Эрнест усмехнулся снова.
– Да ты не обижайся. Я многое повидал, есть с чем сравнивать. Солонь ваша не на хорошем счету. Поговаривают, нечисти недобитой там бродит много. Гнезда их разворошили, вот они в глушь и подались. Не встречал?
– Нет…
– А откуда амулет такой мудреный достал? – сощурился Эрнест. – Только не ври, что на распродаже у заезжего купца выкупил.
Игнат выдержал пытливый взгляд, ответил спокойно:
– Не на распродаже. От бабки мне в наследство перешел.
Эрнест еще какое-то время сверлил его недоверчивым взглядом, потом сдался и кивнул согласно:
– О том и говорю. Не ты, так бабка твоя с нечистым зналась. Только мне своей шкурой рисковать неохота. Случись чего, на кого сына оставлю?
– Так не в первый раз идешь, – перебил Игнат. – Доведи до места заповедного, а дальше я сам справлюсь. Большего не прошу.
– Тогда приезжай, парень, летом, – предложил Эрнест и наклонился над столом, зашептал доверительно: – Сейчас время недоброе, межсезонье. Тайга оживает, болота открываются, грань между мирами истончилась.
Игнат поежился, подумал:
«Видать, не зря такую пору Званка выбрала, да и черт велел к сроку успеть».
А вслух сказал:
– Некогда ждать. До Навьей седмицы поспеть надо.
– А-а… – протянул Эрнест и, осклабившись, откинулся на спинку стула, будто теперь все стало ему понятно. – Так бы сразу и сказал. Тогда не ври, что с чертями не знаешься. В Навью седмицу черти да ведьмы полную силу обретают. Немудрено, что им тайны заповедные к этому сроку понадобились.
– А ты, никак, сам с нечистым встречался? – не остался в долгу Игнат. – Больно осведомлен об их обычаях.
– Может, и встречался, – не стал спорить Эрнест. Помолчал, размышляя. Потом спросил снова: – Значит, не откажешься от задуманного?
– Не откажусь, – твердо ответил Игнат.
– И не боишься?
– Нет.
– Добро!
Эрнест хлопнул себя по коленям, поднялся из-за стола. И сердце Игната тревожно заколотилось, когда он понял: дело решенное.
– Значит, завтра поутру и отправимся, – сказал Эрнест. – Если, конечно, не передумаешь. – Он окинул насмешливым взглядом поднявшегося следом Игната, качнул головой. – Только, боюсь, не передумаешь ты. Прадед Феофил таким же был. Тоже по лесам бродил, искал чего-то, пока сам не сгинул. Такие, как вы, к голосу разума глухи. А сердце и вовсе слушать нечего, оно у вас тоской отравлено. Вижу, что не будет тебе, парень, покоя, если задумку свою не выполнишь. Ведь так?
Игнат не отвечал, молча глядел исподлобья. И чудилось ему, что не маятник отстукивает минуты, а мертвая Званка шепчет, соглашаясь: «Так, так…»
Но больше на эту тему Эрнест не заговаривал: весь последующий день они потратили на сборы.
В очередной раз Игнат столкнулся с девушкой, когда набирал кипяток для чая.
Протискиваясь в узком тамбуре, она стрельнула на парня лукавыми зелеными глазами, черные кудряшки подпрыгнули в такт покачиванию вагона. Игнат посторонился, пропуская девушку, но быстрым взглядом охватил ее ладную фигуру, пока она окончательно не скрылась за дверями туалета. Вздохнул, снова переводя взгляд на проржавевший снизу кран, из которого тонкой струйкой текла водица.
Через двое суток пути Игнат уже мечтал сойти, наконец, с постоянно качающегося состава на платформу приграничного Заграда. Именно оттуда, если верить Эрнесту, начинался путь в сердце тайги, в Шуранские земли, куда не ходили и сами пограничники, а только одни чистильщики. И уже в местах заповедных и непролазных можно прикоснуться к тайне вековой давности, оставленной не то чужаками, не то потусторонней силой.
Весь первый день перед глазами Игната стоял образ провожавшего их Сеньки: рыжий мальчонка в безразмерной куртке. Взгляд сосредоточен, брови нахмурены, а губы так и дрожат. Рядом – соседка Вилена, женщина с рыбьими глазами, невыразительными и водянистыми. Голос ее надтреснут и визглив, и как она ни клялась, что в отсутствие отца Сеньке будет житье, как сыру в масле, Игната эти слова не убедили. И он нарочно отвернулся от окна, пытаясь справиться с нахлынувшим чувством вины.
Эрнест в тот день был издерган, но молчалив, и больше не изводил парня расспросами. Да и сам Игнат не навязывался, отсыпался в тепле, с головой укрывшись одеялом и сжав в кулаке ключ.
Новые соседи по вагону появились в глубокой ночи.
Игнатов сон был чуток и беспокоен, а потому он сразу поднял голову от подушки, услышав шаги и возню. Но увидел соседей только утром.
Сползая с верхней полки, Игнат едва не полетел головой вниз, когда в купе внезапно просунулась круглая мордаха и сладкий голосок поинтересовался:
– А нет ли у вас, случайно, сахара?
Игнат тяжело спрыгнул на пол, ударился плечом о полку, скривился и растерянно ответил:
– Сейчас поищу…
И принялся тормошить храпящего, как медведь в берлоге, соседа. Эрнест долго не просыпался, отмахивался, потом приоткрыл один глаз, выдохнул вместе с запахом нечистых зубов:
– Черта им, а не сахар!
Повернулся на другой бок и засопел снова. Игнат почувствовал, как его щеки наливаются румянцем.
– Фи, как некультурно! – прокомментировала девушка, сморщила курносый нос и хлопнула дверью купе. Должно быть, побрела к проводнику на поклон. Игнату осталось только смущенно улыбаться ей вслед.
Позже он узнал, что девушка путешествует не одна. Был с ней дед, моложавый и интеллигентный, в своем пенсне похожий не то на земского врача, не то на учителя. Он говорил мягким, мурлыкающим голосом и часто наведывался в тамбур – покурить и перекинуться с проводником парой слов обо всем на свете, начиная с политики и заканчивая посевной. Было в этом старичке что-то теплое, простое, внушающее доверие. И Игнат подумал, что с большим удовольствием разделил бы купе с этими милыми людьми, чем с угрюмым и неприветливым Эрнестом.
От задумчивости очнулся, когда горячая вода перелилась через край и обожгла Игнату пальцы. Он отдернул руку, и тотчас же в спину ударили. Толчок был несильным, но израненная спина отозвалась резкой болью, и стакан полетел из разжавшихся пальцев. Водой плеснуло на голые ноги. Игнат охнул и разразился короткой бранью. Но, повернув голову, встретился взглядом с расширенными зелеными глазами незнакомки – как в омут провалился, и волна накатила, начисто слизав из памяти и думы о Званке, и вину перед покинутой Марьяной.
– Прости, – растерянно пробормотала красавица. – Я такая неловкая…
Она перевела взгляд на откатившийся под ноги стакан, а затем быстро наклонилась за ним.