Опять отвлекся? Я же говорю - пузли это! Весь мир на кусочки порезан! Не сшивается. Мою задачу так понимаю, что иногда, если кусочек к полотну не лепится, стоит и смухлевать - уничтожить какой-то, тогда края могут другим местом сойтись. Очень здравая мысль.
Раньше так не было. Я альтернативную историю тоже учил. У Ивыча - соседа. Слышал, с того началось, что все израильские ядерные боеголовки, которые они вместе с южно-африканерами на паях натырили, а потом их (африканеров) кинули, вдруг взяли да и разом сработали, да так лихо, что было такое государство и больше нет. Должно быть, срок годности вышел. Как государству, так и их ворованному. А вообще-то, тут гадать - тухлое дело. Была такая страна, да рассосалась по миру. Но мой сосед говорил - им не привыкать. У них такое регулярно происходит. Примерно раз в две или тысячу лет.
И еще говорил, что есть среди них такие дурни, которые считают, что это дело поправимо. Не знаю - не знаю... тут что-то в мозгах надо править.
Лакрисов спрашивал втихоря - может быть такое, что стрельни к примеру Гитлера, еще молоденького, и без Второй Мировой обойдется? Сказали, что не может - ситуация на тот момент вызрела, что без Гитлера никак было нельзя. Кому-то исторический нарыв надо было вскрывать. И потом, если Гитлера, вдруг, не станет, за какие такие заслуги евреям будущее собственное государство обломится? Получается, что без Гитлера нет и у них заслуг. Не признают их, потому как за всякую собственную страну голосуют кровью.
Странная эта штука - виртуальная история. Хочешь меньше крови, а получается то же самое и еще сверх того...
На Москву, так слышал, в какой-то истории уронили что-то вязкое. Законсервировали ее на века. Так и вижу иногда, что в желе они все застыли, как те самые сардины.
Кто-то из Лакрисов говорит, что глюколов видит вероятности, а тот, кто глюколовами рулит, может эти вероятности соединять или разъединять. Но это еще не доказано. Еще, что суждено "ходоку глючному" постоянно встречаться с теми же ключевыми фигурами, кто может эту вероятность двинуть в противоположную сторону. Не у себя конечно, не под боком, а будь они в ином месте, в другое время. Вот тогда стрельбы не избежать - потому лучше такого собственного глюколова иметь, что стрелять умеет много лучше чужого.
Другой Лакрис твердит, что это не вероятности, а цельные самодостаточные миры со своей собственной историей, и максимум, что можно сделать, это соединить их в единую цепочку - некое содружество, чтобы они за счет этого обогатились лучшим, что у них есть.
Чтобы два Лакриса сошлись, да не заспорили?
А я так думаю, что будет как всегда... По Ивычу! Многим ли мы промеж собой обогатились, когда цельным миром были, а не отшибками? Куда еще нам со своим аппетитом на чужое!
Но дальше уже шепотом между собой, а там вовсе страшное умысливается: что тропинки эти были всегда, что всегда открыты для определенных ходоков, и даже формулу вероятностей можно рассчитать. И живем мы не в собственной вероятности, а измененной кем-то вне нашего желания.
Как таких ходоков вычисляют? Что таким образом и меня вычислили? Откуда знают - мол, ходок я? Если я сам этого про себя не знал? Думаю, ошиблись, я дальше самого себя не хожу. Иначе думать - черт те что получается! Можно додуматься, что я тоже вероятность. Может ли было такое? Так и хочется рукой в его сторону махнуть - сгинь и приди заново, но уже... Один раз меня перед зеркалом застали - махал сам себе рукой - мол, уйди - надоел!
О чем было? Ах, да! Я тогда про Блин Блинычей ничего такого не знал, знать не хотел, не думал даже, само получилось. Как подсмотрел, много осторожней стал ко всему относиться. И, из того заглядывания своего вывод составил правильный. Всякому свое...
Время ПЛАТИТЬ
1.
Степан Иванович О-ский, женатый на красивой, но холодной еврейке, взявший ее фамилию и тут же, благодаря ряду счастливейших превращений, вошедший в круг, о котором ранее и не мечтал, проснулся от ощущения, что солнце бьет в глаза, а правую руку и ноги что-то держит.
Потолок в квартире отсутствовал. Это было тем более удивительно, что проживали они на четвертом этаже в новом улучшенной планировки восемнадцатиэтажном доме.
- Этого ты брось, не суйся, - донеслось до него, - теневая сторона! Здесь бери, где подтаяло.
- Гляди! - сказал кто-то удивленно. - А этот уже глазами хлопает - дозревает...
- До завтрего полежит... Воткни метелку.
Степан Иванович скорее почувствовал, чем увидел, как подле него выбирают большой кусок желе и кладут на лицо. Приятно захолодело.
- Не успеваем - торопись!
Надо бы помочь, - шевельнулась тяжелая ленивая мысль. Степан Иванович повернул голову на голос - ком с лица упал...
Кругом было пепельное желе. Будто мусс-какао, который любила готовить тетка, а Степан Иванович потреблять с молоком. Голоса удалялись...
Степан Иванович с чмоканьем выдрал себя из мягкой стенки, неловко на четвереньках переместился и заглянул за край.
Внизу, сколько виделось глазу, раскинулась тайга. То есть, это Степан Иванович решил, что это тайга, хотя таких деревьев не видал даже в ботаническом саду Ялты. Еще стояли лошадиные повозки, на которые грузили тела. Изредка лошади нагибались и фыркали на желе. Спасатели были все как на подбор - в беловато-серой материи и с бородами. Ясно - спецгруппа.
Степан Иванович поправил трусы и стал осторожненько спускаться по склону. Желе было кругом. Справа, слева... Желе нависало бесконечным пологим склоном за спиной... На теневой стороне упругое, приятно пружинящее под ногами, на солнечной уже раскисшее скользкое. Один раз Степан Иванович провалился по пояс - приятно и знакомо захолодило, вылезать не хотелось, но почувствовал, что стало вокруг затвердевать, испугался и выкарабкался.
На солнце было хорошо. Степан Иванович посидел и, кажется, даже вздремнул...
Когда приоткрыл глаза - телег стало меньше. Бородатые спасатели подтаскивали, подносили тела, аккуратно грузили. Повозки сразу же уходили...
Степан Иванович заторопился, забоялся, что уедут без него, и теперь смотрел только под ноги.
Внизу, желе, по которому ступал босыми ногами, уже не было таким упругим - размочилось в кашицу.
- Гляди! Ходюнчик! Иван, гляди сюда - ходюнчик пришел!
Спасатель оказался не молодой, но задорный.
- Эй, мужики! А у нас - ходюнчик!
От соседней группы телег поздравили. Сказали, что ходюнчик - всегда к удачи.
Степан Иванович приглядывался к спасателям. Униформа у них была схожей с той, что на картинке в одном из кабинетов - писатель Толстой в полный рост стоит рядом с другим писателем. Холщовые рубашки без пуговиц и воротников, навыпуск. И штаны навыпуск, а на ногах... Ноги у всех были босые.
