— Тянуть далее не имеет смысла, хотя я и осознаю, что приличествующий срок траура ещё не миновал. Тем не менее, положение в империи требует как можно больше позитивных событий. Дав народу императрицу из уважаемого русского рода, мы поднимем дух патриотизма среди простого люда, укрепим веру в незыблемость престола. Имя моей избранницы будет оглашено после возвращения наших дипломатов из Японии.
Внимательно изучающий меня Долгорукий медленно, едва заметно кивнул, дав понять, что услышал больше остальных и принял моё решение.
***
Покидая малую приёмную, Сергей Иванович Долгорукий продолжал прокручивать в голове речь императора о предстоящей помолвке, что явно была обращена лично к нему. Эк он сумел вывернуться! Из просителя, которым молодой правитель предстал на приснопамятном приёме, едва ли не уговаривая князя отдать в жены дочь, он вдруг превратился в оказывающего милость. Вспомнил он и обезличенное «девушка из древнего и уважаемого рода», что проскользнуло в речи Алексея на прошлом заседании Совета — явный намёк на то, что всё может измениться, и избранницей императора может стать вовсе и не Анна Долгорукая. Подобная продуманность и изворотливость Алексея одновременно и злила Долгорукого, и восхищала. Если раньше он относился с некоторым брезгливым презрением к новообретенному цесаревичу, что весьма скоропостижно и неожиданно для всех весомых политических фигур стал императором, то потом… Потом он понял, что этот зарвавшийся щенок — вовсе не беспородный, оголодавший пёс, забывающий обо всём при виде сахарной косточки. Скорее, это волчонок, обещающий вырасти в мощного, сильного хищника. И кажется, что этап взросления уже позади, во главе государства стоит молодой зверь в полном расцвете сил, с оскаленными клыками, готовый рвать врагов, не жалея ни их, ни себя. И укротить его можно только исподволь, войдя в его ближайшее окружение, став для него близким человеком. А значит, особого выбора у министра уже нет — судьба ясно дала ему понять, на чьей стороне нужно выступать, чтобы не потерять завоёванного долгими усилиями, годами напряжённой работы.
Хмыкнув, он покачал недоверчиво головой, удивляясь тому, как переменчива бывает жизнь, объединяя бывших недругов, делая недавних союзников врагами… И кстати, о врагах! Вопрос с императрицей — бывшей императрицей — поправил себя будущий тесть российского императора, уже разрешился. Хотя, произошло всё не так, как полагал наивный Алексей. Пусть он и обрёл силы и некоторый опыт в делах государственных, но в хитросплетениях политических игр ему ещё только предстоит разобраться, потеряв при этом немалую долю своего идеализма.
Да, он использовал лакомую, слишком лакомую приманку и считает, что поймал князя на крючок. Но он не понимает, что своим неожиданным предложением фактически развязал руки Долгорукому. И там, где умудрённый, а местами и битый жизнью политик не стал бы марать руки ради возвышенных понятий о благе государства, во имя своего рода он пойдёт на многое, не побоясь отяготить свою душу очередным жёстким, возможно, даже жестоким поступком.
И после того, как устранена эта досадная помеха в лице незадачливой англичанки, ухитрившейся из-за своего склочного характера и непомерных амбиций упустить все подаренные судьбой возможности, ограниченные только скудостью её умишка, пришел черёд разобраться и с другими потенциальными источниками проблем. Первоочередной задачей теперь становится необходимость тщательно изучить все связи горе — заговорщиков, чьи тела сейчас болтаются на виселице.
Опытный политик нутром чуял, что главные зачинщики остались в тени и готовят новые каверзы. Недовольные Алексеем аристократы, обратившиеся не так давно к Долгорукому в поисках поддержки, и не подозревают, что вместо сочувствующего их заговору соратника обрели серьезного врага, подписав себе приговор. Змее, пригретой на могучей груди Российской империи и замершей в предвкушении смертельного броска, нужно безжалостно отрубить голову. Рисковать жизнью Алексея, по крайней мере, до той поры, пока его дочь не станет императрицей и не родит сына, князь не был намерен, но был уверен: после удачного покушения на Маргарет Йоркскую именно император станет следующей мишенью неведомого врага.
***
Удар! Ещё удар! Звон моего меча, отбившего атаку противника, звучит в ушах сладчайшей музыкой. Не противясь инерции, кручусь на месте, обрушивая сверху вниз рубящий удар, вкладывая в него всю силу — но передо мной уже никого нет! Интуиция вопит об опасности, всё тело покрывается мурашками, ни секунды не сомневаясь, я откидываюсь назад, практически встав на мостик — и надо мной проносится сверкающая сталью молния, появившись словно из ниоткуда. Тут же бросаю тело вперёд, чувствую, как протестуют против непомерной нагрузки мышцы, перехватываю меч из правой руки в левую и делаю резкий выпад… В воздух! Отскакиваю и быстро оглядываюсь. Вот он — замер в оборонительной стойке, взявшись за рукоять своего клинка обеими руками, с холодным прищуром ждёт моей атаки. Но и я выжидаю, переводя дух. Нарочно расслабляю тело, изгоняя из головы все мысли и позволяя инстинктам взять верх над разумом — и не зря! Скорее чувствую, чем успеваю увидеть стремительное движение противника. Слегка поворачиваю корпус, пропуская мимо себя хищно блеснувшую сталь, короткий замах…
Сейчас я поставлю победную точку в этой схватке! Но вместо этого разжимаю ладонь, позволяя своему оружию с негодующим звоном упасть на пол… У моего левого бока, прямо там, где остался шрам, напоминающий мне о горячей братской любви Владимира, предупреждающе кольнув, застыло острие кинжала.
— Неплохо, Ваше Величество… Сегодня вы продержались на пару минут дольше, чем в прошлом бою. Довести бы этот результат до пяти минут — и в случае чего, глядишь, успеет к вам на выручку вся королевская конница, вся королевская рать…
В ответ на плохо скрываемую насмешку в голосе Черкасского я лишь злобно оскалился, раздражённо смахнув со взмокшего лба прилипшую прядь волос. Волна адреналина, захлестнувшая меня с головой во время нашего тренировочного боя, схлынула, оставив после себя противную слабость. Мышцы подрагивали мелкой дрожью, ноги слегка подкашивались. Меч, которым я только что размахивал с таким азартом, вдруг показался непомерно тяжёлым.
— Ладно, ладно, Олег Гаврилович, я понимаю, боец из меня никудышный. Увы, мне гораздо чаще приходится держать в руках перо, чем холодное оружие…
— Отговорки, Алексей, отговорки. Вы забываете о моём главном принципе…
Он шёл рядом со мной привычной лёгкой походкой, из его аккуратной причёски не выбился ни единый волосок. Сейчас по сравнению с элегантным Черкасским я был похож на страдающего одышкой, престарелого, едва ковыляющего пса, пережившего Всемирный потоп и неоднократно сбитого стадом мамонтов. Невольно позавидовав архимагу, я огрызнулся:
— Помню, помню… В здоровом теле здоровый дух — и всё такое прочее!
— Именно! Знаете, а следовать ему не желаете. — укоризненно посмотрел он на меня.
Я только вздохнул, понимая, что мой наставник прав. Подзапустил я себя в последнее время, что уж тут говорить. Но бить себя пятками в грудь и клясться, что прямо вот с завтрашнего дня начну новую жизнь, я благоразумно не стал и из чувства противоречия возразил ему:
— В конце концов, это даже нечестно — лишать меня возможности применять магию! В чем тогда смысл обучать меня тонкостям владения эфиром, чтобы потом нацепить подавители… — я с неприязнью покосился на массивные браслеты из тёмного металла, не лишённые, впрочем, доли этакой брутальной красоты, — … и махать мечами, опираясь лишь на банальную физическую подготовку? Если бы не эта бижутерия, я мог бы…
— Если бы не она… — Олег Гаврилович выразительно помахал перед моим носом своей рукой, на которой красовался точно такой же браслет, — … вы бы, Ваше Величество, не продержались и пары минут! Кстати, снимайте сие украшение, не стоит носить его дольше разумного… — и сам щелкнул потайным замком, отбрасывая вещицу в сторону.
