твёрдо сказал:
— Перестань плакать! Тебе нужно просто перестать плакать! Сейчас не время для этого! Эти суки объявили мне войну! И я не успокоюсь, пока не уничтожу их всех!
Глеб закивал, поспешно вытирая слёзы рукавом.
Он-то вытер. А вот по моим щекам текли обжигающие ручейки.
— А Марта выживет? — с надеждой спросил Глеб.
Спросил, как спрашивает ребёнок: «Мама, а когда ты придёшь с работы?»
— Я сделаю всё, чтобы выжила, — пообещал я.
К нам подошёл Мо Сянь и тоже склонился над Мартой. Он пощупал пульс, заглянул девушке в глаза и сокрушённо покачал головой.
— Только не говори, что она умрёт! — закричал я.
— У неё очень серьёзное ранение, молодой господин, — ответил китаец. — Я не смогу вылечить госпожу Марту.
Я был не согласен принять действительность. Я был готов мир перевернуть, чтобы девушка жила.
Это так больно — терять боевых товарищей. Я уже пережил такое в прошлой жизни, и совершенно не хотел повторения в этой.
Ну зачем она пошла за нами! Зачем закрыла меня собой!
— Мо Сяньчик, миленький, — взмолился я. — Подумай, может, есть какой способ.
Китаец задумался. И я увидел промелькнувшую в его глазах мысль.
— Говори! — приказал я. — Пусть самая бредовая мысль, но говори!
— Не знаю, получится ли, — начал Мо Сянь. — Но можно попробовать… Потому что если кто и сможет помочь госпоже Марте, то только он.
Мо Сянь ещё не успел договорить, а я уже понял, кого он имеет ввиду. И тут же повернулся к друзьям.
— Быстро бегите к Кузьме! Пусть закладывает карету! Как можно быстрее! Пошли! Бегом!
И парни рванули к конюшне.
А мы с Мо Сянем из моего тулупа и двух срубленных веток соорудили носилки, аккуратно переложили на них Марту и поспешили следом, стараясь лишний раз не трясти её.
Пока мы пришли, карета была запряжена.
Бледный испуганный Кузьма носился, как заполошенный. Видимо взрывы напугали, а тут ещё и Глеб с Данилой прибежали, шороху навели.
Но мне было пофиг. Для меня сейчас главной была скорость.
Марта была жива, но огонёк её души едва теплился. И мы должны были успеть привезти её. Нельзя было опоздать.
Мы с Мо Сянем аккуратно уложили Марту в карете, укрыли её тулупом. Я сел придерживать её с одной стороны — у изголовья, а Мо Сянь — с другой.
— Кузьма, — приказал я. — Быстро на козлы! Гони, дорогой!
Кузьма взлетел на козлы. Но прежде, чем стегануть лошадей, обернулся и спросил:
— А куда ехать-то?
— На завод, куда ж ещё! — ответил я, удивляясь, что он не понимает, куда нужно ехать. — Это же очевидно!
Кузьма побледнел, но спорить со мной не решился.
— А как же мы? — спросил Данила.
— А вы ждите нас! — приказал я. И добавил, обращаясь к Кузьме: — Поехали уже! Не тяни!
И вот уже второй раз за сегодня я несусь на завод. И день не прошёл. А такое ощущение, что между утренней поездкой и этой целая жизнь пролетела.
Да, Мо Сянь был прав. Если кто сейчас и сможет помочь Марте, то только медведь — высокоуровневый демонический зверь.
Я не знал, какие у него познания в медицине. Но чувствовал, что они глубоки. Ведь он смог построить крепкое основание для моей культивации, смог направить меня. Помог отстроить меридианы и сделать так, чтобы ци текла ровно. Да вообще, медведь стал для меня не просто учителем, существом, которым я очень дорожу и кому доверяю безмерно.
Ну не может существо, которое так много знает о строении тела человека, не разбираться в медицине.
Кузьма хлестал лошадей, а я поддерживал голову Марты.
Иногда она приходила в себя и смотрела на меня замутнённым взором. В эти моменты я был рад. Я гладил девушку, убирал ей волосы с лица.
Но потом сознание её снова уплывало, и я начинал про себя молиться всем богам, чтобы они помогли Марте продержаться.
Я молился всем богам. Всем! Без разницы, из какого они мира и какой религии. Просто молился и всё. Пока не вспомнил своё посвящение в пещере, когда я был внутри огненного круга и общался со своими предками.
Да, моё сознание из другого мира! Но тех старцев, с которыми я разговаривал в пещере, я ощущал, как своих предков. Потому что это так и было. Это аксиома, не требующая доказательств.
Может, я просто вспомнил золото огня, а может проявилась моя золотая ци… Ну или я просто ухватился за соломинку… Но я, глядя на Марту, мысленно взмолился:
«Род мой! Предки мои! Это неправильно, когда погибают молодые девушки! Прошу вас! Дайте силу! Помогите Марте продержаться, пока мы приедем к медведю! Подарите ей шанс! И я сохраню и продолжу род! Я клянусь в этом!»
Возможно, мне это только показалось. А может и нет. Только вдруг над Мартой разлилось золотистое сияние. И я понял, что у нас теперь есть шанс успеть.
Кузьма всю дорогу хлестал лошадей, не сбавлял скорость ни на миг. Мне кажется, даже если бы нам навстречу выкатилась армия тварей, он всё равно продолжил бы погонять.
И это правильно. Потому что мой гнев был пострашнее тысячи волколаков или лютых мертвецов. Напади твари сейчас на нас, я их голыми руками порвал бы, чтобы не вставали на пути.
Так что не мудрено, что к заводским воротам мы прибыли очень быстро.
Не знаю, удивились мужики или нет, открывая нам путь. Всё-таки то барина неделями нет, а то в день по два раза наезжает.
Но спрашивать у меня никто ничего не стал.
А когда увидели окровавленную Марту, и вовсе забегали, засуетились.
А мы с Мо Сянем снова наладили носилки.
Местные, поняв что к чему, помогли нам сгрузить Марту. Подхватили и понесли к конторе.
Но я остановил:
— Нет! Не туда!
Парни растерялись.
А я распорядился:
— Несите к руднику!
— Барин, вы серьёзно? — начал кто-то, видимо решив, что я тронулся умом.
Но вмешался Мо Сянь. Он молча забрал ручки носилок у одного из парней.
Я, следуя его примеру, прогнал второго.
И мы вдвоём с Мо Сянем понесли Марту в сторону рудника.
Пока шли препирательства, вокруг нас собралось много народу. В том числе и Добрыня Всеславович выскочил из конторы, на ходу надевая
