Мсцишевский встал с кресла и вышел, оставляя нас. Он мне как-то намекнул недавно, что ему знакомо это умопомрачение, — понимает он мол меня, как никто другой. Нет, не понимает… Не творил поляк таких дел. А если и творил… Не ждала его тюрьма после ночи с девушкой, не была ему тюрьма платой. А если и была… На войну его точно никто не посылал, как меня пошлют, если я в тюрьму не попаду, если я вообще выживу.
Агнешка встала передо мной, махнула рукой в сторону распахнутой двери.
— Он сказал, что ты!..
Я поднялся, покачнувшись, направился ко входу в каморку. Закрыл и запер дверь. Схватил Агнешку дрожащими руками.
— Агнешка, не надо о нем.
— Ты убил! Невинного человека! Он рассказал!
— Что? Я? Кого?
— Не трогай меня! Ты что, со счета сбился?!
Она горит гневом. Хрупкая девушка у меня на глазах превращается в разъяренную тигрицу, забывая про мою силу и свою слабость. Она в бешенстве и будоражит меня. Кровь вскипает и пузырится, заставляя меня трястись в лихорадке. Я впиваюсь в ее шею поцелуями, не взирая на ее сопротивление. Она борется, отбивается, бросается в сторону… Сломя голову кидаюсь за ней, хватаю… Она изворачивается, вырывается… А сердце гонит в мои вены крутой кипяток.
— Ты пьян!
— Нет.
— Он все рассказал мне про того! Рассказал, как тот освободил его! И про то, как ты вернулся и убил того — рассказал!
— Не надо про священника и про… Агнешка…
— Не трогай меня! Ты убил его! Хайко! Ты убил его!
— Хайко? Хайко… Это был я…
— Знаю, что ты! Знаю, что ты убил его! Зачем?!
— Это был я… Я — Хайко… Я — был им… Хайко только еще одно лицо — мое лицо… Агнешка, я могу не вернуться… Я не могу ждать, Агнешка… Я отдам тебе жизнь, только и ты…
— Нет!
— Я прошу тебя, Агнешка… Согласись… Только согласись… Я не хочу так — силой… Только я хочу так, что…
Она закричала — так истошно, что я зажал ей рот рукой. Едва заметил укус и кровь на ее губах — мою кровь… на ее горящих губах. Я слышу скорые шаги, хлопанье дверей, голоса… Только шаги все тише… и в глазах все темнее. Я оттолкнул кого-то, кто оказался у меня под рукой. Кажется, Крюгер… Толкнул старика с силой. Вспомнил, что он тощ и хил, но только одновременно с действием. Как вспомнил, так и забыл — и про падение на пол чахлого старика, и про подошедшего со спины мощного поляка.
— Ты что делаешь, Ян?! Ты что не видишь?! Не хочет она!
Войцех перекинул руку мне через шею, стараясь придушить, оттащить. Срываю его руку, выворачивая. Он высвобождается, бьет меня под дых. Я не блокирую удар и… Удар в надбровье, в скулу…
Он бросил меня к стене. А я… Меня так трясет, что я не могу ни говорить, ни думать… не могу стоять на ногах. Мсцишевский отодвинул, еще держащего меня за ворот, Войцеха… и я рухнул на пол в горячечном ознобе и в бреду.
— Войцех, он совсем пьян и плох. Отведи девушку подальше. И немца прихвати — подними его.
Ненавижу их… ненавижу себя. Их всех! А себя больше всех остальных!
Седой поляк подтащил меня к потертому креслу, свалил меня на него и сел напротив.
— С тобой такое впервые, Ян?
— Да…
— Я надеялся на это — это еще простительно. Ты должен проявлять выдержку.
— Должен…
— Должен держать себя в руках.
— Да…
— Так возьми себя в руки!
— Не могу! Не могу я! Не могу больше! Терпеть больше не могу!
Поляк поднялся, сдергивая с меня мой расстегнутый ремень. Он одернул тускло отсвечивающую пряжку, проверяя на прочность.
— Я надеюсь, что ты простишь мне это. Я знаю, что простишь. Я бы не сделал этого, если бы не считал тебя моим вторым сыном, Ян.
— Вы что?! Вы что делаете?!
Поляк крепко приложил меня твердой рукой. Тяжелая пряжка заехала мне по лопаткам. Перехватил ремень, вырывая у него из рук и… Намотал ремень на руку и… Поляк сурово покачал головой, и я повесил голову, опустил руки.
— Ты заслужил, Ян.
— Да знаю я. Знаю. Забыли…
— Нет, Ян, — злись на меня, но не забывай.
Вашу ж… Какой позор! Стерпеть порку! Порку поляка! Вашу ж… Теперь меня трясет не только от страсти, но и от — злобы! Заслужил — знаю! Только меня колотит от злобы так, что стиснутые зубы трещат! А душа немо орет… Агнешка, пойми меня! Прости! Пожалей! Я же болен! Я же боюсь себя! Боюсь, что это одержимое чудовище в отражении являет мне — мое истинное лицо! Я боюсь этого лица — своего отражения! Нет, я не такой! Я болен! Я должен, я буду бороться с этой болезнью! Я добьюсь тебя, Агнешка!
Агнешка сторонится меня. А главное, — она скрывается от моих глаз за широкой спиной Войцеха. И она не только отгораживается им от меня. Я вижу, что он… Он нравится ей — Войцех. «Медведь». Поверить не могу. Он же — тупой и… Он — преступник. А она доверяет ему. Она просто не знает его. Он кажется ей порядочным из-за его прямоты, когда я кажусь ей нечестным из-за смены лиц и имен. Но все только видимость, все — только кажется. Ревность рвет тельняшку у меня на груди, но я терплю и сдерживаюсь.
Мсцишевский налил мне еще водки, но я мотнул головой, отказываясь.
— Меня не спиртом, а снотворным накачивать нужно.
Поляк сдержано наклонил седую голову.
— Не такая девушка тебе нужна, Ян.
— Она красива, она чиста…
— Не для тебя она, и ты — не для нее.
— Да я ж не урод и не…
Поляк растянул рот, прижимая руку к сердцу.
— Снаружи, нет… А внутри…
— Нет, я не такой.
— Такой, Ян.
Я сбросил чертовы часы и цепь.
— Только с виду такой. Только видимость такая. Вышло так… А на деле я…
— Такой. Как я. Как я, когда был молод.
— А какой вы были?
— Отчаянный. С холодной головой и с горячей кровью, Ян. Завела меня горячая кровь на такую обрывистую дорогу, что и холодная голова с дороги той не свела, — только сорваться в пропасть и пропасть не позволила.
— Похоже вообще… Да не той дорогой я иду.
— Той, Ян. Одной мы идем дорогой.
— Цели у нас разные.
— К разным целям одна дорога не ведет.
— Точка на наших путях стоит, от которой они расходятся в разные стороны.
Поляк задумчиво наклонил голову, стыкуя расставленные пальцы.
— Когда я был молод, и я шел к другой цели, Ян. Но пришла старость, кровь остыла и со мной осталась только холодная голова.
— Хотите сказать, что надо сойти с опасного пути, пока не поздно?
— Нет, Ян… Ты не сойдешь — не сможешь. Я хочу сказать, что тебе надо забыть об этой девушке. Погубишь ты и себя, и ее, Ян.
— Нет, я спасу ее.
— Спасешь и погубишь. Помяни мое слово, Ян. Нет у вас будущего.
