Разобравшись с полезной нагрузкой, Вадим обслужил оружие.
Для этого всё было, у воинов в рюкзаке имелся комплект для чистки и смазки.
Вспомнил, кстати, что в разгрузках у бойцов было вспомогательное оружие – пистолеты, и тут же отмахнулся от этой мысли.
Нет, за «разгрузками» в гнездо он не полезет.
Не та квалификация.
Мусаев, может быть, и пошёл бы, а все прочие, даже самые бывалые и опытные обитатели местного мира, на такое вряд ли решились бы. А уж Вадиму тем более туда дорога заказана.
Почистил оба автомата, заодно разобрался в конструктивных особенностях.
В общем-то ничего нового и необычного, автоматы внешне напоминали «АКС‑74У», в простонародье именуемый «ксюхой», только вместо кургузого пламегасителя был массивный толстый ствол сантиметров двадцать пять длиной, похожий на глушитель.
В реале с «ксюхи» Вадим никогда не стрелял, но встречал такое оружие в играх и видел у знакомых милиционеров, когда они несли службу в патруле «на усилении».
В целом автомат конструктивно повторял «АК‑74М», из которого Вадиму довелось пострелять на военной кафедре.
Разобрал, почистил, как учили на кафедре, собрал.
Всё на месте, ничего лишнего не осталось.
Попробовал стрельнуть вхолостую, без патронов.
И не получилось.
При снятом предохранителе спусковой крючок давал небольшую слабину и дальше не шёл.
– Ну ни фигасе… – обиделся Вадим. – Сломался, что ли?! Вот некстати-то…
Со вторым автоматом было то же самое. Снимаем с предохранителя, перезаряжаем, жмём на спусковой крючок – тишина.
При свете двух фонарей Вадим принялся тщательно осматривать оружие и вскоре обнаружил второй предохранитель на спусковой скобе. Маленький такой аккуратненький шпенёк, приводившийся в действие одним движением указательного пальца.
– О как! – обрадовался Вадим. – Оказывается, работает. Ну и на фига, спрашивается, здесь второй предохранитель?
Потренировался «включать-выключать» вот этот второй предохранитель, быстро освоился, привык, понял, что это удобно и безопасно.
То есть снял с основного, дослал патрон, указательный палец на скобу – и гуляй спокойно, считай, что готов к бою: одно движение, и стреляй.
Закончив чистку, протёр и снарядил все имевшиеся в наличии магазины.
Всего на полу Вадим подобрал шесть магазинов, плюс по одному в автоматах, итого восемь.
Да, на момент обнаружения все магазины были пусты. Бойцы отстреливались до последнего патрона.
По одному магазину вставил в автоматы, остальные упрятал в карманы вещмешков.
С точки зрения боеготовности получалось неудобно. Все «разгрузки» уехали в гнездо вместе с павшими товарищами, на себе разместить магазины не получается.
– Ну да ладно, как-нибудь обойдёмся…
Вещи, попавшие в категорию «оставляем», Вадим сложил в углу спасительной камеры. Немного подумал и решил взять книгу, склянку со светляками и советский «четвертак». Не потому, что пригодятся, а просто так… В память о товарищах.
«Четвертак» – советскую двадцатипятирублёвую купюру – Вадим нашёл в вещмешке Мусаева, в самом маленьком кармашке. Купюра была герметично запаяна в целлофан. Целлофан был изрядно траченный, но купюра в нём выглядела как новенькая.
Занимался ли сержант нумизматикой, был ли это некий тайный знак, шпионский пароль, пропуск, или купюра была дорога ему по каким-то личным мотивам – сейчас уже не спросишь. Ильдар был человеком практичным, так что вряд ли взял бы в поход ненужную вещь. Может случиться так, что когда-нибудь эта купюра пригодится Вадиму.
Склянка принадлежала Панину, книга – Мусаеву, ни то ни другое не несло какой-то функциональной нагрузки, но парни таскали эти вещи с собой, значит, они что-то для них значили…
Закрыл решётку, задвинул засов.
Зачем – сам не понял, люди спокойно откроют, а краулерам эти вещи без надобности. Но закрыл, как рачительный хозяин, надолго оставляющий свой дом.
Собрался, экипировался, постоял немного в коридоре, склонив голову…
Нет, этому его никто не учил, не заставлял, не было в его прошлой жизни ТАКОГО…
А вот захотелось, посчитал, что так надо сделать.
Здесь пали в неравном бою его товарищи. Люди, которые за одни день стали его семьёй, наставниками и ангелами-хранителями.
Просто решил почтить их память минутой молчания. Без пафоса, без рисовки, не перед кем тут было позировать – а для себя.
Постоял, помолчал, опять чуть было не расплакался.
Сердито дёрнув ртом, обозвал себя слюнтяем и направился к выходу.
Всё, больше его в этом богом забытом посёлке ничто не удерживало.
Привал получился неожиданно долгим и трагичным, но теперь он окончен.
– Ну что… Как сказал бы сержант: «продолжаем движение»…
* * *
Вскоре Вадим добрался до указанного на схеме ответвления.
Влево от основного тоннеля убегал довольно широкий бетонный коридор прямоугольного сечения. Леса в нём практически не было, зато кое-где виднелись занавески и перетяжки белёсого «тюля».
Замер, прислушался…
Ага… Показалось, что в глубине коридора тихонько журчит ручеёк.
– Гнездо, – прошептал Вадим.
По бетонному полу тянулась слабенькая кровавая полоса. Вадим не стал светить далеко – как учил Мусаев, осторожно прощупал лучом ближайшие два десятка метров.
Да, это именно кровь, свежая, полоска убегает во тьму коридора…
Кстати, «гнездо» прошептал без страха и содрогания, просто констатировал факт.
Сердце забилось чуть быстрее, кровь прилила к лицу, потихоньку застучало в висках…
И не более того.
Не было парализующего волю ужаса, всепоглощающего желания бежать отсюда во весь опор, никаких намёков на панику.
Он вполне мог двигаться, соображать, адекватно действовать.
– Привыкаю, что ли? Хм… Наверно, не стоит. Это плохая привычка…
Ещё было странное чувство знания: краулеры рядом.
Никогда ранее не испытываемое чувство, оно проявилось только сейчас и было для Вадима новым, необычным, неизведанным.
Да, именно так: он чувствовал, что краулеры рядом.
Нет, не видел, не обонял, не слышал ничего такого, указующего на присутствие хищников… Да и как их услышишь – как сказал сержант, будучи вменяемыми, они совершенно бесшумны.
…Все краулеры в невменяемом состоянии чувствуют людей на большом расстоянии. И не важно, движется человек или совершенно статичен, и, таким образом, не издаёт никаких вибраций…
– Да, Лёша, именно так. Это похоже на мистику, но… Теперь я их чую точно так же, как они чуют нас, когда у них сносит башню… Только у меня не сносит, я вроде как вменяем, но… Чую.
