Дэн Абнетт - Ордо Маллеус

Нев улыбнулась. Это вовсе меня не ободрило.

— Знаете, Эйзенхорн, я всегда считала, что инквизиторы вроде вас ведут полную приключений, интересную жизнь. Полную веселья, почестей, героизма и славы. Только подумать, что я мечтала стать одной из вас! Вы что, совсем ничего не понимаете?

— При всем уважении, инквизитор, что именно я должен понимать?

Она показала на папку в моих руках:

— Хлам. Бессмыслица. Антиквариат. Сыны Баэля? Какого рожна я должна пересматривать это дело? Они мертвы, обратились в прах. Горстка болванов, собиравшихся у вестмурского пилона посреди ночи для того, чтобы поиграть с геолокаторами. Уууууу! Как страшно! Только подумайте, они нас измеряют! Вы хоть понимаете, чем мне приходится здесь заниматься?

— Леди инквизитор, я…

— Понимаете? Это Кадия, безмозглый кретин! Кадия! Мы у самых дверей Хаоса! Прямо в сердце всего этого! Посевы зла настолько велики, что мне приходится каждый месяц давить по сотне культов! Сотне! Эта планета порождает рецидивистов, как море порождает пену. Я сплю по три или четыре часа в сутки, если повезёт. Мой вокс гудит, и я вскакиваю, чтобы отправиться по вызову к очередному ядовитому гнезду, обнаруженному силами Внутренней Гвардии. Уличные перестрелки, Эйзенхорн! Битвы с заклятым врагом! Я едва успеваю справляться с потоком ежедневных отлучений, не то что вспоминать о делах, которые вёл мой предшественник. Да, у него было дерьмо вместо мозгов. Это Кадия! Это Ворота Ока! Это то место, где делается чёртова работёнка Инквизиции! Не отвлекайте меня историями о клубе спятивших инженеров.

— Прошу прощения.

— Принято. Увидимся на выходе. — И она захромала к лестнице.

— Нев?

Она обернулась. Я бросил папку на стол.

— Возможно, они и были идиотами, — сказал я, — но они — единственная прочная ниточка, ведущая к демонхосту, способному уничтожить всех нас.

— Демонхост? — переспросила Нев.

— Верно. И зверь, управляющий им. И зверь этот, если я не ошибаюсь, один из наших.

Прихрамывая, она снова спустилась в архив.

— Убедите меня, — произнесла леди инквизитор.

Не знаю, удалось ли мне на самом деле убедить леди инквизитора. Не уверен, что это вообще было возможно. Но она дослушала меня до конца и оставалась с нами в течение двух часов, помогая находить дела, связанные с этим случаем, и другие материалы. Около девяти её вызвали по поводу беспорядков в островной общине Кадукада. Прежде чем уехать, она предоставила мне и моей свите место в соборе, от чего я вежливо отказался. Кроме того, Нев довела до моего сведения, что даст разрешение продолжать расследование в Каср Дерт, если я буду держать её в курсе дела.

— Я слышала истории о ваших… приключениях, Эйзенхорн. Мне бы не хотелось, чтобы нечто подобное происходило на моей территории. Мы друг друга понимаем?

— Вполне.

— Тогда доброй ночи. И удачной охоты.

— Ты был неправ, — сказал я, когда мы с Фишигом остались в архиве одни.

— В смысле?

— Она мне понравилась.

— Ха! Эта твердолобая стерва?

— Именно потому, что она твердолобая стерва.

Я всегда получаю удовольствие от общения с коллегой инквизитором, честно и целиком отдающим себя работе, даже если его методы отличаются от моих. Нев являлась чистокровной пуританкой и страдала недостатком терпимости. Она была почти по-хамски резка. Переутомлена. Но она называла вещи своими именами, презирая увёртки, и воспринимала абсолютно серьёзно угрозы и нашему обществу, и нашему образу жизни.

На мой взгляд, другим инквизитор быть и не должен.

Мы проработали до полуночи, изучая и сопоставляя содержание сотен папок и документов.

К тому времени в ответ на мой вызов из космопорта в Каср Тирок прилетел боевой катер. Фишиг разыскал одного из сотрудников Нев, поручил ему изготовить на информационных планшетах копии наиболее важных данных и попросил, чтобы все было готово к нашему возвращению поутру. Потом мы вернулись в «спидер» и полетели по петляющим улочкам города-крепости к посадочному полю.

Звёзд видно не было, на землю опустилась прохлада. В свете прожекторов дожидающегося катера порхали мотыльки-вечерницы.

Над восточным горизонтом в ночном небе низко висело розовато-лиловое размытое пятно. Восходящая туманность Ока Ужаса. Даже на таком огромном расстоянии одно созерцание его очертаний заставляло меня холодеть.

Если имперский орёл символизирует все доброе и благородное, что есть в Империуме Человечества, то омерзительное пятно отражает всё, что есть отвратительного в извечном недруге людей.

Наконец мы поднялись на борт. Фишига приветствовали смехом и тёплыми словами. Эмос долго тряс его руку, а Биквин чмокнула в щеку, заставив Годвина покраснеть. С Нейлом и Медеей он тут же затеял шутливую перебранку и спросил Гусмаана, не хочет ли тот есть.

— А что? — спросил охотник-следопыт, с надеждой распахнув глаза.

— Пришло время ужина, — ответил Фишиг. — Бетанкор, поднимай это корыто в воздух.

Мы направлялись в безопасное место, о котором он рассказывал.

Я не был на борту «Иссина» уже почти пять лет. Классическая модель грузового клипера класса «Изольда» походила на летящий в космосе собор длиной в три километра. Величественный корабль стоял на низкой орбите Кадии и выглядел так же, как почти сотню лет назад, когда я впервые увидел его на холодной орбите Спеси.

Медея подвела нас к швартовочному отсеку гигантского судна.

— Капер? — насторожённо спросил Иншабель, разглядывая корабль поверх моего плеча.

— Старый друг, — заверил его я.

Владелец судна Тобиус Максилла являлся, как я понимаю, самым невероятным из моих союзников. Он зарабатывал на жизнь торговлей предметами роскоши, как легальными, так и не очень, мотаясь по всему Геликанскому субсектору. Максилла был торговцем и оставался таковым во всех отношениях.

Но в нём жила пиратская тяга к приключениям, тоска по весёлым денькам начала покорения космоса. Занимаясь поисками Некротека, я нанял его судно только ради транспортировки своей команды. Но он влился в нашу работу с небыватым энтузиазмом и восторгом и с тех пор оставался вовлечённым практически во все наши дела. За последнее столетие каждые несколько лет я либо сам нанимал его, либо он выходил на связь и интересовался, не требуются ли его услуги. И все потому, что ему становилось скучно. Мотивировал он своё появление обычно тем, что «просто оказался неподалёку».