Башня резко поворачивается вбок. Это он снова ветки стряхнуть хочет? Или меня разыскивает? Запрыгиваю на основание огневой точки. Если у него нет в округе мин, я теперь для его огня неуязвим.
Из кустов вылетает собровец, надо полагать, на выстрелы прибежал. Моментально оценив обстановку, он выдергивает из разгрузки гранату, и подскочив сбоку, сует ее куда-то под пулеметный ствол.
— Ходу! — орет он мне.
Да уж не лопух я… врубился как-никак.
Прыжок — и я кубарем качусь вниз по склону.
Хренак!
Надо полагать, в результате подрыва сдетонировал еще и ПТУРС. Теперь уж там точно всем не до нас.
Где-то сбоку оживает пулемет. Тот, до которого мы еще не добрались. Пули сшибают ветки наверху, видимо, расчет «Горчака» запросил-таки помощи. На здоровье, ребятки. ПТУРС мы точно покорежили, а стало быть, бронетранспортер может теперь выйти из своего укрытия и всласть поглумиться над пулеметчиком. Ага, только вот как ребятам это сообщить? В двух словах объясняю это своему спутнику. После чего мы оба начинаем пробираться вдоль подножия холма. Пока пулемет усердно подстригает кусты на его верхушке, можно пройти тихонечко низом и уползти в лес. А уж там и до своих недалеко.
Шедший впереди мой напарник вдруг вскидывает автомат.
— Что там?
— Похоже, что кто-то впереди есть.
Еще несколько шагов, и мы видим этих людей.
В изодранной черной форме лежит на земле Малкин. Рядом с ним бинтует предплечье еще один его сотрудник. Около него прислонен к склону холма автомат. Увидев подходящих, он дергается рукой к оружию, но, узнав нас, продолжает прерванное занятие.
— Дай-ка я… — присаживаюсь рядом и беру дело в свои руки. — Ну вот, уже лучше. Что с ним?
При этом я киваю в сторону лежащего рядом командира.
— Плох он, умирает уже.
— Майор… — хрипит тот, услышав мой голос. — Подойди…
Присаживаюсь рядом.
— Как ты, капитан?
— Хреново… Отбегался я… Ребят жалко…
— Ну, кто ж знал, что у этих, — киваю в сторону работающего пулемета, — крышу снесет? Это твои люди, тебе и карты в руки.
— Нет… что-то не так пошло, не должны они были стрелять. Не понимаю… Слушай сюда. Запомни код.
— Постараюсь.
— Омега двести двадцать три. Повтори!
— Омега двести двадцать три. Что это?
— Отмена всех ограничений и снятие блокировки систем бункера. Если они дали команду на самоликвидацию, она отменяется тоже.
— Могли дать?
— Если нет вариантов отбить нападение — обязаны. По инструкции… положено так.
— Весело… И куда этот код вводить?
— В бункере есть терминалы. Около каждой двери, туда надо ввести пароль, иначе она не откроется.
— Странно как-то. Обычно это делается с центрального пульта.
— Так это же не военный бункер, майор. Да и про возможность эту знаю только я.
— Хотел здесь остаться? Мы взяли снаряжение и ушли, а вы вернулись бы после назад?
— Первое время. Вы бы все равно об этом не узнали… здесь есть еще и нижний уровень, про него знал только я… даже Поливанов… он только догадывался. Там можно было…
— Зачем такая секретность, капитан?
— Не знаю… не я это делал… там можно было еще ждать…
— Чего? И как туда войти?
— Двери откроются…
Голова его бессильно сваливается вбок. Все… Жаль, в принципе мужик был неплохой. Могли и сработаться.
Поворачиваюсь к сидящему рядом охраннику:
— Больше никого из ваших ребят нет?
Он отрицательно мотает головой.
— Если бы не дым… то и нас тут не было бы. Я только его и смог вытащить.
— Как войти в бункер? Имею в виду — с этого места. Где тут вход?
— Ворота наверняка заблокированы. Есть еще резервный проход, он чуть в стороне.
— Там, внутри, народу много?
— Дежурная смена охраны. Десять человек.
— Постов много?
— Три поста. Огневые точки занимаются только по боевой тревоге.
— Много их тут?
— Всего шесть. Три «Горчака» и три «БУКа». По два человека сидят в каждом «Горчаке» и по одному в «БУКах». Один должен быть на центральном посту.
— И где это?
— Там, — неопределенно машет он рукой, — в глубине бункера.
— А остальные огневые точки где?
— Слева у транспортного тоннеля. И с той стороны, там еще один выход есть.
— Ладно… Как сейчас-то внутрь залезать будем? Из огневых точек выходы есть?
— Нет, там только изнутри бункера войти можно. Хотя… — он задумывается.
За нашей спиной замолотила пушка бронетранспортера, ребята пристреливались по пулемету. Оптимисты! С таким же успехом они могли просто плевать в его сторону.
— Есть вариант! — Собеседник мой хлопает рукой по колену и тут же морщится, дает себя знать раненая рука. — Аварийные выходы наверх! По одному на каждой позиции. Они тесные, поэтому их всерьез никто и не рассматривал в качестве входов. Так… маскировку поправить, мусор убрать… Тут совсем рядом один такой имеется!
Поворачиваюсь к собровцу:
— Извини, мужик, как тебя звать-величать?
— Лейтенант Рябовцев. Виктор Николаевич я.
— Витя, а ты что по этому поводу сказать можешь?
— Немного. Нас к этому и вовсе не допускали, бункер изначально со своей охраной был. Наше дело — работа на выезде, так сказать, внешнее кольцо охраны. Про огневые точки, в принципе, слышали, только никогда не заходили сюда. Эти, — кивает он на моего собеседника, — не разрешали.
— Ладно, все эти терки в прошлом остались. Мы ныне в одной лодке все сидим. Так что и работать будем сообща. А тебя, друг ты мой ситный, — обращаюсь к охраннику, — как звать прикажешь?
— Норкин Павел Петрович. Инспектор охраны, старший лейтенант.
— Ага! Ну а я — майор, ежели кто еще не в курсе. Так что и командовать придется мне. Вопросы у кого есть?
Оба моих собеседника почти синхронно отрицательно мотают головами.
— Ну, так потопали!
Подбираю автомат Норкина. Все равно он ранен и работать двумя руками не может. Тот понимающе кивает и, наклонившись к Малкину, вытаскивает у того из кобуры еще один пистолет. Сует его за пояс.
Осторожно, пригибаясь к земле, следуем за ним. Павел поминутно останавливается, сверяется с какими-то ориентирами и двигается дальше. Наша группа снова поднимается вверх по склону. Где-то рядом должны быть еще ребята… только где? Пулемет на правом фланге не умолкает. Черт его дери, когда же он стволы менять успевает? Насколько я помню, ствол у данного пулемета нагревается быстро, и менять его в тесном бункере — тот еще геморрой. В ответ размеренно бьет пушка бронетранспортера. Иногда ее поддерживает пулемет. А он-то по кому стреляет? Башню пробить хочет? Так у нее броня сантиметров двадцать толщиной!
