слова до сих пор отдаются у меня в голове. Свечусь как рождественская ёлка!
Это, как будто, подул ветер и принёс в знойный и жаркий день долгожданную прохладу. Дождь, который жаждала годами иссушенная земля. И я никогда не пожелаю другой погоды.
* * *
Этот день настал, и наш малыш родился. Не думал, что есть что-то более чудесное чем Кара, но мой сын даст ей фору.
Сейчас моя любимая и Итан — наш сын — спят. Я же продолжаю писать эту тетрадь, выкладывая на белых листах все сакральные тайны моей жизни. Пожалуй, я пишу здесь в последний раз. С рождением сына в душе воцарился тот самый покой. Больше нет для меня поисков и приключений, артефактов и сокровищ, королей и трона. Есть только моя семья.
Мелодия моей души. И я никогда не попрошу тишины.
Рекогносцировка объектов тюрьмы закончилась в тот момент, когда стали прибывать основные представители местной элиты сидельцев. Среди замученных, обессиленных, заморенных голодом и пытками, эти курнайцы выделялись вполне опрятной одеждой и уверенным выражением лица.
Небольшая группа заключённых мощного телосложения расталкивала всех на своём пути, следуя по территории. Угрожали эти здоровяки каждому как своим серьёзным видом, так и апгрейдами конечностей. Кто-то потирал аурониевый кулак, кому-то заменили часть предплечья на синтетический протез, а самые «везучие» размахивали дубинами или иным оружием ближнего боя, замещавшим отсутствующую руку.
«Как их обыскивают в приёмнике?» — задал я про себя риторический вопрос, рассматривая издалека тонко заточенное лезвие вместо руки у одного из громил.
Сопровождали эти «телохранители» своего хозяина. Из файлов Хогаса он был известен как Локман. Настоящее имя мне не запомнилось, а вот послужной список у него был внушительный. Бывший офицер Сил Обороны Империи, в какой-то момент, решивший установить свой правопорядок в отдельно взятом районе.
Локман производит сильное впечатление — рост больше двух метров при весе, примерно, полторы сотни килограмм, среди которых не так много жира. Однако за устрашающим внешним видом, подкреплённого отсутствием волос и шрамом от лба до подбородка, скрывался весьма умный и начитанный курнаец. Не всё своё влияние, судя по досье, он построил на силе и принуждении. Грамотная игра на бирже, вложения в инвестиционные проекты и, конечно, лавирование между преступным и законным миром.
«Правда, непонятно где на Эбису есть закон», — подумал я. Присутствие здесь Локмана подтверждало правильность моей стратегии на допросе. У меня получилось выбрать верный объект для фальсификации. Осталось только выжить, когда на меня начнётся наезд и придётся вступить в схватку с его бойцами. А после, применив силу убеждения и немного физического воздействия, склонить и его к совместной работе.
— Твоё лицо знаю, мистер, — послышался знакомый голос слева от меня. Это был Ре́ссий. Выглядел революционер не важно. Синтетическая пластина на правой щеке отсутствовала. На её месте был ожог от плазменного резака, но зубы из аурония в полном порядке.
— А твоё нет. Иди куда шёл, — сказал я, дабы не привлекать внимания.
— Зря ты так. О твоих подвигах уже слагают легенды. Разве не видишь, как на тебя все смотрят, — продолжил Ре́ссий, приближаясь ко мне. — Ты становишься символом революции. За это тебя и преследуют…
— Зубастый, потеряйся! — воскликнул я. Мой возглас был услышан заключёнными, стоявшими в радиусе пары метров. Волна шёпота пронеслась по всему двору и, должна была, докатиться до курнайцев Локмана.
— Твой голос мне напомнил…кое-кого, — замялся Ре́ссий, пристально посмотрев на меня.
— Тебе стоит побывать у врача. Мой голос всегда принадлежал только мне. Что конкретно интересует? — спросил я, дабы отвлечь его от сомнений кто перед ним.
— В Хапишане много революционеров и сочувствующих нам. Борьба ещё продолжается, но нам нужен лидер…
— Вам не хватает вашего Бриза или он отправился к Алему? — перебил его я. Ре́ссий ринулся на меня, выхватывая небольшой клинок.
Первым движением я схватил его за запястье. Уйдя с линии удара и выбив оружие, заломил руку и оказался сзади несдержанного бойца.
— Достопочтенный… — прохрипел Ре́ссий, но я снова не дал ему договорить.
— Остынь и прекрати кричать. Кругом пурги и «красные» осы. Хочешь завалить всю революцию? — спросил я и отпустил его. — Подними свою «зубочистку».
— Не знаю, как это возможно, но твоё лицо и голос мне напомнили кое-кого, — прошептал Ре́ссий и глянул по сторонам. — Вижу тебя, отпрыск Земли.
— Закрой рот! Ты несёшь ерунду, зубастик, — сказал я и схватил его за ворот.
— Однако, в аклане ты всё доказал, отдав свою жизнь. Видел, как ты пал замертво и искра жизни угасала. Но Боги подарили тебе новое тело — молодое и сильное…
«Он действительно меня узнал!» — подумал я. Правда, он верит в то, что это промысел божественной триады курнайцев — Калкана, Силаша и Алема. Надо попробовать завладеть его сознанием.
— Ты храбро бился за жителей моего аклана не жалея ни плоти, ни крови. Позволь и мне пойти по твоему пути, — сказал Ре́ссий и сделал небольшой поклон головой. Ощущение контроля пришло очень быстро. Я уже чувствовал, что он подчинён мне. Слова были ещё одним доказательством.
— Тогда жди. И скажи Ре́ссий всем — Андрас с ними. Враги познают наш гнев, — сказал я и отпустил его.
— Благослови Алем Империю, — прошептал он и отошёл от меня.
Прогулка продолжалась ещё несколько минут, прежде чем нас стали заводить обратно. Остаток дня прошёл в размышлениях о встрече с Ре́ссием.
Ещё больше меня занимал тот вопрос кто на самом деле сейчас в моём теле.
Следов Фредерика Бланта осталось немного, а вот Андрас Абсалон постепенно обретает свою долю известности. Если Ре́ссий не соврал и здесь много революционеров, они пойдут за мной.
Капитан Садак — вот ещё одна проблема. Убивать его нельзя. С кем идти в бой если не с ним? Этот курнаец опытен и подготовлен. Нужно продолжать при каждом разговоре с ним воздействовать на его разум.
Теперь осталось разобраться с третьей силой в Хапишане.
— Подъём блатной ос! — раздался шепелявый голос А́филя.
Приход этого сумасшедшего в сопровождении четырёх коллег меня удивил. Повинуясь команде надзирателя, я встал со своей кушетки и повернулся спиной к решётке.
Когда проход открылся, меня схватили за плечи и бросили на бетонный пол центрального прохода. В голове мелькнула мысль, что сейчас будет моя последняя прогулка в жизни. Голоса в блоке утихли.
— Встать, лицом к выходу! — крикнул А́филь и несколько раз приложился по моему животу дубиной. Только ведь все болячки зажили!
Я медленно поднялся на ноги и повернулся лицом
