Сейчас, превзойдя все хитрости фехтовального искусства двуруких, Ричард Саймон понимал, что тай сражаются иначе. По крайней мере не так, как европейцы в Средневековье и в эпоху Возрождения; их техника была сродни восточной, достигшей совершенства еще тогда, когда понятия “Запад” и “Восток” относились к Старой Земле и не являлись пустым звуком. Ожидание, маневр, выпад… Смерть! В этом искусстве японские самураи были куда лаконичней гвардейцев кардинала и мушкетеров короля.
Они, сошлись на расстояние пары шагов и окаменели. Время тянулось точно питон, скользящий среди трав; и каждая травинка была секундой, и каждая отделяла миг прошедший от грядущего мгновения, жизнь от смерти, свет от тьмы. Все те же знакомые Дику шутки времени: то оно замрет, застынет ледяной глыбой, то ринется вскачь подобно яростному водопаду…
Сверкнули клинки, коротко лязгнула сталь, метнулись тени. Каа, питон, завершил свое бесконечное скольжение, последняя секунда истекла, один из бойцов был мертв, другой – жив. Оба меча Дика подрагивали над распростертым безжизненным телом, словно цветы на серебристых стеблях: левый торчал меж ребер, правый пронзил гортань.
Потом раздался гневный вопль, и Дик увидел, как Цохани вскидывает дротик.
С этого момента синхронизация яви и сна распалась. В реальности предводитель Горьких Камней сшиб Цохани наземь, придавил коленом, вырвал оружие. Но во сне брат убитого Цора успел метнуть копье, и оно полетело к Ричарду Саймону, и был его полет стремителен, неудержим и смертоносен, и Ричард – каким-то шестым или десятым чувством – понимал, что не успеет уклониться от удара. Чудилось, будто дротик метнул ему в самое сердце тайятский лес; и казалось, что лес, ощутив чужака, околдовал его, сделал беспомощной и неподвижной мишенью.
Копье летело, а он ждал, ждал, ждал… Это ожидание было страшнее смерти.
Ричард пробудился с зубовным скрежетом и с явным предчувствием, что день сегодняшний сложится неудачно. Так оно и получилось. Или сон подействовал на него, или разнежили ночные игры с прелестной Долорес, только был он тем утром рассеян, а предмет занятий рассеянности не допускал. Искусство грабежа требует полной сосредоточенности, а коль капканы на пути грабителя настраивал Кастальский, так лучше не шутить с судьбой. Кастальский, тихий лысоватый человечек, принадлежал к той же породе инструкторов-хитрецов, что и Дейв Уокер. Правда, хитрости у него были иного свойства, не техасские, а компьютерные, но любая из них могла перетряхнуть мозги или подвесить за ребро.
С этой мыслью агент-стажер Ричард Саймон натянул шлем коммуникатора, а инструктор Кастальский ввел задачу и исходные установки. Сегодня агенту-стажеру полагалось ограбить банк. Любой, по собственному усмотрению; чем больше унесешь и чем надежней заметешь следы, тем выше результирующий балл. В этом состязании компьютер был ему верным союзником и непримиримым врагом: одни программы работали на Ричарда, другие сопротивлялись грабежу, а весь спектакль шел в театре, имитировавшем региональную Инфор-Сеть Соединенных Штатов.
В ее гигантский лабиринт Ричард сумел пробраться без труда – лишь раздался тонкий писк звуковых сигналов да полыхнули багровым заревом предупреждающие надписи. Эти фразы, которые он лицезрел пару минут, беспрерывно мигали, требуя сообщить пароль доступа, фамилию, адрес, номер банковского счета и кучу других сведений, коими Ричард отнюдь не собирался делиться с электронными стражами. Затем вопросы сменились списком карательных мер; самой легкой из них являлся штраф в сотню кредиток, самой тяжкой – трехмесячная ссылка в Каторжный Мир. Впрочем, это Ричарда Саймона не пугало: чтоб наказать, надо поймать! А он был сейчас не человеком, не личностью – с документами, подданством и всем прочим, что полагалось иметь благонадежному гражданину; по сути дела, он являлся призраком, точнее, тенью призрака, неощутимо торившей свой путь среди пестрых указателей Инфор-Сети.
Инфор-Сеть представлялась Ричарду чудовищной трехмерной паутиной, развешанной в сияющей пустоте. Нити-проходы переплетались, скрещивались, прихотливой узорчатой вязью заполняли пространство; их пересечения подмигивали разноцветными огоньками. Было нетрудно вообразить, что находишься в огромном сооружении, среди коридоров, комнат и камер, втиснутых в некое подземелье, напоминавшее кносский лабиринт. Здесь бродили свои минотавры, подстерегавшие неосторожного путника рядом с ловушками и капканами, у волчьих ям, опускных решеток и бездонных пропастей. Впрочем, Ричард их не боялся; он считал себя достаточно ловким и осторожным.
Вот только эти проклятые сны…
С уверенностью, рожденной опытом предыдущих тренировок, он ринулся вперед.
В проходе, который Ричард преодолевал со скоростью мысли, не ожидалось ничего неприятного, ничего страшного; то была широкая магистраль, доступная любому. хакеру-новичку. Еще четырежды его запрашивали насчет кода доступа, но фединг-нейтрализатор успешно гасил тревожные сигналы; он все еще оставался тенью в эфемерном мире теней. Он был отлично экипирован, вооружен и готов к схватке в любой момент, но пока что активные средства взлома и уничтожения не требовались; битва была еще впереди.
Внезапно необозримое пространство раскрылось перед ним – подобие просторного зала со множеством врат, дверей и проходов, ведущих к другим частям Инфор-Сети. То был региональный центр, каких насчитывалось около трех десятков; узел, где перекрещивались сотни неощутимых и невесомых нитей трехмерной паутины. Здесь Ричард также бывал не раз и знал, чего ожидать в каждом из многочисленных ответвлений. В некоторые можно было проникнуть с легкостью – в те, что вели в книгохранилища, к техническим каталогам открытого доступа, к безобидным фильмотекам и собраниям музыкальных записей. Вход в другие врата требовал оплаты, а кое-где желающему прогуляться по инфор-коридорам полагалось представить целый ворох свидетельств насчет психической вменяемости, социального статуса, возраста и дееспособности.
Иронически хмыкнув, Ричард миновал шеренгу этих полузапретных дверей. Сегодня его целью являлись не порнофильмы, не записи менторитмов, вгоняющие в транс, не рецепты патентованных лекарств и не секреты местных политиков, канувших в вечность два столетия назад. В свое время Кастальский велел ему ознакомиться с содержимым каждого такого тайника – не любопытства ради, а для полезной практики; и теперь взлом охраняющих их запоров не представлял проблемы. Даже без дешифратора он смог бы вскрыть любой электронный замок.
Дальше! Дальше!
Дальше начинались дела посерьезней – ряд надежно блокированных дверей и узких извилистых ходов, снабженных всевозможными ловушками. В этих коридорах-артериях в лихорадочном ритме бился пульс делового мира Колумбии; здесь хранились настоящие сокровища – не деньги, не золото, не бриллианты, но то, что заменяло их: колонки цифр с кодовыми значками. Вся эта часть Инфор-Сети сама по себе была гигантской сетью, сплетенной невероятных размеров пауком, которому Ричард жаждал учинить небольшое кровопускание. Совсем крохотное и почти незаметное, если соотнести его с тем объемом драгоценной влаги, что циркулировала в жилах вселенной оборотных средств, кредитов и ссуд.
