Она посмотрела на тело, закатила глаза и рухнула в обморок.
– Да твою ж дивизию!!! Соловьев, всех гражданских в дом, привести в чувство, трупы все на задний двор унести, – крикнул я, чувствуя, что уже у самого нервы на грани.
Во двор въехал наш «шестьдесят шестой», и я приказал скинуть все бандитские трофеи из кузова и сложить кучей рядом с тем, что выносят из подвала. Потом подошел к стоящему у забора «Датсуну» – ключи на месте, – сел и завел. Дизель приятно затарахтел, прогреваясь – ну вот и замена моему Басику. Полноприводный пятиместный пикап, приличный клиренс, коробка – механика, в общем, сойдет для сельской местности.
– Мужики, Андрея принесите и на заднее сиденье положите, прямо вместе с покрывалом, на котором он лежит, – распорядился я.
В воротах показался старик из «теремка».
– Сынки, а кто тута начальник ваш партизанский? Там народ собрался, как просили.
– Спасибо, отец, иду.
– Соловьев, побеседуй пока с этим «парашютистом», а я схожу с дачниками пообщаюсь, и пикап заправьте. Там солярка в подвале и несколько канистр, еще канистра в кузове, наполните их тоже.
– Понял.
Мы со стариком вышли за ворота и зашагали по линии.
– Как зовут тебя, отец?
– Федор Лаврентич. Ну, все Лаврентичем кличут.
– Меня Алексей зовут, – ответил я и протянул старику руку. – А что, Лаврентич, много людей-то здесь живет?
– Да почти на всех участках расположились, только вот третьего дня десяток семей сбегло, пока эти кровопийцы перепились и пьяные спали. А так дворов полтораста живут.
– Мужики-то есть?
– Как же не быть? Есть, только большинство очень побиты сильно, по несколько человек их увозили и били, чтобы, так сказать, спесь сбить, ироды. Ну, ничего, главное, не убили, сейчас оклемаются, злее будут.
– Да уж, главное, чтоб мозги на месте были.
– Ну… это не знаю, всяко бывает.
Так за разговорами мы дошли до пятачка на въезде. Народу было человек пятьдесят мужиков, женщин почти не было, и совсем не было детей.
– Не все, конечно, многие не пошли, боятся, – как бы извиняясь, прокомментировал Лаврентич.
– Ничего, мне главное – довести информацию до людей.
Дойдя до толпившихся у шлагбаума дачников, я остановился перед ними и громко сказал:
– Здравствуйте.
– Угу… И тебе привет… Здарова, – с недоверием раздалось из толпы.
– У меня есть несколько объявлений для вас, попрошу выслушать. Люди добрые, мы уничтожили банду, которая вас терроризировала и обирала. Вы теперь можете жить спокойно. Но сможете ли, это уже от вас зависит, – в горле пересохло, я отпил из фляги пару глотков и продолжил: – Главное, чтобы вы поняли – в одиночку, не помогая друг другу, вы тут не выживете, сюда может прийти кто угодно, и совсем не с добрыми намерениями. Вы должны защищаться, и защищаться все вместе. Создайте ополчение, ведите патрулирование, выберите авторитетных для вас людей, которые смогут управлять поселением.
– А чем нам защищаться – лопатами?
– Мы поможем вам. Всё оружие бандитов лежит у них во дворе, мы его вам раздадим.
После этой фразы в толпе прокатилось довольное оживление. И потом кто-то спросил:
– А что взамен потребуете?
– А взамен потребую оставаться людьми. И запомните, если вы не сможете ужиться тут друг с другом, второй раз наводить порядок не приедем. Соседний дачный поселок уже живет организованно, вот как выберете себе человека, который сможет управлять вашим поселком по совести, тогда добро пожаловать к нам, и опытом поделимся, и, может, еще чем. Поймите, впереди очень суровые для нас всех испытания – голодом, междоусобицами. Не только наша страна, весь мир погрузился в хаос. Думайте и смекайте, как выживать. Я всё сказал. У вас час, чтобы выбрать командира ополчения и старшего по поселку. Если не определитесь и к коттеджу бандитов никто не придет, мы всё соберем и уедем. Подтирать сопли ни за кем не будем, всем трудно.
Я развернулся и пошел по линии к коттеджу, слыша, как с нарастанием гула происходит обсуждение сказанного мной.
Вернувшись к коттеджу, сразу направился к пикапу проведать Андрея. Он сидел сзади, вытянув ноги на сиденье и опираясь на дверь.
– Ну как ты тут?
– Нормально, командир, выпить бы, – ответил Андрей и улыбнулся.
– О как, ну значит – жить будешь.
– Да поживу еще… наверное.
– А выпить сейчас организуем, я и сам не против.
Я подошел к уже приличной куче провизии, которую вытащили из подвала, взял ящик армянского коньяка, во всяком случае так было написано на этикетке, и отнес в кузов пикапа. Достал одну бутылку, открыл и протянул Андрею. Он сделал несколько глотков, занюхал рукавом и на выдохе, улыбаясь, сказал:
– Ну, теперь точно жить буду.
Забрав у него бутылку и тоже пару раз глотнув, я поставил бутылку на капот и ответил:
– Ну и слава богу. Ты поспи пока, скоро поедем.
Потом подошел к Соловьеву и спросил:
– Ну, что этот прыгун рассказал?
– А ничего не рассказал, он урка вообще конкретный оказался. «Страха нет, один задор», – крыл тут всех трехэтажным вперемешку с феней… в общем, пристрелил я его, и за дом отволокли.
– Ясно. А что эта заложница?
– Да успокоилась вроде. Только просит не бросать ее здесь с соседями. Тут мужик, который привязанный к веранде был, на нее кинулся, чуть не придушил – и откуда силы взялись, еле оттащили.
– Однако, – сказал я и почесал затылок. – И что ты предлагаешь?
– Я ничего не предлагаю, ты командир группы, ты и решай.
– А где эти, которые побитые?
– Разошлись по домам.
– Ну, пойду пообщаюсь с ней.
Я зашел в дом, там двое наших бойцов дежурили. Прошел в кухню, где на диване, прижав детей к себе, сидела уставившись в пол недавняя заложница. Подошел к ним, подвинул табурет и сел напротив.
– Как вас зовут?
– Наташа, – отрешенно ответила она.
– Когда ваш муж решился на фокус с заложниками, вы были в теме или для вас это был сюрприз?
– Для меня это не был сюрприз, но и, как вы говорите, в теме я не была. Он последние две недели как спятил. Приехал домой, забрал меня с детьми сюда, на дачу, и сказал, что мы будем теперь жить так, как раньше никогда не жили.
– Ну и как, понравилось?
– Вы с ума сошли? У меня дети заикаться стали, как сюда приехали – каждый день смотреть на пьяных его дружков и избиения этих несчастных!
– Ну, допустим, я вам поверил. Как вы собираетесь дальше жить?
– Не знаю, но здесь мне оставаться нельзя. Очень вас прошу, я сейчас соберу детей, а вы отвезите нас до трассы, пожалуйста. Ради детей, пожалуйста! Мы сами до города доберемся.
– До какого города? Там разбой сплошной и мародерство.
– Что же мне делать? Вы уедете, и нас разорвут.
