Отвечать Дорохов не стал. Он знал, что собеседник прав. В спецгородке действительно жили разные люди. О том, как и кто туда попадает, в Управлении ходило немало слухов.
— Так ты что решил, Дорохов? — услышал он вопрос.
— Если ты мне кого из наших решил подставить или, не дай бог, депутата, я…
— Да ты что! — изумление собеседника было абсолютно искренним. — У меня и в мыслях не было! Я же говорю: не пожалеешь.
— Втемную все равно работать не стану, — твердо сказал Дорохов.
— И не надо, — подхватил собеседник. — Все узнаешь. Только в свое время. Мне важно, чтобы ты в принципе согласился.
— Подумать надо.
— Думай, — разрешил собеседник. — Но только до утра. Больше, сам понимаешь, у тебя времени не будет. А утром я с тобой пересекусь…
Зазвучали сигналы отбоя, и Дорохов медленно положил трубку на рычаг. Думать, в сущности, было не о чем. В его положении альтернативы не существовало.
Тихо скрипнула дверь комнаты, и в коридор выглянула жена. Туман в ее глазах подсказывал, что она уже приняла снотворное.
— Кефир купил? — вяло спросила она.
— Все нормально, — ответил Дорохов невпопад.
— Я так устала, — сказала жена. — Я устала бояться. Вчера женщину из соседнего подъезда наркоманы искалечили. Ты говорил, что к Новому году нас переселят в спецгородок. Ты же обещал!
— Переселят, обязательно переселят, — Дорохов сейчас тоже очень боялся того, что жена начнет на ночь глядя спор, который неизбежно перетечет в скандал. — Рапорт у меня приняли, комиссия скоро будет снова рассматривать…
По президентскому Указу в охраняемый спецгородок рядовых оперов переселяли только по выходе на пенсию. И только в исключительных случаях — в связи с реальной угрозой для жизни со стороны криминалитета — переселение могло состояться раньше. Но степень угрозы определяла комиссия Управления. Насчет рапорта Дорохов соврал. До полной выслуги ему оставалось еще восемь лет, он обращался в комиссию с рапортом о досрочном переселении дважды и в последний раз получил отказ всего неделю назад. Но объяснять все это жене в который раз именно сейчас у него не было сил.
К счастью, снотворное начало действовать, жена его уже не слушала, она замедленно повернулась и скрылась в комнате.
* * *
Всю ночь дождь то затихал, то вновь принимался стучать в стекла, нарушая и без того хрупкую дрему. Дорохов ворочался, пробуждался словно от толчка, снова ненадолго засыпал и, когда зазвонил будильник, понял, что совершенно не выспался. Голова была налита чугунной тяжестью, во рту ощущался отвратительный привкус. Завтракать он не стал: его тошнило от одной лишь мысли о еде. Наскоро выпил кофе и вышел на лестницу, осторожно, без щелчка затворив дверь, чтобы не разбудить жену.
Дождь лил уже без остановки. Сквозь его частую сетку Дорохов, как всегда, с площадки второго этажа внимательно осмотрел двор и мрачно усмехнулся, увидев недалеко от подъезда незнакомый черный джип. Нечто в этом роде он и ожидал. «Ладно, поиграем», — пробормотал он. Ступив на асфальт, Дорохов демонстративно вытащил из наплечной кобуры пистолет и заткнул за пояс. В джипе демонстрацию увидели и оценили. Дверца машины открылась, оттуда выбрался человек в черной шляпе с широкими полями, приподнял обе ладони вверх, как бы демонстрируя мирные намерения, да так и остался дожидаться приближения Дорохова.
— Доброе утро, — любезно поздоровался обладатель шляпы.
— Ну? — сказал в ответ Дорохов.
— Поговорим?
Дорохов молча забрался на заднее сиденье джипа. Рядом устроился хозяин.
— Коля, погуляй немного, — приказал хозяин шоферу.
Не обернувшись, тот выбрался из машины.
— Я тебя вчера узнал, Кудель, — сказал Дорохов.
— А я догадался.
Кудель — Станислав Куделин, лидер «северных», — снял шляпу и аккуратно положил на переднее сиденье.
— Ну что, договоримся? — спросил он, нимало не сомневаясь в ответе.
— Пленку и фотки — вперед, — потребовал Дорохов.
Кудель немного подумал, со вздохом вытащил из кармана конверт и протянул Дорохову.
— Оцени мое доверие!
— Доверяла девочка пьяному матросу, — хмыкнул Дорохов. — Здесь только фото. Пленка где?
— Обижаешь, начальник. Кто же тебе прямо так пленку отдаст? Получишь ее сразу после дела.
— Ага! — Дорохов презрительно скривил губы. — И пятьсот бочек арестантов в придачу. Еще какие будут пожелания?
— Ты, Дорохов, не сомневайся, — заговорил Кудель с просительными интонациями. — Получишь пленку с гарантией, все продумано, мы это с тобой чуть позже обсудим. Давай сначала о деле.
Дорохов немного подумал.
— Ладно. Кто же тебя так обидел? Я его знаю?
— Знаешь, — загадочно произнес Кудель и подмигнул. — Как тебе его не знать… — Он снова полез в карман и извлек еще один конверт. — Вот, смотри.
Дорохов достал фотографию, всмотрелся и перевел изумленный взгляд на Куделя.
— Ты что, Кудель, совсем умом тронулся? Это же Коновалов. Судья!
— Я ведь говорил, что ты его знаешь, — удовлетворенно констатировал Кудель.
Дорохов швырнул фото на сиденье и расхохотался.
— Зачем тебе его убирать? Он же ваш — ваш с потрохами! Ну что ты без него делать будешь, когда я тебя закрою?
— Ты сначала закрой, — огрызнулся Кудель. — Руки коротки, ментяра.
— Нет, ты мне объясни, — настаивал Дорохов. — Что тебе в голову взбрело?
— Вопросов много к нему накопилось. Ты же знаешь, начальник, беспределыциков никто не любит — ни ваши, ни наши. А этот Вася-Лимон совсем совесть потерял. И что самое плохое — слов своих не держит. Ну, кому это понравится? Ты со мной согласен?
— Не согласен. Ты меня, Кудель, за мальчика не держи, — тяжело произнес Дорохов. — Сказками меня кормить не нужно.
— А большего тебе знать и не положено, мент! — зарычал в ответ Кудель. — Сделаешь дело — и гуляй!
Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами. Потом Дорохов улыбнулся, вырвал из-за ремня пистолет и упер ствол в бок Куделя.
— Ты не думаешь, что мне гораздо проще тебя здесь прямо сейчас положить и талон в твоей шляпе оставить? — свистящим шепотом сказал он.
— Нет. — Кудель побледнел, но самообладания не потерял. — Не твоя фишка легла, Дорохов. Даже если завалишь меня — ничего не изменишь. Все равно тебе хана. Не о себе, так о своей жене подумай. Знаешь ведь, что братва не простит. Я тебе реальный выход предлагаю.
Дорохов пистолета не убрал, лишь слегка ослабил давление.
— А я — то тебе зачем нужен? У тебя что, своих отморозков не хватает?
