— На площади они рубили головы металюдям и швыряли их в толпу. А среди обречённых на смерть были мои друзья. Я не смог просто смотреть. Там стояла машина с крупнокалиберным пулемётом в кузове и практически без охраны, так, пацан какой-то рядом крутился. Вот из него я и прошёлся по толпе.
— На машине была эмблема в виде черепа с кинжалом в зубах? — Темир-ака оживился
— Да, было что-то подобное, я подробно не разглядывал.
— Тогда правитель уже мёртв. Я давно уже не запоминаю их по именам, потому что редко какой из них удерживает власть больше года. Этот был хорошим воином и дисциплину поддерживал железную. Будь он жив, у машины обязательно был бы её полный расчёт. Значит, власть полностью перешла к «Детям». Это очень плохо. Раньше они базировались на старом рынке, но теперь могли переехать во дворец правителя.
— А пленников где держали? На этом рынке есть место для них?
— Да, там есть помещения в подвале, где располагались ледники. Когда они делали ремонт, туда завозили много материалов. Но осмотреть подвал мне не позволили. Однако туда есть ход из соседнего здания. Подвалы там соединяются, и есть дверь, просто она заштукатурена.
— Тогда оттуда и начнём. Если всё же эти «дети» перевезли пленников, будем думать дальше. Но мне кажется, что скорее они запрутся и выставят охрану на ночь в уже известном месте, чем будут переезжать в неподготовленное здание.
— Ну, хорошо, тогда пойдём ночью, я смогу провести в обход любых патрулей. Надо будет показать тебе основные ориентиры, чтобы даже если со мной что-то случится, ты смог бы привести сюда своих друзей.
Я молча протянул этому железному старику, готовому рискнуть собой ради совершенно незнакомых ему людей, руку. Он пожал её, похлопал меня по плечу и сказал.
— Не переживай, если они живы, мы обязательно их спасём. А сейчас надо отдохнуть, ночь будет тяжёлой.
Я категорически отказался ложиться на нары и сел на пол в позу для медитации. Мне всегда хорошо думалось во время выполнения упражнений на развитие скорости поглощения маны. Вот и сейчас я сидел, обдумывая сложившуюся ситуацию.
То, что она не просто выходила за рамки обычной, а прямо вылезала изо всех щелей, было видно невооружённым глазом. Само моё появление тут, не действующая эмпатия, некто или нечто, могущее изменять пространство, рояли, торчащие из всех кустов, стыдливо поблёскивая лакированными боками. Каков шанс отвлечь толпу, не стреляя по ней из пулемёта? Ноль процентов. Каков шанс встретить, наверное, единственного человека в городе, знакомого с каждым закутком и переулком? А в обстановке, когда одна часть горожан с воодушевлением режет другую часть? Каков шанс, что человек, чувствовавший наступление смутного времени, подготовил убежище, но не запасся продуктами? И каков шанс, что в руках безумных фанатиков, проповедующих нацистские теории, окажутся четверо учеников имперского лицея, причём из очень влиятельных аристократических родов? И какое отношение всё это имеет ко мне?
Вопросов было очень много, ответов не было совсем. Точно известно мне было только одно — идти освобождать ребят нужно. А если вспомнить ехидство в чувствах Стрелковой, то можно рассчитывать на получение кое-каких ответов.
Вышли мы в час Волка, когда шум города уже совсем утих. Без эмпатии передвигаться по узким каменным улочкам приходилось очень осторожно, подолгу замирая, вслушиваясь и вглядываясь в темноту. Фонарями мы не пользовались, но Темир-ака вёл меня уверенно, ориентируясь скорее по памяти, чем полагаясь на зрение. Казалось, что он действительно знает в городе каждый камень. Услышав патруль, мы или замирали, если он удалялся от нас, или отступали и уходили по соседней улице. Тупиков для старика, всю жизнь проведшего в этом городе, просто не было. Мы проскальзывали через крошечные задние дворы, вмещавшие в себя только одно дерево, через полуразрушенные лачуги, где даже нищие не жили, но уверенно приближались к цели.
Обойдя площадь, на которой горели костры и толпился народ, по широкой дуге, мы подошли к зданию, соседствовавшему с гнездом «Детей». Судя по рассказам старика, раньше тут было что-то вроде гостиницы для купцов вместе с баней, рестораном и складами в подвале. И в этот самый подвал можно было попасть с чёрного хода, прямо с улицы. Сейчас здание используют как жилое, а вход в подвал просто заколотили, но Темир-ака недавно проверял его по долгу службы и вскрыл доски. Снова забить двери просто ещё не успели, и войти можно было достаточно спокойно. Что мы и сделали.
Я тесаком подцепил едва прибитую доску, предназначенную скорее показать, что вход закрыт, чем действительно заблокировать его, и без каких-либо усилий оторвал, придерживая её второй рукой, чтобы она не брякнула об пол. Быстро заскочив в дверь, мы занесли оторванную доску с собой, не оставив на улице следов своего пребывания. Сделали мы это очень вовремя, потому как по улице, рыча двигателем, проехал пикап с солдатами, освещавшими окрестности мощными фонарями. Подождав пока стихнут звуки мотора, мы аккуратно двинулись вглубь подвала, освещая себе дорогу фонариками. Приезжие хранили товар в небольших комнатах, на которые был разделён подвал. Сейчас же они были разрушены, перегородки между ними разбиты и груды битого кирпича занимали всё обозримое пространство. Идти по ним пришлось очень медленно, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не повредить её.
Тому, что дверь, ведущая в интересующее нас здание, не засыпана, я удивляться уже не стал. Осторожно проковыряв щель между дверью и косяком, я прильнул к ней глазом и начал осматривать комнату за дверью. Видно было немного, но, судя по увиденному и звукам, доносящимся с той стороны, мы прибыли по адресу. В тусклом электрическом свете были видны клетки наподобие звериных в зоопарке, в которых были заперты металюди.
Пройдя ножом по периметру, надрезая штукатурку, которой дверь была покрыта с той стороны, я зажал в руках тесаки, готовясь, если будет нужно, схватиться с охраной врукопашную, и налёг плечом на дверь, вышибая её.
Если бы за дверью оказалась охрана, да ещё с огнестрельным оружием, я б, пожалуй, очень удивился. Потому как её наличие не входило в логику происходящего. Да, здравый смысл говорил мне, что никто не оставит заключённых просто так, одних. Однако именно его так не хватало в произошедшем со мной за этот длинный день. Поэтому быстро пробежав помещение и убедившись в отсутствии охраны, я принялся вскрывать клетки, просто перерубая тесаками замки вместе с петлями. Егора и остальных я нашёл почти сразу. Жестом показав ему сохранять тишину, пока я не закончу, открыл их клетку, показав на Темира-ака, помогающего другим заключённым покинуть их узилище. Многие металюди были сильно избиты и ранены и сами не могли выйти.
