У паука восемь ног, а у этой шесть. И головы не видно. Интересно, как она жрет, желудок где умещается, в руках, что ли, про таких вообще не слышал…
Вряд ли жрет вообще. Скорее всего, она пищу не переваривает, насыщается кровью, как клоп. Или как пиявка, которая забирается под кожу, прячется между мышечными волокнами и ими же питается, и растет, и никак ее не вытащить…
Затошнило. Я привычен к погани, с детства она вокруг суетится в разных обличьях, а тут опять затошнило, цинга, ничего не поделаешь. Этот рукоед…
— Кикимора, — пояснил Скелет. — Много их в последнее время… Раньше раз в три месяца пробивались, теперь чуть не каждый день. Почти весь личный состав занят отстрелом, в некоторых местах кишат просто. Откуда лезут… Прокапываются, что ли…
Кикимору я уже видел. Тогда, на кассете. Черная тень, набрасывающаяся на человека и откусывающая ему голову с кровавой радугой, точно не ест, сразу кровь перерабатывает.
— Не переживайте, — улыбнулся Скелет. — Этот сектор хорошо укреплен, здесь спокойно, все предусмотрено.
Алиса приблизилась к клетке. Тварь зашипела.
— Не видела таких… — задумчиво сказала Алиса. — Что-то новое… А в Рыбинске как, такие бяки водятся?
— Не водятся.
— На западе дорожное кольцо давно разомкнуто, — сказал Скелет. — Его в свое время неплотно ядом залили, так что они в основном туда идут. К тому же большая часть из сохранившихся тоннелей ведет на запад. Там степень заражения территории гораздо выше. Практически тотальная инвазия ксенофауны, ничего не поделаешь.
— А эту зачем держите? — Алиса пнула клетку.
Кикимора зашипела еще, сжалась в плотный ком.
— Проверяем.
Скелет снял со стены зазубренное пыряло, ткнул кикимору в бок, тварь издала скрежещущий звук, потекла черным.
— Обычно они недолго живут, — сказал Скелет. — Около десяти дней, затем подыхают. Однако…
Он шуганул поганку еще.
— Однако нам кажется, что они приспосабливаются. Активная адаптация. Срок жизни увеличивается постепенно. Кстати, именно поэтому мы уходим. Контролировать все это в тоннелях крайне проблематично.
— Надо подорвать, — сказал я. — У вас же полно взрывчатки, тут как в крепости засесть можно, ни один поганец не прорвется…
Скелет помотал головой.
— Дело не только в монстрах, — сказал он. — Последние два года температура растет. В самых нижних штреках уже нельзя находиться без защитных костюмов. Земля разогревается.
— Как это? — спросил Егор.
— Земля внутри горячая, — Скелет показал пальцем в пол. — Расплавленная. А чем дальше от центра, тем тверже, потому что остывает. Но теперь времена изменились. Внутренний жар поднимается… Мы уходим.
Скелет поморщился, горько так, видимо, не очень хотелось ему покидать родное место, понятно.
— Это давно продолжается, — рассказывал Скелет. — В некоторых штольнях температура повышается вдруг, разом, прорывается пар, люди варятся заживо или на поверхность в беспамятстве лезут… Не первый год. Пытались к поверхности охлаждающие шахты прокапывать, оказалось, малоэффективно…
Я вспомнил огромные норы-воронки, встречающиеся в городе, когда-то я наивно думал, что это пути в преисподнюю… Все проще.
— Температура растет слишком быстро, — повторил Скелет. — Наверху снег. Жар будет его подтапливать, тоннели зальет. С кикиморами, конечно, справиться можно, с наводнением — нет… Думаете, почему такой снег?
— Снег от жары? — въедливо спросила Алиса. — Разве бывает?
Скелет кивнул.
— Снег — это вода, — сказал он. — Она испаряется, накапливается в воздухе, а когда становится холодно, выпадает обратно в виде снега. Наверху воды мало осталось, она вся вниз ушла. Поэтому в последние зимы снега почти не было. Сейчас внизу воды много, а жар усиливается. Вода испаряется и выходит наружу в виде пара. А теперь она выпадет снегом. Его много.
Скелет поглядел в потолок.
— Его так много, и он так тяжел, что земля просядет.
Скелет сплющил ладошками воздух.
— Снег же легкий, — возразил Егор. — Как он…
— Снег тяжелый, — помотал головой Скелет. — Очень тяжелый, это только так кажется, что пух, на самом деле тонны. Кое-где штреки уже начали обваливаться. Укрепить все нереально…
— Выдавливают, — равнодушно сказал Лисичка.
— Выдавливают, — согласился Скелет. — Ладно, мы что-то отвлеклись… Вы не хотите перекусить?
— У меня аппетит что-то… Утратился.
— У меня тоже, — сказала Алиса. — Эта кикимора.
Егор, судя по молчанию, и сейчас был не прочь пожрать, но промолчал.
— Тогда отдыхать, — кивнул Скелет. — Завтра поговорим о делах. Лисичка проводит вас по боксам и принесет вам вечером сухой паек.
— Спасибо, — сказал я.
А что мне было ему еще сказать?
Скелет удалился, Лисичка проводил. По пути он постарался выменять будильник Егора на чудесную гашетку сновидений, если нажать ее перед сном двадцать пять раз, то сны придут полагающиеся, но Егор оставался непреклонен и фамильного будильника не отдал.
Лисичка сопровождал нас до боксов — оказалось, что предыдущую ночь мы провели в отдельных конурах, то есть Алиса в отдельной, а мы с Егором в одной, на широких рундуках. В коридоре Лисичка сделал последнее предложение — коробку патронов с золотыми пулями.
Егор устоял. Лисичка зевнул и удалился неторопливой походкой, мы остались перед своими комнатками.
— И когда он сухой паек принесет теперь? — спросил Егор.
— Никогда, — ответила Алиса. — Он будильник хочет, а ты не меняешься. Теперь жратвы не видать, сдохнете от цинги. Зачем этот Скелет нам кикимору показывал?
— Чтобы аппетит отбить, понятно же, — буркнул Егор. — Мы слишком сильно на еду накинулись, не надо было жадничать. Вот он нам и показал. Это намек, вот и все.
— Не знаю, не знаю, — ответил я.
Я на самом деле не знал. Так, догадывался.
Глава 8
Диалектика перехода
Скелет рассказывал. Про то, как они тут жили все это время.
Шахтеры то есть.
Культурно, в общем-то, жили, это по всему заметно, по мелким деталям. Вот огонь, например — не кое-как, а организованно горит — в особой треножной жаровне, забранной особой сеткой — чтобы угли не разлетались. И огонь тоже не дровяной, тоже культурный — или специальные брикеты из торфа — горят долго, тепло и ароматно, или баллоны с газом, одним словом, красота, целый подземный мир, который образовался еще до катастрофы. Причем не кое-как образовался, а по плану.
Нижнее Метро строили никакие не китайцы, обычные повсеместные люди. Сначала пробовали на самом деле китайцев завозить, только никакого проку от этого не было — китайцы умели работать только кирками, а вручную такой тоннель никак прорыть не получалось. Поэтому стали приглашать шахтеров из разных стран. Вообще, оказывается, шахтерство раньше очень популярно было, добывали из земли уголь, нефть, полезные припасы разные, тоннели в горах сверлили. И вот они собрались все здесь и стали работать. И жили под землей — чтобы времени зря не терять, под землей у них все было: и поселения, и больницы, и школы.
