонуть они вряд ли потонут — с шести-семи кабельтовых при такой волне попасть будет трудненько, что нам, что им — но повреждения получат приличные. И тут попадают под огонь Либертэ. Тоже мало приятного. Тогда у них останется один выход: строить против нашей линии стенку из трех-четырех линкоров и пары тяжелых фрегатиков, а прочие, подбитые, под их прикрытием ползут к берегу. Там они опять начнут перестрелку с фортами и попытаются высадить десант, чтобы их подавить. И вот тут, особенно если они напорются на сюрпризы и станут, по ним влупят Турель де Рош и скрытые береговые батареи… Если же не поползут, а сдуру сунутся в линию — еще лучше. Десанта не будет даже в плане, а Турель де Рош все равно даст им прикурить. Ну а со второй линией — там уже дело техники. Причем и в переносном, и в прямом смысле».
