Определенно разбирался Марк Иванович и в химии. На его руках не раз виднелись характерные следы, оставленные теми или иными химикатами. Однажды ему доставили на дом какой-то внушительный контейнер, в котором что-то булькало и шипело, словно там извивался клубок голодных змей. От контейнера, разгерметизировавшегося в дороге, невыносимо тянуло какой-то едкой гадостью, которой мгновенно провонял весь дом. Вопреки ожиданиям профессор Крейцер не разозлился и не принялся орать на доставщиков, выпучив глаза. Он даже дал им сверх причитающегося за работу. Хорошо дал…
От собственных внушительных познаний в точных науках, за исключением своих профильных — физики и математики, — Марк Иванович, впрочем, старательно открещивался. Если заходила речь — он либо сконфуженно говорил что-то о коллеге, который попросил, чтобы с оказией, если удобно, заранее благодарен, и проч., и проч. Либо выкатывал глаза, вытягивал шею и, ни на кого не глядя, начинал орать и нести ахинею.
Зато профессор Крейцер с удовольствием копался в том, в чем он совершенно ничего не понимал. Пример. Будучи начисто лишенным кулинарных талантов, он очень любил стряпать, и всякий раз получалось что-то совершенно чудовищное и неудобоваримое. Яичница в его исполнении была похожа на заживо изжаренную медузу, а жареная рыба навевала ассоциации с гаревым лесом в районе падения Тунгусского метеорита. Кроме того, Марк Иванович очень любил петь. Но даже голоса котов в подворотне казались сплошь божественными басами Шаляпина и тенорами Паваротти по сравнению с теми дребезжащими руладами, что выводил профессор Крейцер. Далее. Профессор Крейцер очень любил животных, но, к несчастью, братья меньшие не отвечали ему взаимностью. Те же коты, упомянутые выше, шипели ему вслед, а после того как на Марка Ивановича напали подвальные крысы… Гм… Даже кроткие голуби и те норовили клюнуть его в ботинок, а домашний попугай Гамова при появлении дядюшки отворачивался в угол и, нахохлившись, чистил клювом перышки, а иногда позволял себе выкрикнуть возмутительное: «А вот казззел идет, сука бородатая!» И даже в этом зоологическом несоответствии сказывалась непонятная неприязнь представителей животного мира к профессору Крейцеру.
— …А мне вот пацаны вчера сказали, что типа какие-то обкуренные астрономы, голландские или там французы… нашли около Луны инопланетян. Типа корабль, — коснулся слуха Гамова голос рябого соседа, которого все именовали завлекательным в условиях КПЗ кулинарно-масленичным прозвищем Блинчик. — Че-то шарится на орбите… Потом, может, к нам двинет, как в кино, б…
— Да ладно тебе заправлять, Блинчик! У нас тут один недавно сидел, так он вообще говорил, что инопланетянин. С планеты Бррр-Кукк, что ли… Во лепила порожний, б… Планетянин! Нарк обычный… Все вены ушли. На эйче, герыче то бишь, сидел, а еще грибы жрал. Требовал, чтобы его отправили в зону на Марсе…
— И че?
— А ему почки отбили и перекинули в «семерку». Это под Ярославлем, кажись.
— Да, Ярославль — это не Марс, — глубокомысленно заметил кто-то тонким голосом.
— Нет, мужики, про инопланетных в натуре такая маза была?
— Да вот чтоб мне!..
— А я так думаю, — сказал Блинчик, — что большего косяка, чем наша с вами нынешняя жизнь, не будет. Такой порожняк!.. Может, эти, которые у Луны маются, порядок наведут, а? Высадятся, построят кого надо, там… типа… амнистию объявят? Мне-то в любом случае чалиться придется с пяток годков, не меньше…
— Ну ты загнул, черт! — отозвался хромой Степа. — А мне вот кажется, что беспонтово это! Даже если это не лажа, то лучше не будет. Лучше б сбить этих уродов прямо на Луне, а то у нас и так грязно! Я так в фильмах видел, что они страшные, как моя жизнь, с щупальцами и вообще редкие мрази, еще хуже нашего правительства!
— Теперь выяснится, чья вера истинная, — с заметным кавказским акцентом отозвался носатый Исламхан. — Если это посланцы Аллаха, о которых сказано в Коране, тогда все мусульмане сплотятся и…
— А я вот слыхал, — проговорил тоненький длинноносый паренек, которого, судя по внешнему виду, более логично было бы обнаружить в зале библиотеки, а не в вонючей камере предварительного заключения; даже интеллигент Гамов на фоне длинноносого казался сорванцом, — а я вот считаю… что пришельцы не могут быть злыми и агрессивными… Более высокие степени развития цивилизации всегда предполагают и значительный морально-этический уровень и… следовательно… никакой агрессии…
— А ну!.. — рявкнул на него хромой Степа. — Ты давай тут по-человечески разговаривай, чушкарь!
— А насчет соотношения морали и цивилизованности я бы поспорил, — неожиданно для себя вступил в разговор Гамов, и, надо сказать, сделал это не самым удачным манером. — Все зависит от системной организации общества. Никто не будет спорить, мужики, что гитлеровская Германия находилась на более высоком цивилизационном этапе и располагала куда более совершенными технологиями и принципами организации социума, чем, к примеру, татаро-монголы. Однако же многократно охаянные историками монголы никогда не позволяли себе таких подлостей и зверств, как фашисты. Проще говоря… те же монголы считали самым страшным грехом убийство послов противника, а вот, например, благородные мушкетеры семнадцатого века, описанные Дюма, делали то же без угрызений совести… Монголы… Собственно, война между Русью и Степью и началась после того, как русские и половцы убили монгольских парламентеров и потом поплатились разгромом на Калке. И если представители различных земных этносов не могли толком вычислить поведенческие схемы и психологию друг друга, то что уж говорить о гипотетических инопланетянах. Конечно, — тут в его голове всплыл умопомрачительный термин, услышанный от дяди, — конечно, сравнительная социомеханика цивилизаций…
— Еще один, б…!
— Да ладно, Блинчик, забавно он так толкует. Че ж не послушать умного человека? А то вы, кроме терок между собой, ни х… не можете.
— Посланцы Алла-а-а…
— Я хочу сказать, что мы едва ли сможем вычислить, как поведут себя эти пришельцы, если они вообще существуют и все это не утка, — договорил Костя.
Степа и Блинчик заговорили одновременно, невнятно и громко, на губы спорщиков выбивалась пена. Ни о какой «сравнительной социомеханике цивилизаций» речь уж конечно не шла, самыми сложными словосочетаниями, которые можно вычленить из спора, были «лунная падла», «провокация эбэ» и «всеобщий п…ц».
Гамов снова закрыл глаза и окунулся в свои мысли. Счастье, что он может вот так отключаться. Облик покойного профессора Крейцера вдруг живо и выпукло воссоздался перед мысленным взором Кости Гамова. Вся его невысокая, плотная, несколько тяжеловатая фигура, массивная голова с выпуклым лбом, крепкий, четко очерченный рот. Немец? У него светлая кожа очень своеобразного оттенка и рыжеватые волосы, но миндалевидный разрез глаз указывает на присутствие восточной крови. Крупный, мощный череп, тяжелые надбровные дуги сродни тем, что бывают у питекантропа, если упоминание этой безмозглой скотины, когда-то числящейся в прямых предках человека с легкой руки мистера Дарвина, вообще уместно в отношении такого существа, как профессор Крейцер. У профессора Крейцера были неожиданно длинные и гибкие пальцы, не очень гармонирующие с плотной его фигурой, широкой в кости; казалось, эти пальцы, приличествующие больше хирургу, чем ученому-физику (а все-таки физику ли?), могут гнуться не только вперед, как у нормальных людей, но и назад и даже вбок.
