Он зашагал к двери. В голове нарастал грохот, и он хотел выбраться отсюда, из этой комнаты, подальше от жужжания в голове и гудения в груди, из этого храма, подальше от всего, что каким-то образом превратилось в невозможное, всего, что заставляло Вику выглядеть дурой в его глазах.
Дверь распахнулась, когда Браель был в нескольких шагах. Старый жрец обернулся и издал визг, увидев погромщиков, проталкивающихся из внешнего зала.
— Наша единственная надежда! — снова завыл он. Один из вошедших сломал кулаком ему челюсть, затем отпихнул в сторону. Когда старик упал, одна его нога сломалась с хрустом сухой ветки.
— Нет! — молодой жрец выставил перед собой руки в тщетной попытке остановить волну, которая просто перехлестнула через него. Жреца сбили на землю, где его пинал и топтал почти каждый входивший.
Одно присутствие столь многих людей в комнате сразу уже начало влиять на сеть проводов, которая питала Вакс. Пульсация стала более заметной, провода принялись издавать звуки различной высоты, задевая друг о друга или толстый металлический каркас, с которого свисали. Вибрация в груди у Браеля тоже изменилась. Она стала неровной, словно рваный ритм, который он чувствовал в груди домашней скотины перед самым моментом её смерти.
— Это Вакс? — спросил худой, лысый мужчина Браеля, который уже проталкивался сквозь толпу и был на пороге комнаты. Браель просто кивнул. Затем он услышал его — тонкий звон порвавшегося туго натянутого провода.
«Одна нежелательная вибрация вызовет ещё одну, и ещё одну…» — вспомнил Браель слова молодого жреца, когда комната наполнилась звуками рвущихся проводов и грохотом падающих на пол частей каркаса. Дебоширы не собирались стоять и ждать — хватит ли одного оборванного провода. Сеть проводов и кабелей уже проседала вокруг них, когда они принялись рвать её. Кабели и тросы сыпались сверху из сумрака, что скрывал потолок, ударяя тех, кто был внизу. Это лишь усилило ярость толпы, которая уже была распалена уничтожением реликвий во внешнем зале.
Голос старого жреца поднялся над какофонией уничтожения Вакса снова: единственная, завывающая нота отчаяния. Что-то в этом звуке скрутило Браелю желудок. Протиснувшись мимо лысого, он бросился вон из комнаты.
* * *
Большая часть жрецов покинула внешний зал. Те, кто остались, занимались теми, кто был сильнее ранен, затем помогали им подняться на ноги и выводили через главные двери. Увидев Браеля, торопливо идущего через зал, они споро расступились, не желая провоцировать новое нападение.
Браель не обратил на них внимания. Желудок продолжало крутить, и боль позади глаз становилась сильнее. Он хотел убраться подальше от храма, прежде чем его стошнит.
На территории храма стояла большая толпа. Браель предположил, что их привели сюда вести о беспорядках. Но нет — заметил он, глядя в сторону дверей санктума, через которые только что вышел. Они смотрели в ночное небо. Некоторые показывали пальцами. Другие бормотали. И никто, похоже, был не в восторге от того, что видит.
Посмотрев вверх, Браель увидел небо в огнях. Они падали сквозь чернильную темень, оставляя за собой короткий, горящий след. Потрясённый, словно ударом в грудь, он снова стоял посреди своего двора со своим сыном. Через секунду его жена появится из дома, и они встанут рядом, глядя на представление в небе. Не было войны, не было вторжения. Никто не умер. Была лишь дёргающая боль в задней части черепа.
— Боги урожая и дома, хватит! — взвыла какая-то женщина. Мужчина рядом обнял её и привлёк к себе. Другие подхватили её плач.
— Это ваших рук дело! — гнусаво закричал жрец. Оторвав взгляд от падающих огней, Браель увидел того самого юношу со сломанным носом, которого встретил за стенами храма.
— Вы и вам подобные осквернили храм, уничтожили Священный Вакс и накликали новые бедствия на всех нас. Глядите! — он ткнул трясущимся пальцем в небо. — Наше проклятие подтвердилось! Наша единственная надежда погибла!
Ни единый голос не возразил ему.
Ключевых моментов в обороне Маллакса было три:
Время: Маллакс оказался способен организовать оборону за год, что потребовался захватчикам, чтобы достичь города. Способы, которыми были завоёваны города севернее, были исследованы через допросы выживших, собраны воедино персоналом городского либрариума и приняты во внимание при составлении планов обороны.
Живая сила: Маллакс оказался последним рубежом отступления обороняющихся почти с самого момента, когда они вошли в гражданское ополчение, чтобы усилить небольшие постоянные армии на жаловании городских баронов. В течение первых шести месяцев вторжения те, кто приходил в Маллакс, были беженцами — слишком молодые, слишком старые и женщины с семьями. Во второй половине вторжения бойцы, отступающие из разрушенных городов и селений, с мест сражений, держали путь прямо в Маллакс. Ко времени, когда начался штурм, население города увеличилось вчетверо.
Технологии: маллакские хранители приложили все усилия, чтобы сберечь своё наследие, хотя и скрытое легендами и сохранившееся в частичной и искажённой форме (кросс-ссылка 663/159 — А. Механикус архивум: мануфакториумные процессы, баллистический археотех). Оружие, хранящееся в музейных запасниках, было подготовлено против грозящего нападения. Трактаты об осадной войне были извлечены из хранилищ под либрариумом, и их тексты на высоком готике были изучены и осмыслены.
Дальнейшие исследования приводят к заключению, что, хотя подготовительные меры и оказали положительный эффект на боевой дух, большинство обороняющихся не питало иллюзий о том, как пройдёт финальная битва: улица за улицей, лицом к лицу, до последнего издыхания.
Выдержка из «Инквизиторского коммюнике 747923486/алеф/Самакс-4» Автор: инквизитор Селена Инфантус М41.793
Первым предупреждением стали чёрные тени, несущиеся по небу на широких, растопыренных крыльях, слишком большие, чтобы быть птицами. Затем они ринулись вниз. Затем посыпались бомбы. Наступление началось.
Бомбы отбивали по городу взрывной ритм за спиной у Браеля. Его отряд поднялся наверх с резервного пункта и сейчас занимал короткий участок изгибающейся восточной стены. Кучи хлама подпирали древние камни и сталь парапета — лом из мануфакториумов, обломки каменной кладки зданий из внешних кварталов, которые специально разрушили ради этого. Недалеко к западу от их позиции из хлама нелепо торчало нечто, могущее быть только старым остовом кровати.
