Кочевряжиться не приходилось — далеко не везде можно было пройти или хотя бы пролезть. В одном из подходящих и вроде бы безопасных проходов, не успели мы туда забраться, взметнулись вдруг тучи мелких, похрустывающих крыльями насекомых… А может, и не насекомых — кто ж их знает. Эти существа не спешили накидываться на нас, однако и соваться в их тучу ни один из нас не горел желанием. Мало ли что… Пришлось искать обходной путь.
— Ну вот, а ты говорил, что рядом с червями другие твари не держатся, — процедил Ниршав.
— Я говорил про крупных. Этих крупными не назовёшь даже с натяжкой. К тому же я повторяю чужие слова…
— Ниш, будешь ворчать, если из-за ошибки Серта нас кто-нибудь сожрёт.
— О, тогда я буду не ворчать, а перевариваться.
— Перевариваться ворча.
Смех в изрядной степени разрядил обстановку, к тому же все мы после дезактивации чувствовали себя лучше, чем до неё.
Чуть дальше нас остановило пронзительное шипение, пока негромкое, но лишь оттого, что от источника шипения нас отделяло приличное расстояние. Осторожно выдвинувшись вперёд, я заметил приподнявшегося над землёй червя. Червяк принял положение, приличествующее разве кобре или другой подобной змеюке, и слабо выраженной своей головой явно был нацелен в нашу сторону.
— Что делать-то будем, охотник-знаток? — осведомился офицер, с опаской рассматривая тварь. — Что это означает?
— Был бы я профессионалом-демонологом, может, и знал бы…
— Ты ж охотник! Должен знать!
— Что знаю, то знаю. А тут ничего не могу сказать.
— Блин, но ты должен!
— Кому должен, всем прощаю.
— Чего?
— Идеи-то есть, как с ним расправляться? — процедила Аштия, осторожно снимая с пояса диск.
— Сначала давайте попробуем по-тихому смыться. Потому что как именно полагается драться с червяками — этого я не знаю. Да и не внушает он мне доверия.
— Думаешь, получится смыться? — Госпожа Солор попятилась, поскрипывая щебнем под сапогами. Бедром врезалась в валун и со скрежетом миновала его справа.
— Получится, если не будете доспехами бряцать. — Я пятился самым последним. Червяк хоть и провожал нас движениями предположительной головы (ни пасти, ни органов зрения на ней видно не было, но раз ею вперёд он ползает и тыркается в огонь, значит, наверное, это и есть голова), но кидаться не спешил.
Миновав и это опасное место, мы переглянулись в безмолвном удивлении.
— Нам подозрительно везёт, — озвучил Ниршав.
— Везение не бывает подозрительным, если это, конечно, везение, — Аштия как всегда была хладнокровна и сдержанна. — Давайте, ребята, мы пещеру почти миновали. Решаем — остаёмся под землёй или вылезаем?
— Вылезаем! — решительно отрезал офицер.
— Остаёмся, — возразил я.
Мы оба, не сговариваясь, выжидательно посмотрели на Аштию. Она с сомнением смотрела на нас.
— Ну, так ты-то что скажешь, а? — поторопил её Ниршав.
— А я, понимаете ли, привыкла принимать решения по результатам штабных совещаний.
— Нету тут штаба, Аше! Нас трое.
— Нет штаба, так есть два мнения. Аргументированных. Как понимаю, ты, Ниш, голосуешь за скорость и простоту определения направления, а ты, Серт, за безопасность?
— Как-то так, — согласился я.
— Кто не рискует, тот не выживает. Дезактивацию можно проводить не чаще, чем раз в трое суток. Мы столько в этом фоне не протянем.
— Резонно. Ладно, попробуем выбраться на открытое пространство.
— Вы, господа, учитывайте, что нас пасут.
— Что делают?.. А-а… Но откуда такая уверенность, Серт? Откуда вообще такое предположение?
— Не знаю. Кажется мне так.
— Хорошенький ответ!
— А я не штабист, мне можно своевольничать. И мнение своё высказывать так, как оно есть… Видение наше общее помните? Что это, по-вашему?
Мои спутники переглянулись. Аштия ответила не сразу.
— Всё, что угодно.
— А мне кажется, тут не без присмотра. Ощущение у меня такое.
— Ощущение не аргумент…
— Так, я у нас — решающий голос. Не правда ли? — оборвала Ниршава Аштия. — Времени у нас мало, придётся рискнуть. Ищем выход наружу и передвигаемся со всей возможной осторожностью. У тебя есть что-нибудь от усталости, Серт?
— Тоник.
— Какой именно?.. Только такой?.. М-да…
— Что, думаешь, не сгодится?
— Его можно будет употребить по-хорошему только один раз. Либо одну порцию размазывать… Ну, да посмотрим!
Выход из системы пещер мы нашли довольно быстро. Был это даже не столько выход, сколько огромный разлом — по всей высоте горы, расщелённой, должно быть, каким-то землетрясением. Не только наружу мы выглядывали с опаской, но и к открытому в небо пространству подходили с опаской. Рассмотреть что-либо было трудно, бледная дымка заволакивала мир за пределами пещеры, и разобрать туман ли это, или что-то иное, было невозможно.
Из этого тумана на нас могло кинуться всё, что угодно… Правда, в силу чисто психологических моментов этого мы боялись намного меньше, чем видимой угрозы. В конце концов, чего не видишь, того не представляешь, зачем его бояться? По сложившемуся уже порядку я двинулся вперёд, за мной — Аштия, заранее снявшая с пояса диск, Ниршав же не только замыкал, но ещё и волок на себе самую неудобную поклажу в виде импровизированного бурдюка и увязанной в сырую шкуру скудной нашей провизии.
Не всегда можно было пройти вплотную к скалам — то завалы, то заросли каких-то не то что высохших, а уже буквально мумифицировавшихся, но всё ещё колючих, как проволока, растений, то иное препятствие. Но если имелась возможность, мы прижимались к скале с маниакальным упорством, тем самым обеспечивая себе иллюзию безопасности. На отдых встали лишь тогда, когда у Ниршава начали подгибаться ноги, да и Аштия явно держалась на одном женском упрямстве, ни на чём больше.
Тогда же женщина вынула блокнот, стала рассчитывать какую-то новую конфигурацию. Мы не задавали ей вопросов, понимая, что всё нужное услышим и так, надо лишь набраться терпения. И услышали, правда, нечто совершенно неожиданное — отборные и звучные ругательства.
Слышать их от всегда сдержанной госпожи Солор было дико.
— Аше, что стряслось?! — воскликнул Ниршав, сам не чуждавшийся обсценной лексики, но, видимо, не привыкший слышать её от Аштии.
— Она мигрирует!
— Кто?
— Область покоя.
— Э-э… Ты уверена?.. Ниршав, погоди материться. Давайте сначала…
