— Тихо-тихо… — Я поднял руку, желая её успокоить, но пленница чуть не упала, в ужасе отшатнувшись от моего движения. — Давай-ка по порядку. Что именно заставили?
Собравшись и гордо отпихнув от себя придержавших её падение кадетов, она заговорила медленнее:
— Сказал позвать вас на помощь. Типа у нас там бунт и надо помочь, всех спасти. Сказал — вы сразу примчитесь тогда.
— Так. Вот видишь. Хорошо себя ведёшь теперь. Продолжай в том же духе. Пока ещё из-за тебя никто не умер. Ещё что слышала? Про Комсомольцев, может. Про ленинских?
— Про Комсу чего-то говорили, да. — Нерешительно проговорила она, немного успокоившись. По бледным щекам потекла тушь. — Вроде до чего-то там добазарились, как центр поделить. Октябрятам-то тоже кранты. Комса на их место хочет. И вас задавить.
Я оглянулся на Кита:
— Значит точно усиливай дозоры, командор. — И обернулся обратно на девчонку с потёкшим макияжем. — А ты, дорогуша, со мной поедешь. И если твои показания разойдутся с реальностью — судьбе этой твоей Дашки ещё будешь завидовать. Но недолго…
Глава 19. Эвакуация
— А она точно всех выдержит? Там же двенадцать человек осталось… — Пятнадцатилетнего пацана с перебинтованной головой все вокруг звали Белый. Только Китов обратился к нему по имени и фамилии — Сергей Белов. Сейчас он помогал мне демонтировать с лодки мачту и вместе с напарником ждал деталей моего плана эвакуации заложников. Его напарник — того же возраста но существенно меньшей комплекции, тоже не терял времени и отвинчивал все съёмные предметы интерьера из маленькой каютки. Его все называли просто по имени — Юрок. Видимо фамилия у него была не примечательная и подвигов, за которые к нему прилипло бы прозвище, он ещё не совершил. Юрок при прорыве из окружения схватил заряд дроби в плечо и теперь работал только одной рукой. Но весьма ловко.
— Ну смотри… Сколько мы все вместе потянем? Килограмм шестьсот… Плюс оружие… Вы ж все тощие как велосипеды… — Я открутил последний крепёжный болт и поднял перекладину с намотанным на неё парусом и такелажем. — У такой посудины грузоподъёмность… Да центнера четыре она спокойно примет… И сейчас ещё облегчим. Перегруз будет в итоге килограмм сто. Потихонечку догребём. Главное не рыпаться, чтобы воды не черпануть.
Я сбросил мачту на пол больничного гаража, в котором кадеты хранили моё судёнышко, и перевёл взгляд на красотку с Речного, сидящую рядом. Всё ещё в наручниках. Кадеты выдали ей для предстоящего ночного заплыва ватные штаны и телогрейку, и теперь она растеряла львиную долю своего былого шарма.
— Хотя вот её ещё везти… Эй, спасатель Малибу, давай-ка пока рассказывай, где там меньше всего народу. Где вход, от которого ближе всего лестница на второй этаж? Что там внутри? Не ври мне. А то обратно по частям повезу. Видишь, у нас и так перегруз намечается.
Она посмотрела на меня заплаканными глазами со злобой и страхом:
— Да откуда я знаю… Мы в клубешнике жили всё время. Там один вход и выход. И второго этажа нет.
— Ну прям никогда оттуда не выходила что ли?
— Нет, не выходила! Кто нас выпустит?! Ты бы там посидел, урод ебаный…
— Но-но… Не дерзи. От вежливости и точности сейчас зависит время твоей дальнейшей жизни. И, что главнее, продолжительность смерти. — Я спрыгнул на пол и подошёл поближе к попятившейся девчонке. — В том случае, если мне всё-таки что-то не понравится. Сейчас же тебя оттуда выпустили. Вот и смотри сюда… И говори где и как шла. Что видела.
Одним из болтов я быстро нацарапал на грязном бетоне схематичный вид набережной в районе речного вокзала.
— Парни, идите сюда… Гляньте. Вот тут примерно арка, по центру здания. От неё спуск к причалам, два пролёта широкой лестницы. Всего причалов около десяти. Тут, у лестницы — шестой и седьмой. У них пришвартуемся. Я знаю, что входы в здание есть с обратной стороны от воды. Там где площадь, парковка и гостиница «Словакия». С этой стороны ещё и тот ночной клуб, про который Барби нам тут рассказывает. — Я поднял взгляд с рисунка на девушку. — Здесь тебя выводили? С видом на «Словакию»?
— Да…
— А мы заходили и выходили только вот здесь, с западного крыла… — Перебил её Белый.
— Погоди, пусть сама расскажет. — Я добавил примерное расположение входа на востоке и двери клуба. — Представь, что снова сейчас там идёшь. И говори что видишь. Справа и слева, сзади, впереди. Как шла?
— Меня Ульяна зовут, а не Барби… — Обиженно заявила пленница и присела перед чертежом. — Вот так меня вели. Мимо вокзала на набережную, до памятника Гагарину. Справа площадь и за ней гостиница. Слева был вокзал… Там после клуба потом какой-то магазин был с техникой. Пацаны там кинозал какой-то устроили. После того, как октябрята свет провели.
— Кудряво вы жили, Ульяна…
— Они жили. Я там не была ни разу, только слышала. Старшие там до ночи обычно бухали и киношку смотрели. А потом к нам с девчонками…
— Ладно, не отвлекайся. — Я ткнул в место, где она должна была проходить мимо арки. — Вот тут слева арка с видом на Волгу, ещё до входа в магазин. Такая, с колоннами. Что в ней и что за ней видно было? Припоминай.
— Да вроде ничего… Просто проход… — Ульяна пожала плечами.
— Люди в нём были? На противоположной стороне у реки был кто-то?
— Внутри пусто. А там… Да, там вроде тусил кто-то. Пиздюшня какая-то, чот всё ржали как кони. И на меня зырили, когда проходила… Не из Лётки. Так, гопота с Капрона, наверное.
— Много? Оружие видела?
— Человек пять… Оружие… Заметного вроде не было… А… точно… Там один из них ссал в этой арке. Я когда уже мимо прошла, слышала, как его кто-то обматерил из старших. Вроде как у него в этом месте пост был, а он как раз там и нассал.
— Внутри арки пост?
— Ага… Вроде…
— Может там вход есть всё-таки… — Я ткнул в площадь между Речным и гостиницей. — А тут что было? Давай, вспоминай. Люди, машины…
— Тут куча тачек на парковке. Брошенные. Среди них много пацанов было. Все с оружием. Из Лётки.
— А дальше на воток, отсюда и до памятника? — В ответ на мой вопрос порывался что-то сказать Белый, но я остановил его хлопком по плечу.
— Тут никого почти не было. Но с этой стороны у центровых всегда охрана была сильная. С пулемётом. Об них в крайний раз Воруй-город нашатнулся.
Я перевёл взгляд на Белого:
— Так?
— Да, тут баррикады и в окнах над входом мешки с песком.
— Понятно. Значит отсюда вас и ждут, как и в прошлый раз. Сюда отвлекающий удар будет. С террасы возле Гагарина, издалека. Но так чтобы в нашу сторону не смотрели.
— Всё равно тут как на ладони будем. Хоть и в темноте… Тут от воды до арки метров тридцать по этим лестницам. — Вмешался в нашу беседу Юрок. — И никаких укрытий, кроме бордюров. Там же пешеходная зона была, даже машин нет. И пойдём снизу вверх. Даже если тут только мелочь с Капрона с пистиками, их хватит.
— А солдатская смекалка нам на что, а боец? Ты не забывай, с кем дело имеешь. — Я подмигнул ему и заглянул в глаза Ульяне. — Слышала же, что я умею?
Она снова испуганно отшатнулась и, запинаясь, ответила:
— Ну… Говорили… Говорили, что жоры тебя слушаются… И людей рвут по приказу. Чё, правда штоль?
— А вот сама и увидишь. А если кипишь поднимешь, то скажу им, чтоб тебя первой разорвали. — Я поднялся и отряхнул руки. — Всё, двигаем. Как раз стемнело.
Проверив рацию, я отрапортовал Киту о нашем выходе. А он подтвердил готовность отвлекающей группы в течение получаса.
И примерно через полчаса мы уже выволокли яхту на тачках к воде и, не торопясь, пошли против течения к причалам Речного вокзала на вёслах. Ульяна гневно зыркала на нас из темноты каюты, сопя через сопливый нос из-за кляпа во рту. На одном весле сидел Белый, на другом я. А Юрок занял позицию с пулемётом на носу.
— Юрок, ты с таким дело имел? — Шепнул я кадету, глядя на то, как он присматривается к оружию.
— Неа… Но тут всё как на обычном «калаше», вроде. Ствол длиннее, магазин больше, сошки… С ними даже удобнее будет.
