Покинув наконец целлу со статуей, пройдя сквозь расходящуюся по сторонам туманную дымку, я двинулся через длинную колоннаду. И по мере приближения к границе нормального мира с каждым шагом осознавая себя по-новому: понимая, что все же прошел Посвящение, и теперь могу касаться силы Сияния. Невероятное чувство, почти забытое. В теле появилась невиданная легкость, как будто убрали старые зажимы; словно свинцовую накидку с себя сбросил. Исчез груз с плеч, и я теперь словно даже задышал полной грудью.
Не удержавшись, я у самого порога мглистой пелены перед крыльцом выполнил пируэт танца с-мечом-без-меча. До девятого круга еще… далеко, в общем, но уже на пятый-шестой владения свободно вытягиваю. Небо и земля по сравнению с тем, как я оценивал возможности собственного тела во Врангарде, сразу по возвращению из Посмертия.
Когда пересек едва заметный полог, на лицах сгрудившимся у крыльца спутников заметил крайнюю степени озабоченности. Легко сбежав по ступеням вниз, отметил что в момент моего появления озабоченность сменилась облегчением. Видимо долго меня не было. И… ну да, точно, судя по неприкрытой реакции, меня не было до неприличия долго. Все же время в храме Двуликого бога для меня текло по-иному, чем здесь.
Впрочем, едва я услышал общий облегченный выдох, как тут же эмоции спутников вновь начали меняться: на меня уже глядели с удивлением, постепенно переходящим в ошеломление.
– Что-то не так? – уже чувствуя неладное, скользнул я взглядом по присутствующим. Среди которых даже магистр Никлас не смог сохранить полную невозмутимость, не говоря уже об остальных – Кавендиш и вовсе рот открыл от изумления. Он кстати, как раз сейчас поднял руку, коснувшись своей головы. Глядя при этом на меня, словно желая этим жестом что-то сказать. Или показать.
– Что? – почти зеркально повторил я его движение, также прикоснувшись к виску.
Кавендиш открыл было рот, но ничего не сказал, очень уж был удивлен.
– Волосы, – вместо него изумленно произнесла Несса.
– На месте, – негромко ответил я, касаясь собственных волос.
– Но они… – глядела на меня Несса расширенными глазами.
– Что они?
– Они белые, Рейнар.
– А… да? – только и осталось мне выдохнуть немного глуповато.
Я не поверил в сказанное сразу. Нет, я слова Нессы услышал, принял, но еще не воспринял. Потому что так не бывает. Потому что во мне – кровь индигетов. Старшая кровь. Мы, первое сословие, именно поэтому и не люди в общем понимании – потому что наши физиологические процессы отличаются от обычных, особенно с учетом курса трансмутаций. И изменение цвета волос естественным путем у индигета кажется невероятным – потому что это изменение в первую очередь крови. Старшей крови.
Никлас между тем без лишних слов коротко взмахнул рукой, и воздух передо мной сгустился в марево, превратившись в зеркало. Н-ну… не очень зрелище, надо сказать. С белоснежными волосами дерзко-наглая рожа (пусть она теперь и моя собственная) мне не нравилась еще больше. Если раньше пепельные волосы хоть немного отвлекали от этого, то сейчас я стопроцентный Альба на вид. И не могу сказать, что мне это нравится.
«Почему ты называешь меня белым волком?»
«Потому что так мне сказали богини – и моя, и твоя»
«Что еще сказали тебе богини?»
«Они сказали, что пришло время вернуться к истокам»
Голоса воспоминаний прозвучали как вживую. Ведь буквально совсем недавно, когда мы общались в купальне на Месте Силы, царица Вера ретранслировала мне слова богинь, Морриган и Живы. Заранее, до изменения внешности, называя меня белым волком.
Неожиданно, а я об этом и не думал даже.
Никлас убрал зеркало, и я только сейчас увидел, что вся Белая площадь ограждена колышущимся плотным маревом. Мы сейчас словно находились в оке бури, в точке полного спокойствия; находились в огромном конусе полога пелены. Для того, полагаю, чтобы несущие по периметру внутреннего города патрульную службу преторианцы не заметили Сияния у храма Двуликого бога. Вот только такую титаническую защитную и маскирующую конструкцию под силу создать только десятку умелых магов. И то даже для такого количества владеющих это непростая задача.
Либо же сделано это было нечеловеческими руками.
Догадка о причинах подобного божественного вмешательства меня догнала только сейчас и буквально поразила: это, здесь и сейчас, уже не просто время перемен. Это уже похоже на начало новой эпохи. Грядет новая модель мироздания. И какой она будет, зависит от людей.
В нашей, уже уходящей эпохе, боги обычно повелевают, приказывают, указывают и направляют. Или же помогают – как было однажды в Разломе, когда погибал экспедиционный корпус Империи. Но они за минувшую эпоху никогда так прямо не вмешивались. Почему же сейчас они делают это так откровенно? Может быть это как-то связано с войной, начатой демонами? Мир стоит на пороге изменения, потому что он на грани уничтожения? Судя по тому, что я видел во время явления богов в Разломе, в прошлой жизни, вполне реальный вариант.
Мысли метались, лихорадочно перескакивая с одного на другое. И за всем произошедшем только сейчас на первый план вышло воспоминание о смерти Блайда, которую я увидел своими глазами. Я об этом не забывал, держа в памяти картинку, но плотно подумал только сейчас.
Эхо легенд кончилось, настало время обычных дел. А обычные дал наши не очень хорошо, мягко сказано. Нас предали, причем возможно предали свои, из Корпуса. И предстоящее путешествие в Скаргейл, в Северный круг – это ловушка. Вот только что делать, и что я именно сейчас могу изменить? В какой момент времени нужно ломать установленный согласованными планами порядок наших действий?
– Кавендиш, – между тем произнес Никлас и сделал недвусмысленный жест в сторону храма.
Кивнув, тот двинулся в сторону крыльца. Проходя мимо меня, он подмигнул и улыбнулся. Немного кривовато получилось – все же нервничает. Ну да любой бы нервничал после того, как я, пробыв в храме больше часа – судя по положению солнца, вышел с изменившейся внешностью.
Вопреки опасениям, Посвящение Кавендиша уместилось всего в несколько минут. Зашел, и вышел. Но как он зашел и вышел!
Отправившись в Корпус, Кавендиш пошел против воли старших фамилии. Пошел он и против традиций фамилии и сейчас. Против традиций, которые соблюдал каждый из членов Великого Дома Кавендиш – проходя Посвящение в служении Лугу Длинные Руки.
Кавендиш, нарушив все традиции фамилии, только что посвятил свою службу Марсу. Римский бог войны, как и покровитель фамилии Кавендиш, тоже пришел с Терры. Но Марс, в отличие от Луга Длинные Руки – один из обитателей первого круга Олимпа, один из двенадцати верховных божеств. Ему, как и Юпитеру, даже индигеты первого сословия – словно парящему орлу копошащиеся в лесу насекомые. И отвечая на просьбу владеющего в Посвящении, Марс всегда делает это сдержанно – как правило, виден лишь небольшой огонь перед входом в храм. Но сейчас, после того как Кавендиш зашел в храм, шпиль купола озарился таким ярким, живым и чистым пламенеющим огнем, что мы все отшатнулись от жара.
Настоящее, живое и объемное яркое пламя объяло весь храм, а его языки устремились далеко ввысь, прямо к небу. Кавендиш, который через минуту после столь яркого и обжигающего, во всех смыслах, перфоманса, вышел из храма Двуликого бога, заметно покачивался. Его рыжие волосы стали ярче, веснушки выделялись живым свечением; в глазах еще жил отблеск пламени, а сам он выглядел до крайности ошарашенным.
– Я очень и очень удивлен произошедшим, – аккуратно высказался Кавендиш под изумленным взглядом Никласа.
Третьим в храм двинулся Гаррет. Времени провел он в храме побольше, чем Кавендиш. И никакого отклика поначалу заметно не было. Минута шла за минутой, здание храма так и оставалось подернуто мглистой дымкой перекрестка дорог, не разбавленной никаким Сиянием или иными знаками, свидетельствующими о снисхождении богов.
Мы начали было переглядываться, как вдруг с небес в шпиль храма ударила молния, а от грома у нас заложило уши. Гаррет, как и Кавендиш, появился слегка растрепанный, в его волосах пробегали мелкие искорки, а глаза светились желтым сиянием.
