— Вы к больному, которого привезли с киностудии?
— Да, — я приподнялся со скрипучего деревянного кресла.
— Пойдемте, к нему уже можно.
Она провела меня по лестнице на второй этаж. Высокие потолки, ровно окрашенные стены, одинаковые двери палат. Пожилая ворчливая санитарка забрала у меня плащ и велела надеть белый халат. Конверты с деньгами пришлось рассовать по карманам брюк.
— Вам сюда. — Медсестра открыла передо мной дверь под номером девять, но сама заходить не стала.
А я переступил порог четырехместной палаты, в которой кроме Михаила находился еще один мужчина, чуть постарше меня. Мой корректировщик хмуро глядел в потолок.
— Привет, — поздоровался я.
Немая сцена. Надо было видеть Михаила, когда он разглядел, кто перед ним стоит. Но какой еще реакции можно было ждать от человека, перед которым в реальности возник персонаж его сна? Это у меня не было ни времени, ни сил на удивление, когда я стягивал его со штыря, а у Михаила время было. В общем, он секунд пятнадцать приходил в себя, потом еще столько же тупо на меня пялился.
— Привет… — ответил Михаил. — Меня глючит или я вижу то, что вижу?
— Глючит, — усмехнулся я, — И твоя галлюцинация час назад оказывала тебе первую медицинскую помощь.
— Второй раз за сутки… — негромко произнес он.
— Что?
— Ну, ты ведь уже обрабатывал мне эту рану. Ночью. Во сне.
— А, ты об этом? Ну да.
— Получается, что ты меня дважды спас, один раз там, другой здесь. Спасибо. А то бы я сейчас не в больнице лежал, а плавал в каком-нибудь пруду или в собственной ванной лицом вниз. Как ты меня нашел?
— На крик прибежал. Мы ведь с тобой на одной студии работали, представляешь?
— Ирония судьбы.
— Или чьи-то шуточки, — я сел на стул возле тумбочки.
— Да, второе скорее. Вообще-то я предполагал нечто в таком роде, — признался Михаил. — В этих снах все так реально… Наивно было бы ожидать, что после ранения там здесь все обойдется.
— Пожалуй. Но я, видимо, туповат немного. Когда мы с тобой сидели на дереве, я чуть вниз не прыгнул.
— И что, хватило бы смелости?
— Да у меня вообще-то и мысли не было, что все может оказаться взаправду. Как дальше-то?
— Не знаю. Правда, спать я уже боюсь. Раньше больше всего боялся, что денег не дадут. А теперь глаза закрывать боюсь. Честно.
— Да что я, не понимаю? А деньги твои вот, — я достал конверт.
— Не понял, — Михаил подозрительно на меня глянул. — Так ты что, сам один из них?
— Из нанимателей? Нет. Но я одного лично знаю, он меня не только во сне, но и наяву нанял. Дал деньги тебе и мне.
— Слушай… А ты не стебешься часом? Сумасшествие какое-то, прямо не знаю. Это точно не шуточки?
— Насчет денег? Да нет, настоящие.
— Я не о том! Хотя у тебя что спрашивать… Наивно.
— Думаешь, тебя кто-то хочет свести с ума? Дорогое удовольствие. Там две тысячи триста.
— Сколько? — Михаил подался вперед, но тут же поморщился от боли. — Ни фига себе! Мы договаривались на тысячу!
— Значит, премия за ранение. Хотя он мне дал деньги минуты на три раньше, чем ты закричал.
— Он знал. Он все знает про эти сны. Я его тоже видел в реале, но он ни разу со мной не заговорил, как будто впервые видел.
— Со мной наоборот. Он сначала наяву меня нанял, а уже потом во сне. А спать не бойся. Кому ты нужен в бою с пробитой рукой? Кстати… Ты извини за дурацкий вопрос, но как тебя угораздило попасть под удар этого рычага?
— Начальник охраны велел отцепить штангу от пружины, чтобы дверь открывалась свободно. Там ящики какие-то должны были заносить.
— Понятно.
— Что понятно?
— Ну, механизм. Конечно, я мог бы и раньше догадаться. Мне вот бычок за шиворот угодил, после того как во сне гильза туда же попала.
— Не понял… На тренажере, что ли? Ты же говорил, что это был твой первый бой! А после тренажера какие ожоги? Там ведь хоть умри, а потом ничего. Что-то ты врешь.
Я прикусил язык, но было поздно. Однако без того, чтобы самому разобраться с тем странным случаем, мне не хотелось никого посвящать в подробности происшедшего.
— Или ты соврал насчет первого боя? — не успокаивался Михаил.
— Соврал, — я развел руками, чтобы подчеркнуть виноватый вид.
— А смысл? Слушай, давай колись. Я же видел, что ты совсем новичок! Не было у тебя до того никакого боя!
— В чем это я новичок? — меня охватили уже не притворные эмоции. — В боях, что ли? Да ты хоть в одном настоящем бою участвовал?
— Опять ты за свое… — вздохнул Михаил. — Неужели ты всерьез считаешь, что настоящий бой чем-то отличается? Теперь считаешь? — Он покосился на загипсованную руку.
— В настоящем бою все равно все иначе, — негромко ответил я. — В чем разница, может понять только тот, кто побывал и там, и там. Но я сейчас не об этом…
— Думаешь, чем это может грозить?
— Что-то вроде того. Для тебя это теперь неактуально, но знаешь, я как-то не привык воевать на стороне частника.
— Что? — Михаил не удержался от смешка. — Тебя что, именно это парит? Ну, старики, вы даете… Ему чуть башку не снесло, а он размышляет об этических аспектах такого занятия, как убийство за деньги! Это мило.
— Иди ты… — вяло огрызнулся я. — Слушай, как ты думаешь, почему люди туда попадают?
— В эти сны? По-моему, никакого рационального объяснения здесь найти не получится. Если же на уровне предположений, то, скорее всего, наниматель может запускать в эти сны любого человека по собственному усмотрению.
— Да. Но вот мы с тобой оба говорим «эти сны», а что это значит, никто понятия не имеет. Чем они отличаются от обычных, кроме потрясающей реалистичности?
— Да ничем, — Михаил пожал плечами и поморщился от боли. — Черт. Просто реалистичность их настолько высока, что в случае ранения или смерти ты на самом деле получаешь травму или умираешь.
— Не срастается.
— Почему?
— По двум причинам. Первая состоит в том, что если бы дело было только в реалистичности, то умирали бы прямо во сне. Здесь же иначе, как ты убедился на собственном опыте — от пробуждения до травмы проходит несколько часов, а это значит, что связь между ними не очень прямая и уж никак не влияет на реалистичность снов. Вторая же причина еще более важная, на мой взгляд.
— И какая же светлая мысль тебя осенила по этому поводу?
— Если эти сны отличаются от обычных только реалистичностью и последствиями, то зачем они вообще нужны?
— Что значит «нужны»?
— Да то и значит! Они же не возникают сами по себе!
— Как-то я не думал об этом, — сконфуженно признался Михаил.
— Вот она, молодежь! — отыгрался я. — Их в жопу загонят, а они ни единой извилиной не шевельнут, почему так получилось и кому это выгодно. Зачем наниматель затаскивает людей в эти странные сны? Да еще деньги платит! Немалые, между прочим. А? Это главное отличие этих снов от нормальных, неужели не понятно? Они выгодны нанимателю, он на этом, скорее всего, деньги зарабатывает.
