Министр использовал немного силы, чтобы потревожить секретаря и тот почти сразу открыл дверь.
— Кофе, — попросил Георгий Иванович и вернулся к гостю. — Так что Вы говорили про войну?
— Ночью Воронцов напал на дом Матчиных и разнёс половину квартала, — довольно спокойно произнёс великий мастер. — Насколько я знаю, есть жертвы среди ни в чём не повинных жителей.
— А что Матчин и его родные? — уточнил министр.
— Живы и здоровы. Воронцов и его сторонники понесли огромные потери. Ужасное событие, глупое, даже нелепое.
— Нелепое, — согласился Гладков. — Что-нибудь известно про мотивы Великого князя? Наумовы же первые его поддержали, что могло случиться?
— В том и дело, что я не могу понять, — сказал Наумов. — Но это вопрос совсем других ведомств, которые разберутся, что было, кого наказать и как строго.
— Дела, дела, — протянул министр. Если причин такого громкого события сразу не назвали, значит, они лежали где-то глубоко или были очень личными для огласки.
В кабинет вошёл секретарь, поставил поднос с горячим кофе, отдельно сливки и жёлтые кубики тростникового сахара, как любил Георгий Иванович. По кабинету сразу распространился приятный аромат.
— Я не хотел спешить, — великий мастер пригубил кофе и довольно покачал головой. — Но ситуация слишком напряжённая. Я планирую собрать Высокую комиссию, чтобы удостоверить факт развития силы уровня великого мастера.
— Матчин? — сразу догадался Гладков.
— Пока это только Высокая комиссия, — кивнул Геннадий Сергеевич. — По международным соглашениям и обязательствам мы должны поставить в известность правителей стран, участников договора о Великой силе, о проведении такой комиссии. Если результат будет положительным, то нам с коллегами предстоит провести экзамен для Матчина, но об этом пока рано.
— Вы думаете, что Матчин провалит комиссию?
— Нет, исключено. Я переживаю совсем не из-за этого.
— Два великих мастера в Российской Империи— это хорошие новости, — быстро сказал Георгий Иванович. — Это укрепит наши позиции на мировой арене. А кто войдёт в комиссию? Помимо военных.
— Я пока решаю этот вопрос, — уклончиво ответил великий мастер. — А по срокам… Думаю, что в течение пары недель всё определится, а сама комиссия пройдёт в последних числах сентября.
— Сегодня отменю все дела, встречусь с послами стран из Большой десятки, вручу им письма, — сказал министр. — А завтра сделаем официальное заявление от МИДа, для всех остальных.
— Поддерживаю, — кивнул Геннадий Сергеевич. — Когда будете встречаться с послами, пригласите представителя Италии. Хотя у них и нет великого мастера, просто сообщите им эту новость. Здесь замешан герцог Бурбон и я хочу сгладить острые углы от произошедшего.
— А что произошло, если не секрет? — заинтересовался Георгий Иванович. — Чтобы я знал, за что приносить извинения и насколько официальными они должны быть.
— Князь Воронцов ночью пытался убить не только Матчина, но и дочку герцога. Но Вы это скоро узнаете, когда дойдёт дело до служебных писем.
Чтобы собраться с мыслями, министр пригубил кофе. Эта новость была не менее удивительная, чем предыдущая. Герцог Бурбон-Сицилийский один из самых влиятельных людей Италии и ссориться с ним всё равно, что ссориться с королём. У братьев Романовых немало родственников в том числе в Италии, и закрывать себе дорогу в королевство— недальновидное решение, мягко говоря.
— С дочерью герцога всё в порядке? — уточнил Георгий Иванович. — Она не пострадала?
— Нет, всё обошлось. Но страха девушка натерпелась, я уверен.
Геннадий Сергеевич допил кофе, встал, распрощался и бодрым шагом вышел. Его можно было понять. Учитывая тенденции по разделу мира, заполучить второго великого мастера— означало получить преимущество в этой борьбе. Оставалось надеяться, что Матчин будет так же силён, как и ректор МИБИ.
Посидев ещё немного, Георгий Иванович вернулся за рабочий стол, вынул подшивку служебных писем и быстро пролистал, найдя сразу три сообщения от посла Италии. Отложив их в сторону, он поднял трубку телефона.
— С Куракиным соедините.
— Одну минуту, — послышался приятный женский голос и почти сразу в трубке раздались длинные гудки.
В кабинет заглянул секретарь, но Георгий Иванович жестом отослал его, показывая, что занят важным звонком.
— Куракин слушает, — послышалось в трубке.
— Гладков беспокоит. Меня сейчас последними новостями озадачили, ты уже в курсе?
— В курсе, — ответил Вячеслав Михайлович.
— И о Высокой комиссии?
— Нет, — голос одного из самых влиятельных министров при покойном Императоре Иване изменился, став очень деловым. Несмотря на все события, его двоюродный брат до сих пор занимал должность гофмейстера важнейших императорских дворцов.
— У меня в связи с этим плотный график, но я могу принять тебя в течение ближайших двух часов.
— Буду через час.
— Жду, — Георгий Иванович повесил трубку и улыбнулся. Поймав интересную мысль, снова поднял её. — Двадцать шесть, ноль, одиннадцать.
— Соединяю, — подтвердил женский голос и снова пошли длинные гудки.
Ждать пришлось секунд пятнадцать, после чего что-то щёлкнуло, зашипело и послышался знакомый голос.
— Слушаю.
— Константин Николаевич, это Гладков беспокоит.
— Георгий Иванович, узнал, — голос князя Разумовского сразу стал доброжелательным.
— Есть серьёзный разговор по поводу произошедших ночью событий…
* * *
Пока мы ехали к воинской части, я успел многим позвонить. Начал с Василия, который благополучно выехал из района, связался с Давидом Карловичем Бергом и сейчас отдыхал где-то на тайной квартире. С княжнами я тоже поговорил, узнал от Марии, что с ними всё в порядке, только Лиза порезала руку, но не сильно. Девушки храбрились, немного шутили и спрашивали, смогут ли они увидеться с мамой. Я пока не знал, что ответить на этот вопрос, поэтому пришлось их немного огорчить.
Дольше всего я болтал с Тасей, которая и не знала о произошедшем. Сказал ей, что на наш дом напали злодеи, знатно порушили его, но обломали зубы. Имён не называл, на всякий случай, сказав только, что с нашей стороны потерь нет. То, что мне предстояло провести какое-то время на военной базе под присмотром Геннадия Сергеевича, она восприняла одобрительно и очень просила сидеть там безвылазно. Попросила за них не переживать и не бегать по городу в поисках разбежавшихся злодеев, пока всё не уляжется.
До воинской части в Подмосковье мы добирались около часа. На свободном участке дороги полковник разгонялся до ста сорока километров в час и пару раз проскочил на красный сигнал светофора. Я особо за дорогой не следил, лишь когда мы выскочили на широкий простор, полюбовался бескрайними полями с далёкими полосками леса. Пасмурная погода немного навевала тоску, затем начал моросить мелкий дождик. Когда поля сменились лесным массивом, дорога ещё раз свернула и почти сразу упёрлась в железные ворота и КПП. Как рассказал Роман, здесь проходили подготовку войска специального назначения, элита Российской армии. Если не считать мастеров, то попадали сюда исключительно эксперты второй и третьей ступени со всех уголков огромной страны. Здесь они могли не только осваивать военное мастерство, но и развивать силу, поднимаясь на следующую ступень.
Размер воинской части меня впечатлил. Рассчитана она была на полторы тысячи человек, но площади занимала столько, что можно разместить раз в пять больше людей. Большие пятиэтажные казармы, огромный плац, здание столовой в центре. Полигон в три раза превосходил по размеру свой аналог в МИБИ. Я на него посмотрел издалека, когда мы огибали здания казарм. Меня высадили рядом с двухэтажным коттеджем, стоявшим немного обособленно. Встречали нас двое, усатый майор, коренастый, с цепким взглядом и прапорщик, флегматичного вида, словно он тут случайно оказался. Поприветствовав полковника, майор отрапортовал, что дом в полном порядке, что он лично всё принял и проверил.
