– Товарищ адмирал! Обнаружены неизвестные корабли…
Это интересно. Радар давно вышел из строя. Фактически после третьего залпа по авианосцу. Не из-за повреждений, просто конструкция хлипкая, сотрясений от огня собственных орудий хватило. А значит, противник обнаружен визуально. Все это вихрем пронеслось в голове Белли, но внешне контр-адмирал остался совершенно спокоен. Не хватало еще, чтобы подчиненные видели, что у него на душе.
– Докладывайте.
Докладывать, в общем-то, было и нечего. Обнаружены пять неопознанных пока кораблей. Фактически видны пока только дымы. Идут практически точно оттуда, куда умчались сбежавшие авианосцы. Видно, что на сближение, вот, в принципе, и все.
– Николай Петрович. Передайте «Молотову», чтобы отходил к основным силам. И радируйте обо всем Кузнецову. А мы пока… закончим дела.
Командир «Кронштадта» привычно кивнул, хотя и понимал, как они сейчас рискуют. Если не получится быстро затопить «Беарн», то, пока они будут возиться, кто бы ни шел с северо-запада, имеет неплохие шансы выйти на дистанцию залпа. А каперанг, как, впрочем, и Белли, отлично знал – своих кораблей быть здесь не может. Но – приказ топить авианосцы при любой возможности никто не отменял, а значит, следовало рискнуть. И два моряка старой, еще имперской выучки, не собирались отступать.
Ситуация разрешилась через пятнадцать минут. «Беарн» как раз накренился, черпая воду дырами в изорванном снарядами борту, и окончательно потерял ход. Именно в этот момент сигнальщик, как в старину сидевший в самой высокой точке корабля, заорал в телефонную трубку:
– Головным – «Шарнхорст», вторым – «Бисмарк» или «Тирпиц», третьим – кто-то из французов. Остальных пока не вижу – далеко, отстают не менее чем на две мили.
И Белли, сняв фуражку, вытер мокрый от пота лоб. Немцы. Не бог весть какая радость, но – союзники, а значит, они еще поживут… какое-то время.
Колесников торопился изо всех сил. Из-за, в том числе, и его ошибки гибли советские моряки, и он намерен был из кожи вывернуться, но спасти хоть что-то. В том, что Кузнецову удастся без посторонней помощи отбиться от Нимица, он сомневался. Поэтому, наплевав на осторожность, он гнал линкоры без воздушного прикрытия по наикратчайшему курсу, а его радисты пытались в мешанине заполнивших эфир сигналов разобраться в обстановке. Сам Кузнецов только отвечал, что ведет бой, и передавал координаты, хотя, скорее всего, даже не знал, зачем это делает – в свои планы его Колесников не посвящал. Просто опасался, что американцы смогут перехватить и расшифровать сообщение. Боги, как же не хватало сейчас того, что станет обыденностью в не таком уж и далеком будущем! Самых обыкновенных спутников на орбите, которые передают информацию о происходящем в реальном времени…
И корабли шли, буквально насилуя машины. Больше всего адмирал боялся, что они не выдержат долговременных нагрузок, но за годы эксплуатации сложные и излишне капризные силовые установки «Шарнхорста» и «Бисмарка» были механиками, что называется, вылизаны, слабые места выявлены и, при модернизации, сколь возможно исправлены. Сами механики тоже были выше всяких похвал, так что единственная неисправность, заставившая «Бисмарк» снизить ход до двадцати узлов, была устранена менее чем за час. Ну а у французов и этой проблемы не имелось, «Ришелье» был и проще, и надежнее.
Вообще же, это была авантюра, основанная на одном-единственном допущении. Противник знает, что немецкая эскадра сильно пострадала, а значит, не может идти на выручку союзникам. И даже если какой-то из кораблей сохранил боеспособность, то адмирал уж точно не станет рисковать. Хе-хе, еще как станет, и три первоклассных корабля станут тем джокером в рукаве, который, будучи брошенным на стол в нужный момент, побьет и козырного туза. Колесников хорошо помнил, что всю жизнь человек человеку не волк, а кролик. То ты их, то они тебя. В прошлый раз получилось у Нимица, пускай и частично, сейчас же пришла очередь отыгрываться.
Появление двух кораблей на радарах при подходе к району, где кипело невиданное для этих мест сражение, адмирал воспринял спокойно. Кто-то драпает… Если бы пришлось значительно отклоняться от курса, то ради этой парочки не шевельнули бы и пальцем, но раз уж надо пройти всего-то лишний десяток миль – то и пес бы с ними, реально это уже ничего не меняло. И, как оказалось, решение было верным.
От результатов встречи ошалели все. Одни потому, что обнаружили перед собой авианосцы противника, другие – из-за того, что только что ушли от одних врагов, уже считали себя в безопасности, и вот на тебе, такие же, только хуже. А главное, угрозы они не ожидали, и корабли приняли за свои, а потом стало уже слишком поздно. При этом вне зависимости от морального состояния противников исход боя был предрешен, оставался только вопрос о мелких нюансах. А они, как оказалось, сильно зависели от морального состояния экипажей авианосцев, которое в определенный момент ушло вниз и вплотную приблизилось к точке замерзания.
В общем, стоило идущему впереди «Шарнхорсту» положить снаряд поперек курса американцев, как «Интрепид» сбросил ход и лег в дрейф. «Монтерей» последовал его примеру. Те, кто вел эти авианосцы, прекрасно понимали, что три линейных корабля пустят их на дно прежде, чем они успеют хоть что-то сделать. Да и делать нечего, не со скромными возможностями их артиллерии противостоять линкорам.
Глядя на медленно замедляющиеся авианосцы, Колесников усмехнулся, коротко отдал распоряжения и, отобрав у вахтенного офицера мегафон, заорал на своем портовом английском:
– Флаги спустить! Принять на борт призовые партии! Следовать за нами! В случае неподчинения – утоплю к…
Далее следовало неповторимое по образности и совершенно неприличное пояснение о том, куда авианосцы утопят и что будет с их экипажами. Если сводить к классику, «те, кто останутся в живых, будут завидовать мертвым». А главное, адмирал не шутил.
Второго Ли среди американских офицеров не нашлось, и флаги рухнули с мачт, будто их там и вовсе не было. Следующие полчаса были посвящены спешному формированию призовых групп и их высадке на авианосцы, что само по себе оказалось делом не таким уж и простым. Вы попробуйте, выдерните людей из экипажа корабля перед боем. Притом, что без дела никто не остается, все за что– то отвечают, все задействованы согласно боевому расписанию. И кого на их место? И ведь не один нужен, не два и даже не десять. На «Монтерей» высадили сотню человек, на «Интрепид» полторы.
Хорошо еще, что в немецком флоте и впрямь служили профессионалы, умеющие, в том числе, и работать с людьми. Да и стрелковое оружие нашлось в достаточном количестве. Группы были сформированы и высажены в рекордные сроки. А дальше – ничего сложного. Офицеров заперли в каютах, матросов разогнали по кубрикам и тоже заперли. Взяли под контроль основные центры кораблей – и вперед! Тем матросам, которые находились в машинном отделении, пообещали, что их будут содержать в нормальных условиях и после войны отпустят по домам, и те поверили – репутация у немецкого адмирала была что надо, слово он держит – это знали все. Вот и старались американские морячки, ведя теперь уже бывшие свои корабли следом за линкорами.
