падать. Наконец приняв удобное положение, наблюдая шевелившиеся над ним космы, между которыми проскакивали синие искорки разрядов, особо часто пробегавшие вокруг небольших уплотнений жгучего пуха, он впал в странное расслабляющее забытье.
Впервые за долгое время никакие мысли и чувства извне не стучались в его уставший мозг. Жгучий пух экранировал человека от какого бы то ни было энергетического воздействия окружающего мира. Через час грянул Выброс. Время для Бобра перестало существовать, он наслаждался ментальной тишиной, которую давал ему аномальный экран Зоны. Наблюдая игру света и тени, не перестававшую надоедать игру электрических искр в космах над головой, он провел столько времени, сколько было нужно, пока не пришло его собственное понимание того, что пора. Он даже не заметил, как спустя некоторое время после Выброса в сотне метрах от его лежанки в подлесок въехал странного вида грузовик на базе Урала с металлической будкой, из которой торчали пучки антенн и несколько тарелок радара. Постояв минуту, будка открыла заднюю дверцу, и из нее выпрыгнули вооруженные люди с красными шевронами на броне, которые прочесали небольшой радиус вокруг машин, мельком взглянув на море жгучего пуха, и, знаками расставив посты, принялись монтировать несколько антенн на земле, собирая их из вынутых громоздких ящиков. Ничего этого не видел Егор, только Мелкий изредка тревожно выглядывал из своего укрытия, не решаясь сделать шаг или попытаться добраться до хозяина, который залег на недосягаемой для мутанта глубине в жгучем пухе.
– Ну что, Кирюха, разнесем уродов к чертям на рога и копыта? – весело спросил сидевший на броне военсталкер в экзоскелете, легко придерживая пулемет печенег одной рукой, а второй крутя фляжку по кругу, одновременно пытаясь сообразить, сколько же полезной жидкости там осталось, поскольку определить вес фляжки, находясь в экзоскелете, не представлялось возможным.
– А то ж, Вовчик. Я вот только одного боюсь, что до меня очередь не дойдет пострелять, – ответил Кирюха, запакованный в СКАТ-9М, вооруженный громом. – А то получится, как с теми катакомбами, на Агропроме, помнишь? Пугали, пугали, а как за дело взялись – пшик и только. Веришь – нет, я только пол-обоймы потратил, и то в хрень какую-то, что по стенке ползла, так и не понял: то ли просто слизь расстрелял, то ли по делу.
– Ага, а Васька, лейтеха-то наш, все углы со страху перестреливал, – похохатывая, добавил Вовчик. – Я ж ему говорю, товарищ лейтенант, на ДЖФ все чисто, не надо, мол, стрелять, а то у меня от его АК уши, как с самолета, заложило, представляешь? Вливать свинец очередями в туалете три на четыре метров через перегородки?
– Ага, а он че? – заинтересовался Кирюха.
Одновременно еще несколько тяжеловооруженных бойцов на броне повернулись к ним, заинтересовавшись разговором.
– Да он ниче, на хер меня послал и обоймы менял, мудак, – жизнерадостно улыбаясь, доложил Вовчик. – Ага, а я от такого раскладу, дурак, в шутку ему предложил гранату на зачистку кидать, а он знаешь, чего?
– Чего?
– Похвалил за инициативу! – заржал боец.
– А мы с другой стороны коридора шли, – присоединился третий боец, упакованный в экзоскелет с реактивным огнеметом «Шмель2М» на спине и АК в руках, приподнявший забрало шлема, чтобы засунуть в зубы сигарету. – Слышим: стрельба, грохот, ну, думаем, сцепились наши с кем-то. Идем, значит, по сторонам шукаем, гадаем, когда, значит, злыдни вражьи появятся, а потом бам, бам – гранатки, значит, рванули, и тихо. Ну, думаем, дошли до нашего брата на ближнюю и замяли, значит… Напружинились, думаем, ща как бы самим под раздачу не попасть…
– Ага, а это лейтеха наш пару эфок в кабинет закатил, – хохоча, перебил его Вовчик. – Они как рванули, так мы всем отрядом в восемь морд оглохли, потом уже Старшой не выдержал, отвел лейтеху в сторонку и дельно так ему объяснил, что, значит, здоровье у нас беречь надо, а аппарат слуховой он тоже, значит, к здоровью относится.
– Да так дельно объяснил, что с двухсот метров у нас уши завяли, – гогоча, дополнил третий боец. – Так это Старшой у вас такие конструкции раскладывать может? Ты слышишь, Вовчик, а у нас Генка есть, чудак такой, так он потом неделю этого вашего Старшого искал, все хотел познакомиться с виртуозом русского языка!
Дружный гогот окрестил начало движение последнего танка в колонне. Машина, рыкнув мотором и выпустив клуб черного дыма, дала сигнал сидевшим на броне бойцам о начале движения, после чего сидевшие на броне вцепились в поручни, тронулись, плавно набирая ход.
– Ну что, братва, за Бог с нами и хрен с ними! – поднимая фляжку, сказал сидевший спереди боец в звании лейтенанта и по неофициальному, въевшемуся вместе с зоновскими рентгенами прозвищем Турок отхлебнул сам и, мерно покачиваясь в такт движению танка, передал фляжку по кругу.
– А что наш майор, вроде хвалят его? – спросил кто-то из военсталов сидевшего спереди на броне Турка, командира пятерки, после минутной паузы, когда бойцы приноровились к мерному ходу и покачиванию танка.
– А Крученко? Да, так-то земеляк мой, тоже Зону топтал несколько лет… из спецуры он, бывший, но бывших в их деле не бывает. Да, отличный мужик, пересекались как-то в Припяти, в одной яме застряли. Он же и начал собирать и проталкивать идею нашего отряда для силовых операций в Зоне. Если бы я не знал, что он командует, я бы хрен когда в официалы пошел.
– И что? – не удовлетворившись ответом, продолжал допытываться военстал.
– Что, что, – раздраженно передразнил его отвечающий. – Ты сам подумай, может ли штабной командовать в Зоне? А? Вот ты сам бы к такому в роту пошел?
– Если платят, то и пошел, – неуверенно, скорее по инерции, чем подумав, сказал первый боец.
– Оно и видно, что дурак… – усмехнулся Турок. – Ты ж долговский?
– Да,– выпятив грудь, заносчиво ответил боец.
– Ну-ну, ладно, не обижайся, – примирительно сказал Турок. – Тут почти половина бывшие вольные, другая половина – долганы и регулярники с опытом Зоны. Все про Крученко знают, кто лично, кто по делам. Одно тебе скажу: ты не смотри, что не орет и не по уставу командует, у него свой подход к людям, у меня с ним несколько операций было, и слабинки у него не замечалось. Сам он, когда надо, и в твоей, и моей шкуре ходит, еще и похуже бывает, грязь охапками жрет, но, сука, всегда прав, так что, рядовой, если хочешь, чтобы эта ходка последней не была, слушай команды и дыши ровно, это приказ.
– Так точно, – видимо вспомнив армейскую дисциплину, ответил тот.
Многоголовая
