— Ну что же. Вождь отдал комп-браслет Александру. — Может, прогуляемся.
— А вы как хотите товарищ Сталин. Пешком или полетать?
— Разумеется, лучше полетать, это быстрее и удобнее.
— Тогда садитесь мне на спину. Предложил Александр.
— Нет лучше мне! — Перебила Светлана.
— Ни в коем случае, я мужчина и мне предстоит везти вождя.
— Наоборот я девушка и кавалеры должны мне уступать. Настаивала Светлана.
— Тогда давай бросим жребий. — Александр был уверен, что фортуна будет благоприятствовать ему.
— Я согласна, что выбираем прутик или монету.
— Давай монету, так делают ковбои.
— Тогда бросай, вернее, закрути на столе, а я хлопну ладонью.
— Нет у тебя слишком хорошая реакция, ты можешь подделать это под себя.
— Ладно, пусть кружиться пока не упадет сама.
Сталин лишь усмехался в усы, ожидая, чем это кончиться. Дети спустились вниз, и подошли к столу. Александр поспешил произнести первым — орел!
Светлана откинула волосы, ее голос был спокоен. Решка — ответила она.
Мальчишка положил монету на ребро и щелкнул пальцами. Она быстро закружилась и волчком завертелась по столу. С тревогой и дрожью как заправские игроки, что проигрывают целое состояние, смотрели они за вращающимся куском металла. Хотя казалось, велика важность, кто понесет Сталина. Да и играть роль лошадки не особенно приятно, но здесь взыграла гордость. Наконец и движение замедлилось, и монета упала.
Светлана победно произнесла — решка! Теперь вождь полетит со мной.
— Ну ладно! Смотри не надорвись Светка.
Дети вернулись, вид у Александра был очень хмурый.
— Она выиграла и теперь ей принадлежит честь взять вас на шею и прокатить в полете.
— А не раздавлю такой бык, я ее?
— Нет, я очень сильная. Помните, как мы уложили вашу охрану, для меня каких-то восемьдесят килограмм пустяк.
— Ну ладно девочка, я усядусь и буду аккуратен.
Сталину было слегка неудобно и Светлана, подрегулировав костюм, расправила без того слишком широкие для девушки плечи.
Сталин почти никогда не летал на самолетах, за исключение разведывательного рейда совершенного им на аэроплане. Тогда он проявил не дюжую личную храбрость и разбомбил бронепоезд, что повлияло на течение всей компании. Теперь он наслаждался свежими впечатлениями полета, когда ветер дует тебе в лицо, а внизу проносятся леса и поля. А вот первая остановка — сожженное село, висят несколько виселиц.
— Похоже, поработала СС. — Отметил Александр. — Видишь, нацисты стараются.
— Тем лучше, они своими деяниями разжигают ненависть в сердцах людей. Сталин погладил усы. — Скоро этот край запылает.
— Пусть лучше горит Германия! — Мальчишка поднял кулак. — Взвейтесь кострами бочки с бензином, мы пионеры взрываем машины!
Сталин ценил юмор и рассмеялся в бороду.
— Да если бы все наши пионеры были такими то — Гитлер капут!
— Впереди, кажется лагерь, видны вышки и колючая проволока. — Сообщила Татьяна.
— Тогда атакуем.
На территории лагеря происходили следующие события. Только что пригнали большую свыше тысячи человек колонну военнопленных. Бои были упорные, и большинство солдат были сильно измождены, ужасно оборваны, многие ранены и шатались. Немцам было нужно на ком-то вымесить свою злость, и они со всей ненависть обрушились на беззащитных невольников войны.
— Шнель! Шнель! Руссишь строиться! Орали рослые эсесовцы. И все какие-то холеные и важные, угрожающе смотревшие на фоне изувеченных солдат.
Пленным раздали лопаты, многие трофейные тупые или поломанные. К ним подошел эсесовский полковник Гюнтер Бок, его голос визжал как у бабы.
— Русские Иваны, теперь вы должны копать себе ямы по горло. Тех, кто не управиться за час расстреляем. По толпе ударила пулеметная очередь, несколько человек упало, забившись в конвульсиях.
Тысяча начала копать, солдаты рыли медленно, но видно было старались, никто не хотел умирать. Большинство из них совсем молоденькие, недавно призванные, оторванные от хат. Их подталкивают прикладами и колют штыками. Полковник смеется, он наслаждением смотрит на растерзанные тела и лица.
— Россия попрана сапогом Германии. Вы жалкие черви, наши вечные рабы. Единственный ваш шанс выжить, это хорошенько вкалывать на Великую Германию.
Один из солдат не выдерживает, он бросает лопату в эсесовца и кричит.
— Да здравствует Сталин!
Ему в живот вонзается штык-нож, и фашисты начинают его избивать. Потом окровавленное тело волокут к танку. Пленнику надрезают руку и прикручивают сухожилие к гусенице. Затем танк — легкий Т-2 заводят, а солдату плещут водой в лицо, чтобы тот скорее очнулся. Пленный стонет, танк волочет его по земле, а сухожилие растягивается. Там из несчастного советского военнослужащего буквально достают все жилы. Он умирает медленно и мучительно. А фашисты прыгают вокруг дергающегося тела, бьют ногами и хохочут.
— Руссишь швайн! Мы тебя поджарим и съедим.
Смерть крайне медленная и мучительная, сухожилия выходят медленно. Когда пленный затих, его подцепили за крюк и повесили на столб окружающий концлагерь.
— Смотрите, русские свиньи и устрашайтесь. Та же участь ждет и вас.
Затем гитлеровцы заиграли на губных гармошках, они исполняли что-то веселое похожее на немецкий вариант марсельезы. После учиненной расправы работа пошла быстрее, спустя час ямы были готовы.
— Ну, русские Иваны, вы справились с заданием, а теперь прыгайте в них.
Солдаты заколебались, так по ним ударили очередью. Ничего не поделаешь, пришлось прыгать.
— Гуд! Гуд! А теперь. — Полковник дал указание остальным пленным покорно стоящим в стороне. — Закапывайте их!
Невольники задрожали.
— Мы не будем! — Послышался чей-то крик. Немцы ударили из пулеметов. Пленные повалились наземь. Больше сотни так и осталось лежать.
— Что крысы будете работать. Закопаете. А ну помогите им.
Эсесовцы спустили овчарок, те набросились на пленников, принялись рвать и терзать их.
— Шнель! Шнель! Ладно, оттащите собак.
Понурив головы, пленные подобрали лопаты и принялись закидывать ямы. По их лицам катились слезы, а морды немецких овчарок были в крови.
Вот уже ямы заровнялись и остались только торчащие головы.
— Але гуд! Русские свинья выполнили свою работу, теперь мы потешимся.
Полковник подошел к зарытому по горло солдату и пнул ногой в лицо.
— Ты коммунист?
— Никак нет!
— Швайн! Тебя мы убьем позже.
Затем подошел на сей раз к майору Клименко.
— Офицер! — Проорал он. — Тебе конец собака.
