Вырвав «Манипулятором» провода из зажимов ключа аккумулятора, не мудрствуя лукаво, активируя контур вуали, я пробил «пенальти» в голову ничего не подозревающего Виталия.
— Катись колбаской….
Не обращая внимания на отсушенную ногу и воющего Шаповалова, держащегося за голову, взяв винтовку, я отщёлкнул магазин и передёрнул затвор, выкинув патрон из патронника.
— Очуметь… — Откинув винтовку, подняв боеприпас чуть меньше пятнадцати сантиметров в длину, у меня вырвался свист. — Виталя, я тебе слон, что ли?
Ответа не последовало. Рычащий Шаповалов, закончив кататься по крыше, встав на четвереньки извлёк из нагрудных ножен камуфляжного охотничьего костюма нож. В тот же момент, последовала так называемая «Гильотина» в моём исполнение. Пятка тренировочного ботинка повстречалась с затылком Виталия, прибив его обратно к крыше. Нож тут же полетел в сторону, а я перевернул пребывающего в «лёгкой растерянности» Шаповалова на спину, усаживаясь сверху.
— У-у-убью! — Брызжа слюной прорычал крепкий, коротко стриженный парень с широким лбом в лыжной шапке, начиная вырываться, пытаясь скинуть меня с себя, будто необъезженный жеребец.
— Ты немного не в себе. У меня тут где-то успокоительное было, — похлопав себя по тренировочному жилету, я с торжествующим видом взглянул на сжавшуюся в кулак правую, активируя вязанку перчатки. — О! Так вот же оно….
Кулак с глухим хлопком впечатался в переносицу Шаповалову, после чего он бросил трепыхаться.
— Вроде подействовало… — Констатировал я, выдавая увесистую душевную оплеуху для закрепления результата. — Вот теперь можно разговаривать… А скажи мне Витасик, зачем ты хотел… Твою мать! Виталик! Как-то не «по-княжески» даже… Верблюд Аравийский….
Утерев плевок с лица, я лишь покачал головой, выдавая ещё одну оплеуху Шаповалову, который буравил меня безумными глазами.
— Водичка… — Продолжая сидеть сверху Шаповалова, подавшись немного в сторону, я взял бутылку с минеральной водой, которой этот «Ворошиловский стрелок» утолял жажду, пока сидел на позиции.
— Ты труп, Мышкин! — Последовала ещё одна угроза, после чего я натянул вязанную шапку, что была на Виталике, ему на лицо.
— Газированная, солёная… Хорошо. — После быстрого прочтения этикетки, содержимое бутыли полилось на лицо, прикрытое чёрной шапкой. — Охладись немного… Сейчас пролечивать тебя от бешенства буду, а то ты на разговор не настроен.
Отбросив пустую баклажку, получше натянув шапку на лицо Виталия, я не сильно, но методично заработал руками, корректируя портрет Шаповалову. Понадобилось около минуты, чтобы воинственный рык, полный праведного гнева, превратился в вой боли, сопровождаемый визгами.
— Хватит! Прекрати! Останов… Аааа! Мышкин!
— Вижу, ты готов к диалогу. — Констатировал я, задирая шапку, чтобы оценить масштабы проделанной работы. — Оуу… М-да… Немного перестарался, но ты сам виноват. Вот скажи мне, Виталь, почему ты хотел меня убить?
— Сссс… — Зашипел от боли разбитыми губами Шаповалов. — Ты сам знаешь причину….
— Я хочу услышать это от тебя.
— Из-за Тори… — Тихо сказал Виталий, после чего сорвался на крик.
В моей голове тут же создался вакуум. Сделав понимающее лицо, я лишь кивал, совершенно не слушая то, о чём мне сейчас говорил Шаповалов. Не от своей чёрствости, просто ничего нового всё равно от него не услышу, ведь подобные истории старше атминтиса, только действующие лица разные….
Когда у парня началась истерика, а он что-то взахлёб пытался мне доказать, заливаясь слезами, я слез с него, усевшись рядом на запорошённую редким снежком крышу.
— Не реви, Виталий. — Прервав душевные излияния Шаповалова, на моём лице отразилась брезгливая гримаса. — Нет более отвратительного зрелища, чем ревущий половозрелый мужик. Ты злишься, что с Викой я, а не ты, но не понимаешь одной простой вещи… Знаешь какой?
— Какой? — Хлюпая разбитым носом спросил Шаповалов, утираясь рукавом.
— Ты сейчас распинаешься, как она тебе дорога, как ты её любишь, что жить без неё не можешь, а я вот такой гадкий и прочее… — Я махнул рукой, поднимая промокшее седалище от подтаявшего подо мной снега. — Самая забавная штука здесь в том, что ты никогда не любил Тори. Да, ты хотел, чтобы она была с тобой, но не любил. Упёрся, как испорченный ребёнок… «Хочу вот эту игрушку, и всё тут!».
— Что ты несёшь? Да я….
— Ты хотел, чтобы она была твоей, но не любил. Вика никогда бы не ответила взаимностью на твои чувства потому, что видела это. — Я лишь развёл руками. — Женщины на подсознательном уровне чувствуют отношение к ним, и делают свой выбор руководствуясь этим чутьём. Кричишь, как ты сильно её любишь, но за всё время, что ты был рядом с ней, не предпринял даже единой попытки узнать её лучше….
— Что ты несёшь, Мышкин?! Я лучше всех знаю Тори! — Было видно, что мои слова сильно задели Виталия.
— Хорошо. — Пожав плечами, я протянул руку парню, которую он нехотя взял, чтобы подняться на ноги. — Ответь, что Вика больше всего ценит в людях?
— Не понял… — Потупил взгляд Виталий, хлопая опухшими веками.
— Ответь на мой вопрос. — Настойчиво повторил я, понизив голос. — Отвечай….
— Доброту… Наверное… — Растерянно произнёс Шаповалов, дёрнув плечами.
— Честность… Вика ценит честность по отношению к ней. — Покачал я головой, усмехнувшись глядя в припухшее растерянное лицо парня. — Какое лакомство больше всего она любит?
— Мороженное! Она его постоянно….
— Вика больше всего любит картофельные чипсы с обычной солью, которые не может позволить себе есть из-за того, что следит за фигурой, но раз в неделю балует себя, съедая три штучки. — Тяжело вздохнув, я вновь покачал головой. — Какие фильмы ей нравятся?
— Триллеры, наверное….
— Вика не смотрит фильмы, предпочитая им записи новостных прямых репортажей. — Видя, что Виталий начинает понимать, что я пытаюсь до него донести, вопросы продолжились. — Её любимый цвет?
— Серый, она часто….
— Нежно-голубой, Виталь. — Скорбно сообщив об этом, последовал следующий вопрос. — Это ты должен знать… Цвет любимых глаз… Какого цвета глаза у Вики?
— Серого… Будто серебряные. — Во взгляде парня появилось лёгкое торжество, которое тут же исчезло, когда он увидел моё смешливой выражение лица.
— А ещё?
— Что? — Удивился Виталий. — Они у неё цвета серебра.
— Не совсем, Виталь. У Вики не яркого выраженная гетерохромия. Левый глаз у неё действительно серый, а вот в верхней части зрачка правого, встречаются вкрапления голубого, если присмотреться. — Видя, что парень совсем приуныл, я решил на этом остановиться, хлопнув его рукой по плечу. — Ладно, Виталь. Идём со мной. Крыша не лучшее место, чтобы разговоры разговаривать. Давай выйдем через другой подъезд, — Предугадывая следующий вопрос, я решил пояснить. — Там просто Тори с Савой, Мэйли и Николай, а ты в таком виде. Давай — давай, идём… Найдём местечко получше, где мы сможем в спокойно обстановке поговорить о жизни за чашечкой «чего-нибудь-водки», и найти ответы на извечные вопросы «Как быть?», «Что делать?» и «Блондинки или брюнетки»… Есть у меня одно соображение….
Глава 18
— Снова расчленённых лошадей под «Хохлому» рясписываешь? — Наглая мордашка Зои перевесилась через моё плечо, а на стол рядом с моей рукой лёг кекс.
— А что ты добренькая такая? — Перевёл я тему, подозрительно поглядывая на Ермолову, выглядящую хитрее, чем обычно. — Отравить решила?
— Дурак… — Буркнула девушка, изображая обиду, после чего виновато потупила взгляд. — Это мой любимый кекс. Я это… Ммм… Извиниться хотела, и всё такое…
— За что? — Немного удивился я, складывая руки на груди, поворачиваясь к Зое, закрыв альбом со своими художествами.
— Да за то, что насела на тебя с Жанной. — Ермолова виновато пошаркала ножкой. — Меня немного занесло… Не обижайся, Стас. Хорошо?
— Да я в общем-то не обижался. — Пожав плечами, мне всё же захотелось узнать причину смены гнева на милость. — А с чего вдруг такие перемены?
