камаджорам, а потом посмотрел на меня. А потом выдал серию жестов: постучал пальцами по запястью, поднял руку вверх и потер большим пальцем подушечки соседних, задрал подбородок и провел рукой по шее, а финальным аккордом показал себе на глаза и перевел палец на меня. В ответ я сделал ручкой, типа отдав ему воинское приветствие. Пусть теперь думает, что это значит — типа я попрощался или понял и принял.
Собственно, лицо Соломона — это было последнее, что я увидел. Дождь зарядил еще сильнее, тент над головой прогнулся и покрылся капельками, а горизонт пропал за сплошным потоком воды. Скрылись из вида нефтяные цистерны, а все прочие очертания были мне либо незнакомы, либо настолько их дождь исказил, что едь я с мешком на голове, ничего бы не изменилось. Мы проехали какую-то церковь, потом довольно ходко понеслись по широкой улице.
— Это что, сезон дождей начался? — я легонько пихнул локтем Дедушку Лу, сжавшегося в непривычной для него туземной одежде.
— Рано еще, — он поежился, — Просто природа чудит.
— Долго нам ехать? — я попытался прикурить сигарету, но грузовик тряхнуло и сразу несколько капель с тента снайперски рухнули чуть повыше фильтра, — Зараза!
— Недолго, но подремать можешь, — Лу попытался отмахнуться от меня, — Я вот именно этим и собираюсь заняться.
— А если нападет кто? — я достал вторую сигарету и, прикрыв ее ладонью, будто огонек прячу от снайперов, прикурил.
— Кто? — Лу усмехнулся и прикрыл глаза, — Приличные люди в такую погоду дома сидят, а у зомби проблемы с ориентацией в пространстве начинаются, как слепые котята бродят.
Я, пошатываясь, пересел поближе к Али и почти весь остаток дороги тренировал навыки креольского. Урок у нас получился про торговлю, базовые припасы и оружие. И так заигрались, что я на полном серьезе поменялся с ним оружием — отдал ему штык-шпагу, все-таки не мой уже профиль, зуботычкой тыкать. А ему, наоборот, клинок пришелся по душе. Чуть ли не первая улыбка на лице промелькнула с момента, как ему его племенное копье сломали. Взамен я получил обычный, но крепкий охотничий нож в ножнах.
Выученного креольского мне не хватило, когда во время первой остановки, проводник что-то стал выговаривать камаджорам. Захлопали двери, послышался звон цепей и скрип ворот. Ландшафт вокруг изменился. Пальмы, кусочки заборов и домов сменились на темные ямы, земляные насыпи с каменной крошкой, а устойчивая дорога перестала существовать, как факт.
— Почти приехали, — встрепенулся Лу, — Уже на заброшенной территории «глобалов».
— И не охраняет никто? — я высунулся из кузова и, моргая от лившихся капель, попытался хоть что-нибудь разглядеть.
— Закрыто с января, — Лу кивнул на проводников. — Да и разработка уже больше полувека не велась. Ребят привлекали на раскопки, когда тоннель завалило.
— И что откопали?
— Это мы сами узнаем, они дальше не пойдут.
Мы проехали еще около ста метров, как машина встала, увязнув в грязи. Двигатель поревел, грузовик покачался туда-сюда, но по ощущениям, мы только глубже опустились. Камаджоры по новой опросили проводников, которые даже уже здесь отказались идти с нами, и мы покинули грузовик, моментально став мокрыми.
Лу договорился, что без нас не уедут. Но опять же по ощущениям они и с нами не уедут. По виду лужи, там уже без трактора не обойтись.
Иди нужно было еще метров восемьсот. Если что и было во мне сухого, то к моменту, когда перед нами предстал вход в шахту, оно уже трижды промокло. Дальше, стало лучше. Метров через десять после входа, куда еще проникали крохи света, нашлось несколько шкафчиков со снарягой. Каски с фонариками, респираторы, резиновые сапоги, какой-то мелкий инструмент — будто смена закончила дежурство, переоделась и больше уже сюда не вернулась.
— Ну, веди Сусанин, — я подтолкнул Лу вперед и включил фонарик на голове, — Я подсвечу.
— Что-то знакомое, но не помню. Ты как-то обозвал меня сейчас?
— Дорогу, говорю, показывай и желательно посуше выбирай.
На улице шумел ливень, внутри тоннеля где-то в глубине гудели потоки воды, мы втроем шлепали на разный лад — слышимость в итоге нулевая. Видимость — до полуголого зада Дедушки Лу и еще несколько метров по бокам. Шли клином. Впереди Лу, получивший инструкции от проводников, слева я со «шмайсером» наготове, а справа Али.
За вторым поворотом нас встретило четыре зомби — грязные, оборванные шаркуны не из шахтеров, просто какие-то бедняки. Либо случайно забрели, либо в первую волну переждать здесь заныкались и обратились. Грустные — кожа да кости и медленные, даже огонь пришлось открыть только для перестраховки. Али поскользнулся на чем-то в луже и не дотянулся до своего второго.
Переждали, пока пронесется эхо от выстрела, и встретили еще двух заблудившихся. А дальше уже все пошло без сюрпризов, даже Лу ни разу не ошибся и вывел нас точно по инструкции.
Шахта была на порядок меньше той, где мы рассекали на «дефендере», здесь бы он даже не проехал. Под слоем воды нашупывалась колея узкоколейки, а стены с потолком держали полусгнившие бревна, в некоторых местах укрепленные уже в наши дни.
Завала уже не было — только откусанный кусок потолка и косо сделанный проем, переходящий в параллельную штольню. Все это дело закрыли толстым полиэтиленом и обклеили предупреждающими надписями, будто какое-то место преступления. «Не входить», «Опасно», «Закрыто на спецобслуживание» и даже значок радиации прикрепили для совсем уж тупых, кто не понимает намеков.
Мы сделали вид, что это все не к нам. Вырезали кусок полиэтилена и заглянули внутрь, а потом и прошли внутрь.
И вот там уже все было намного интересней, чем в пустых полузатопленных тоннелях. Это оказался коридор, самый обыкновенный, если не задумываться о возрасте помещения, рукотворный коридор. Шершавая стена была выполнена из каменных блоков по фактуре напоминавших крупный кирпич. Все, куда только добивал фонарик, было покрыто крючковатыми камаджорскими знаками. Дедушка Лу за моей спиной охнул, а Али
