52
Еще через десять минут все было кончено. Рутберг и несколько его людей до последнего отстреливались из своего логова, откуда был всего один выход.
То ли Рутберг не предполагал, что его могут застать врасплох, то ли был уверен, что никто не посмеет бросить ему вызов, ведь в здешних краях он имел немалый авторитет, но о запасном способе эвакуации не побеспокоился.
Потери группы оказались не летальными, но сравнительно большими — пять человек, включая Гуннара. Двое получили ранение уже в последние мгновения штурма, когда, казалось, уже ликвидированный бандит, исписанный татуировками сверху донизу, вдруг вскочил на ноги и успел дать очередь из какой-то немыслимой пушки, после чего был застрелен еще раз.
Но даже после ликвидации всех стрелков Рутберга операция не считалась законченной, пока не были найдены некие известные только Гилторну документы.
Пока легкораненые оказывали помощь тяжелым, все остальные обшаривали помещения в поисках хоть чего-нибудь такого, что напоминало бы системные записи.
Ричмонд терзал обшивку стен, полосуя их ножом, Парризи пытался простукивать, но тщетно, никаких тайных хранилищ найти не удавалось.
Повезло другому бойцу, который стал разбирать ящики письменного стола и вскоре расщепил одну из досок, в которой оказался большой блокнот в засаленной кожаной обложке.
— Кажется, оно, командир! — воскликнул боец, сразу привлекая к себе всеобщее внимание.
Гилторн выхватил блокнот и, раскрыв его, удовлетворенно кивнул:
— Да, это то, что мы искали, — ежедневные поступления с игровых точек! Ричмонд, свяжись с прачечной! Пусть подгоняют фургон прямо сюда, пора убираться!
Ричмонд облегченно вздохнул и включил рацию.
— Тельман, ответь, это я — Ричмонд…
— Слушаю тебя, Рич…
— У нас все в порядке. Как там водила?
— Нервничает.
— Собирайтесь и подъезжайте сюда.
— Куда «сюда»?
— Вверх по улице — через четыре дома. Тут такая железная дверь с глазком.
— Какого она цвета?
— Не знаю, я ее изнутри описываю. Одним словом, если мимо нас проезжать станете, я тебе скажу.
— Хорошо, выдвигаемся.
Насыпав зерна своему любимцу, Джастин какое-то время наблюдал за тем, как он ест, а потом двинулся вдоль клеток, раздавая корм остальным. Следом пришла очередь наполнять поилки, и Джастин снова прошелся вдоль клеток. Остатки воды из ведра он выплеснул под дерево, взялся за грабли и стал выгребать из-под клеток помет.
Какое-то время он работал в полной тишине, но затем послышался шум подъехавшего автомобиля — на ферму прибыла очередная смена патруля.
За целую неделю незваные гости Джастину порядком надоели, хотя, конечно, заработок ему светил немалый, да и на хозяйство ему подбрасывали по паре сотен в день. Совсем неплохо для отставного бандита.
Заметив движение, Джастин остановился и, распрямившись, увидел одного из телохранителей Тревиса.
— Сэр, мистер Юргенсон просит вас прийти к нему на веранду, появились важные сведения.
— Иду, — сказал Джастин и, поставив грабли, пошел за охранником.
Проходя мимо грядки с огурцами, он заметил, что они стали подсыхать — самое время полить, а баклажаны надо прополоть, их всходы уже не видно за сорняками.
Во дворе было тихо. У забора под деревом дремал новенький пикап, двое охранников у ворот негромко разговаривали. Рослый телохранитель стоял на крыльце, а сам Юргенсон был на веранде один.
— Привет, Тревис, — сказал ему Джастин, обходя стол и садясь напротив.
— Привет, дружище. С утра уже весь в делах?
— За кроликами чистил.
— Понятно.
Юргенсон вздохнул.
— Тут интересное дело вырисовывается. В Сенд-Энде вчера слышали стрельбу, а у въезда на территорию района полиция подобрала несколько тел местных жуликов.
— Интересное кино, — заметил Джастин.
— Вот и я об этом. Пришлось срочно отправлять туда своих людей — прямо из города. Надеюсь, скоро все прояснится.
— А у меня хочешь спросить, чего там могло произойти?
— Больше не у кого.
— Ну… — Джастин пожал плечами. — Выходит, наш договор меняется, ведь работы там не будет или она будет совсем другая.
— Нет, Джастин, я не для того тебя позвал. С деньгами все останется как договорились. За эти деньги у меня будет опцион, чтобы я мог нанять тебя в другой раз.
— Ну, опцион, так опцион, — согласился Джастин. Он уже привык к мысли, что эти десять тысяч окажутся у него в кармане, и вдруг на тебе — работы не стало. Обидно. Но Тревис большой человек, он не стал мелочиться.
— Так что там могло случиться, Джастин?
— Да сказать по правде, Тревис, между ними могло случиться что угодно. Они же там в Сенд-Энде наркоту как кашу лопают. А сам Рутберг поднялся на «сайке», ну ты знаешь, смесь такая, ее хочешь жуй, хочешь нюхай.
— Но это же дерьмо, неужели они сами употребляли?
— Сами — вряд ли. У них все же три работающих заведения, а это, ты сам знаешь, какие деньги. Нет, сами они баловались чем-то подороже, это понятно, но вот представить, чтобы у них в руководстве шайки разлад случился, я не могу.
— Почему?
— Да потому, что всем, кто против него хоть слово говорил, Рутберг давно рога пообломал. С ним никто не мог спорить, разве только Бенетон, но Рутберг на него внимания не обращал.
— Это который Бен Писаный?
— Да, он самый. Морда, как трафарет.
— Значит, сами передраться друг с другом не могли?
— Вряд ли, я бы в это не поверил.
— Ну ладно, извини, что оторвал от дела.
— Ничего, дела мои сейчас малые, — отмахнулся Джастин и ушел к своим кроликам, а Юргенсон остался на веранде — ему там нравилось.
Пахло сосной, в окно барабанил заблудившийся шмель, а вдоль накатанной сельской дороги шумели листвой вековые дубы.
У Юргенсона было много возможностей, но такую простую и комфортную обстановку за деньги купить не получалось. Трава везде была подстрижена ровнее ровного, насекомых разгоняли репеллентами, деревья были только прямыми и стояли на строго определенном расстоянии от дороги и друг от друга. А еще был гидропонический полив, двойное ландшафтное планирование и масса каких-то других непонятных вещей, какие обычно включались в длинные счета, представляемые Юргенсону на подпись.
И попробуй возрази, если то же самое делали Стерлинги, ван Губерты и сенатор Кюлтхоф, с которым Юргенсон иногда играл в гольф.
Это только казалось, что деньги давали свободу, на самом дела деньги сплетали клетку из условностей, нарушить которые было невозможно.
