Выстрел приходится в середину груди. Не помню уже, какой был патрон – первый шаровая пуля, второй – цилиндрическая, третий картечь… А что четвёртый? Дробь или пуля? Уже не узнаю – не потрошить же заразную тушку… От выстрела в упор мертвяк складывается пополам, едва не доставая меня вытянутыми руками. И достал бы, да я отпрыгнул. Но два килоджоуля в центр масс не проходят даром даже для зомби – его скрючивает и, похоже, сбивает с цели. По крайней мере, у меня целая секунда чтобы поднять ствол и выстрелить, практически уперев его в просвечивающую через жидкие волосы желтушную покойничью кожу. И на сей раз в патроннике картечь, последний патрон всегда должен быть картечный… Вид – как из керхера долбанул, только не белым водяным фонтаном, а синюшно-красными ошмётками. Голова просто исчезает, щедро раскрашивая асфальт и упавшего неподалёку пятого покойника.
Ух, блин, устроил тренировочку молодняка… Помнить надо, что я сам – салага необстрелянный, и нехрен тут брата Рэмбо изображать… Ещё бы чуть – и достали меня животрупы… Начинается колотун – надпочечники отработали боевую тревогу, адреналин сейчас из ушей польётся… Хорошо, что с запозданием. На подгибающихся ногах иду к машине – два метра до неё. Жестом показывая Иринке – перелезай за руль, я сейчас не ездюк, мне б на сиденье вскарабкаться…
– Сдурел? Куда ты полез вперёд? Убежал бы – полная машина оружия, что мы, двух мертвецов не расстреляем?
– Сдурел, сдурел. Ладно, кончилось уже всё.
– Стой! – Иринка достаёт салфетку и осторожно, через рукав, протирает дуло моего ружья. Потом критически осматривает меня – нет ли где следов заразной крови. Вроде не видно – стрелял на вытянутых руках, и всё же не совсем в упор, брызги назад не летели… Но она всё равно потрошит аптечку и щедро мажет меня проспиртованным бинтом.
– И обещай мне, что если что – ты не будешь изображать терминатора. Особенно когда мы сидим в прочной машине и с оружием, беспокоиться не за кого. Понял?
– Понял, понял, всё я понял, был дурак, исправлюсь…
– Да хрен ты исправишься, эгоист чёртов. Всегда всё сам, никогда помощи не попросишь…
Молодёжь перед таким наездом притихла на заднем диване, только посапывание слышалось. Я тем более притих – да и вообще шевелиться не хотелось, отходняк пробил, заодно с холодным потом. И действительно, какого чёрта я полез чуть ли не в рукопашную с мертвяками… Да, кстати о рукопашной – у меня же в ружье пусто. А тут не заботливая компьютерная игрушка, которая при пустом магазине сама начинает патрончики наталкивать… Тут реал, а значит – всё вручную… И даже с начала игры заново не пойдёшь – если не считать началом следующую инкарнацию, которая то ли будет, а то ли и нет…
Я с усилием заставил себя шевелиться, вытягивая из патронташа увесистые цилиндрики 12*70 и запихивая их под защёлку магазина. Не мудрствуя уже лукаво – картечь это наше всё. Солидные 9мм шарики, от которых так хорошо теряют головы беспокойники… А вот, кстати, и они – то ли привлеченные стрельбой, то ли почуявшие живых – по улице топали ещё трое. Двое из жильцов, а третий – в сером арестантском бушлате с нашивкой на груди – отсюда не разобрать что там, то ли фамилия, то ли номер отряда. Это что же он, от тюрьмы досюда доковылял? Не то чтобы сильно далеко, полчаса человеческим шагом – но что это его так позвало в дорогу? Не спросишь, и не выпытаешь даже – молчат как мёртвые… А нелишне бы знать – этак они могут и к нашему сервису притопать? Да не по одному, а всем отрядом? Или всё же не могут? От раздумий меня отвлекли чёткие щелчки – Сашка перезаряжала оружие. Ну, хоть своим примером научил…
В общем, ничто нас тут не задерживало – и мы двинулись дальше. Сбивать беспокойников Иринка не решилась – а я, после свежайшего своего косяка, поучать не рвался. Хотя сам бы обязательно сбил – чем меньше не-мёртвых – тем больше живых. Но всех не пересшибаешь – это и так было понятно, а по выезду на проспект понял бы и тот, кто сам туп как зомби. Просто на площади у символа города – трёх огромных штыков из нержавейки – толпился целый митинг. Только молча и практически без движения. Неясно, что привлекло их сюда – то ли горящий между штыками вечный огонь, то ли просто много тут народу погибло и перекинулось – место людное, автовокзал, рынок, студенты… Одно ясно – такую толпу и танком устанешь давить, а нам туда и вовсе соваться незачем. Иринка тут же свернула направо, подальше от толпы. Проедем по проспекту, это в мирное время вокруг быстрее было, а сейчас – хоть 150 тут разгоняйся, ни одного живого гаишника, как впрочем, и пешехода. Только в небе в очередной раз проплыл зелёный досаафовский кукурузник, или как там оно сейчас – РОСТО? Летает – и хорошо, это как символ надежды – люди в природе сохранились, и даже как знак нам – если станет совсем уж плохо, можно пойти к «комендантским», пусть не очень там просторно и весело, а о свободе и собственных планах и вовсе забыть придётся – но, по крайней мере, защита и кров обеспечивается – вряд ли листовки на столбах целенаправленно врут – нахрена коменданту тысячи невольников? Толку с них ноль, а хлопот не оберёшься… Принудительной мобилизации можно не опасаться – ценного спеца может и забрили бы, а нас, обычных шпаков – какой смысл? Так что пусть летает. Но в этот раз при пролёте авианаблюдателя неожиданно хрюкнула рация:
– Эй, на джипе, вы меня слышите?
– Голос неба?
– Летнаб Кузнецов, тульский гарнизон. А вы кто?
– А фиг его знает. Жители. Нерегулярная дружина самообороны.
– Ну и как успехи в самообороне?
– Нормально. Наши все живы.
– Как там вообще внизу?
– Где как. На трёх штыках – черно от мертвяков. Да это и сверху видно небось.
– На площадях видно. А над каждым переулком летать – бензина не напасёшься.
– В переулках поменьше. На машине проехать можно.
– Живых много в этом районе?
– На виду никого. По окнам кое-где видно, но не высовываются. А это к чему? Бомбить собираетесь?
– Охренел – бомбить? Мы людей спасаем, где можем.
– Ну и слава богу. Ближайший спасательный пункт где, в артухе?
– Отсюда – уже в штабдивизии, ну где он раньше был. В курсе?
– Между Толстого и Первомайкой?
– Ну да.
– Если кого увидим – подвезём.
По мере удаления самолёта связь слабела и наконец пропала совсем. Ну так он, наверное, уже к Московскому вокзалу подлетает, а мы только на Первомайскую сворачиваем. Значит, военные пользуются карманными рациями. Вряд ли потому, что своих не хватает – это чтобы с населением общаться. Грамотно в общем делают. Кстати, штаб дивизии отсюда рядом – если они на этой волне слушают – нас может и не слышали, а летнаба наверняка. Да он мог и по своему каналу доложить – видел партизан, катаются тут по городу. Что это нам несёт, хорошее или плохое? Хочется надеяться что хорошее, но хрен его знает.
