отрывают лапки жукам, чтобы посмотреть, как они будут дальше ползать.
Пальцы правой руки Эссена уже почти сложились в активатор «плети Хель», когда за спиной Олельковича застонал, а потом упал на землю финн. Внезапно, без всяких видимых причин и крайне неудачно — спиной назад. Голова задиры с глухим стуком ударилась о мостовую. Его товарищи-румыны с недоумением замерли.
Растерялся и бросил взгляд назад Адам. Когда он повернулся к Яну, на его лице почему-то горело торжество. Словно произошедшее за его спиной каким-то образом сыграло ему на руку.
— Убийца! — прокричал он, указывая пальцем на Эссена, надо полагать, для того чтобы никто не перепутал. — Ты убил Пекку!
Ян поднял брови — финн мертв? Он-то решил, что от выброса Скверны тот сомлел и потерял сознание — бывало такое у непривычных к дыханию Ада людей. Но умереть? Что за глупости! От такого никто не умирал, разве что упомянутый Пекка в падении разбил себе голову, неудачно приложившись затылком о мостовую. Хотя последнее вряд ли. Черепушкой финна можно крепостные ворота выбивать, она же из цельной кости!
— Вызывайте жандармов! — продолжал разоряться Адам, обращаясь уже к своим подручным. — И известите Четвертое Отделение!
Если все это и было спланировано, то румын в замысел не посвятили. Оба молодых человека выглядели потерянно, а когда Олелькович стал кричать и требовать подмогу, даже вздрогнули.
— Он точно умер? — первым в себя пришел Попеску.
Кордояну присел у тела товарища, довольно толково проверил его дыхание и пульс на шее. Поднял глаза и утвердительно кивнул.
— Парастусу мати! Ты убил Пекку! — тут же заорал Попеску. Кордояну молча поднялся и, сжимая кулаки, двинулся к Эссену.
— Нет! — остановил его Адам. — Это дело жандармов и Четвертого Отделения! Марочный барон совершил убийство. Бегите, я покараулю его.
— Но Адам!..
— Я справлюсь с его магией!
Неохотно, но его подручные поспешили за помощью.
Олелькович глядел орлом и явно чувствовал себя победителем. Так все разыграть! Смерть товарища во время ссоры — но не драки! — с соперником. Для жандармов и инквизиторов все будет выглядеть именно так. Да и сторожить он остался, давая возможность Яну усугубить ситуацию. Например, напасть на него, подтверждая вину.
Нет, хоть Эссен и был растерян таким поворотом дела, глупости совершать он не собирался. Олелькович, что бы он ни сделал с финном, его перехитрил. Охота провалилась. Теперь убийство демонопоклонника станет для него смертным приговором. Самым разумным действительно будет дождаться приезда жандармов.
Вокруг молодых людей, стоящих возле тела финна, уже формировалось кольцо из зевак. Слуги Адама, видимо, получили какой-то сигнал он господина и перестали отгонять прохожих. На крыльцо ресторации выскочил администратор, взирающий на представшую ему картину с ужасом. За его спиной толпились гости, среди которых Ян заметил и лицо Лизы.
— Убийца! — зло бросил княжич, уже играя на публику. Как бы дальше ни развивались события, люди запомнят именно это — белокурого красавца, обвиняющего марочного барона. — Его смерть не сойдет тебе с рук! Одичали там, в своих Марках!
Ян молчал. Делать что-то в этой ситуации — бежать или оправдываться — было глупо. Можно было бы посмотреть, что произошло с Пеккой, но Адам не даст. Завопит что-нибудь вроде: «Отойди от него, убийца!» — чем окончательно убедит окружающих в несомненной вине барона. Оставалось только ждать. И слушать, как гудит растущая толпа зевак.
— Такой молодой!..
— Слышал я про марочных баронов — настоящие чудовища!..
— Это же Олелькович?..
— Ужасно, господа, ужасно!
— Это была дуэль?
— Жалко мальчишку!..
— Не смотрите, дорогая! В вашем положении это опасно!..
— Где жандармы?
Несколько минут спустя кольцо, окружающее Адама, Яна и мертвого финна, распалось и пропустило внутрь Попеску и двух усачей в черно-синей форме жандармерии. Стражи порядка деловито осмотрелись и направились прямиком к Олельковичу.
— Что здесь произошло?
Надо полагать, по дороге Попеску уже успел изложить свою версию событий. Что-нибудь, вроде: «Господин Олелькович ругался с Эссеном, мы думали, они подерутся. И тут Эссен взмахнул рукой, и Пекка упал. Мы сперва не поняли, что произошло, а потом проверили и убедились — он мертв. Эссен его убил какой-то магией!»
Адам раскрыл было рот, чтобы выдать примерно тот же текст, но Ян опередил его:
— Имперский барон Йоханн фон Эссен, правитель Седьмой Марки. Это дело не в вашей юрисдикции, господа. Необходимо оцепить место преступления и вызвать инквизиторов из Четвертого Отделения Имперской Канцелярии. Срочно!
Вот так! Все катилось к демонам в пасть, но сдаваться Ян не собирался. Финн умер не просто так. Его смерти предшествовал сильный выброс Скверны от Адама. Значит, причина в этом. Про «чутье» Эссенов говорить бесполезно, о нем мало кто знает и в качестве доказательства не примет. Но чиновники из «четверки» наверняка имели опыт в подобных делах. Их сомнений вполне достаточно для того, чтобы дать делу ход. А уж потом он расстарается, чтобы эта тварь, которая прячется в шкуре наследника древней фамилии, больше не топтала землю!
— Не нужно указывать нам, что делать, господин барон, — вежливо, но твердо ответил старший наряда. Его напарник в это время проверил тело Пекки и так же, как Кордояну до этого, утвердительно кивнул, мол, мертв. — Если здесь понадобятся инквизиторы, их вызовут. А теперь потрудитесь объяснить, что здесь произошло.
Жандарм выслушал обоих — и Яна, и Адама. Надо сказать, что версия княжича: «Эссен убил его своей магией!» — на слух воспринималась гораздо лучше, чем слова барона: «Мы с Олельковичем повздорили, а потом Канерва упал и умер». Вскоре подоспели еще стражи порядка, толпу зевак, весьма внушительную для этого времени, стали разгонять. Место преступления оцепили, а свидетелей посадили в разные экипажи и повезли в ближайший участок.
Там, учитывая благородное происхождение обоих, Яна и Адама рассадили по разным кабинетам, в которых днем наверняка работали какие-нибудь клерки. Их обеспечили водой, заперли и поставили у дверей охрану. Так прошло около часа. По истечении которого в кабинет к Эссену вошли два человека. Оба представились инквизиторами из «четверки»: Твердых и Разумных.
— Итак, барон, — произнес Твердых, более пожилой, по всей вероятности, старший следователь. — Вы утверждаете, что не применяли магию
