Урман свернул с логрианской дороги и теперь взбирался по склону, следуя каменистому руслу пересохшего ручья.
Подле группы замшелых валунов он остановился, сверяясь с ориентирами, затем прошел еще сотню шагов, присел, разгреб опавшую листву, под которой обнажился прочный массивный люк. Глухо и мягко стработал механический привод. Преграда сдвинулась в сторону, показались ступеньки, уводящие вниз.
* * *
Пронзительный сиреневый свет померк за спиной. Стих гул механизмов. Липкий мрак воцарился в тоннеле, и Урман замер, зная: сейчас его омывают невидимые глазу потоки сканирующего излучения. Малейшее искажение данных, и автоматическая система безопасности испепелит нарушителя.
Мягко осветились вмонтированные в свод панели. Первичная проверка пройдена. На лбу выступили капельки пота. Он рисковал, направляясь сюда, но худшее впереди, а выбора, по сути, нет.
Подле многотонной двери, преграждающей доступ в помещения бункера, располагался второй контур системы ограничения доступа. Урман прижал ладонь правой руки к углублению в стене. Датчики получили образец ДНК, считали данные с личного кодона, имплантированного под кожу, сличили узоры папиллярных линий с хранящимся в системе образцом, затем мягкий зеленоватый свет сканировал сетчатку глаз.
– Биометрическая проверка пройдена успешно, – сообщил голос. – Полковник Торн, пожалуйста, подключите импланты для завершения аутентификации.
Урман извлек из внутреннего кармана потрепанной куртки тонкий экранированный футляр, открыл его. Пять кибермодулей тускло блеснули отраженным светом. В условиях Первого Мира использовать стандартные расширители сознания удавалось редко, но для доступа к аппаратуре резервного командного пункта без них не обойтись.
Он снял заглушку из пеноплоти, обнажил гнезда, имплантированные в черепную кость, установил в них кибернетические модули.
Система безопасности бездушна. Для нее не важны сопутствующие обстоятельства. Если офицер пришел сюда и был опознан как боевой мнемоник, то он обязан подтвердить свой статус тестовым откликом имплантов и генерацией уникального мысленного образа.
О том, что в голове полковника притаилась колония чужеродных нанитов, система не должна узнать. Иначе – мгновенная смерть.
Он не рассчитывал на мнемонический поединок с кибернетической составляющей бункера. Для перехвата управления недостаточно сил. Рана в груди вновь открылась, начала кровоточить. Жители хутора действительно сделали что смогли, но энергетические сущности, если не владеть древнейшими знаниями, не способны исцелить раны. Они лишь поддерживали слабую искру жизни, фактически погрузили Урмана в состояние искусственной комы, и не более.
Истощенный организм отреагировал на подключение кибермодулей приступом резкого головокружения. Дыхание участилось. Зрачки расширились, каждый удар сердца сейчас отдавался острой, почти нестерпимой болью. Он с трудом сформировал мысленный образ – сокровенный, известный лишь ему пароль доступа, одновременно корректируя работу расширителя сознания, транслируя системе безопасности неискаженную нейрограмму.
Наконец массивная дверь дрогнула и начала открываться, медленно смещаясь вбок.
Урману внезапно изменили силы. Он лишь на миг потерял мысленную концентрацию, захлебнулся болью, но и этого оказалось достаточно.
– Внимание! Попытка несанкционированного доступа! Зафиксирован сбой в работе имплантов. Распознано намеренное искажение данных!
Он рванулся вперед, боком протиснулся в сужающуюся щель, оказался в резервном центре управления, но не остановился, побежал дальше, стараясь держаться как можно ближе к блокам работающей аппаратуры.
Синтезированный голос машины теперь звучал в отдалении, но включилась система самоликвидации, на всех мониторах информация сменилась стремительно бегущими вспять цифрами.
Урман не уповал на удачу или везение. Рискнув прийти сюда, он понимал: системы резервного командного пункта – его единственный шанс выжить, получить информацию, разобраться в сложившейся ситуации и попытаться спасти многих ни в чем не повинных людей, таких как семья Захара, к примеру.
Сбитыми в кровь пальцами он вскрыл панель одной из многочисленных консолей. Под облицовкой располагался скрытый от посторонних глаз, ничем не примечательный с виду сканер. Лазерный лучик скользнул по запястью, считывая данные с личного кодона. Вспыхнула крохотная зеленая искра. Урман ввел личный номер, а за ним – отменяющую команду, известную только старшим офицерам гарнизона.
Зловещие предупреждающие сигналы смолкли.
Погасла россыпь алой индикации. Цифры обратного отсчета остановились, затем в объеме голографических мониторов вновь появились данные, обработка которых была прервана.
Некоторое время Урман стоял, опираясь обеими руками о консоль. С трудом отдышавшись, собрав остаток сил, он медленно побрел к дверям медицинского модуля.
Перед глазами все двоилось, теряло очертания.
Прозрачные створки услужливо скользнули в стороны. Подсистема уже сканировала его. В реанимационном блоке заработала аппаратура, на входе пришлось задержаться – проворные манипуляторы сняли с него грязную, истрепанную, окровавленную одежду.
Урман все же удержал искру сознания, самостоятельно добрался до жесткого пластикового ложа, подтянул к себе модуль ручного ввода команд – воспользоваться имплантами он не мог, их работе по-прежнему мешала чужеродная колония нанитов.
* * *
Глубоко эшелонированный, надежно защищенный экранирующими материалами резервный командный пункт являлся одним из немногих полнофункциональных очагов современной техносферы, действующих в рамках Первого Мира, но даже его уникальным системам потребовалось длительное время, чтобы справиться с ранениями полковника Торна, преодолеть последствия крайнего истощения организма, а главное – проанализировать колонию чуждых нанитов и найти способ изолировать ее, не убив человека.
…Урман открыл глаза.
Боль отступила. Вернулась ясность мышления. Кибернетические расширители сознания находились на своих местах и работали в штатном режиме.
Несколько минут он лежал, прислушиваясь к ощущениям, затем, по прошествии нескольких минут, в его мысли начали вплетаться отчеты кибернетических систем.
Последние отданные им распоряжения были выполнены, но сведения, собранные автономными разведывательными зондами, не обнадеживали.
Строки отчетов одна за другой появлялись перед мысленным взором.
Режим Изоляции по-прежнему в действии.
Уровень искажения вертикалей – девять десятых процента. Связь с Обитаемыми Мирами технически невозможна.
