— Твари что, и из стен лезут? — уточнил я, припомнив фильм «Чужие».
— Мелкие очень неплохо могут мимикрировать. А потом кидаться. Это бывает нечасто. — Иллаш сжевал полученный рулет. — А так все просто. Идешь с группой, не отстаешь, вперед не забегаешь, внимательно следишь за всем, что вокруг, беспрекословно выполняешь все указания капитана. Даже если он прикажет плясать джигу или лезть на потолок.
— Я не умею плясать джигу.
— Если не знаешь, как выполнять указание, выполняешь как-нибудь. Хуже нет, чем застыть на месте и разинуть варежку. На этом этапе охотника обычно настигает смерть.
— А команду?
— Я ж говорю, твари не слишком умные. Обычно они разом накидываются на того, кому первому пустили кровь, и занимаются им. Группа успевает уйти. — Иллаш помолчал и сердито добавил. — И не надо так смотреть. Мы всегда друг за друга держимся. До тех пор, пока тот, на кого накинулись, не сдался. Потому что если вытаскивать полурастерзанного, на этом сложатся все. Лучше один, чем все — не находишь?
— Нахожу. Особенно если один — никому не известный парень.
— И это тоже. С группой надо сходить как минимум раза три, чтоб стать ее частью. Чтоб уметь предчувствовать ситуацию. У Имрала есть книжечка с описанием основных типов демонов. Читать-то ты умеешь вряд ли, но хоть изображения посмотри.
— Читать я умею. Но не по-вашему. Впрочем, проблема невелика. Покажешь мне, как что пишется? Тогда я освою сам.
Иллаш покосился на меня с иронией.
— Думаешь, это так легко? Из нас всех читает только Имрал. Но вряд ли у него будет время тебя учить. А книжку все-таки посмотри. Там все понятно.
— Все понятно для опытного человека, — возразил капитан группы. — Эй, Серт, сядь-ка рядом со мной. По-каковски ты умеешь читать?
— На другом языке. Но могу попробовать освоить вашу письменность. Если ты согласишься посидеть со мной, показать мне основные знаки. Какая здесь письменность? Буквенная, иероглифическая, иератическая?
— Чего?.. Так, смотри сюда. — Имрал вытащил тетрадку, сшитую, как я смог понять, из некоего подобия березы. Страницы были наполнены вязью, в которой я сперва не разглядел концов — орнамент и орнамент. Потом присмотрелся. — Заголовки пропустим. Здесь начинается текст. Видишь вот эту строчку? Здесь написано следующее: «Демон — создание нижнего мира, чье существо пропитано магией и к магии обращено».
— Погоди, у тебя есть еще один такой листок? Не очень нужный? — На протянутом мне куске коры я кончиком ножа записал предложение по-русски. Наклонился над берестяной тетрадкой. — Где тут границы слов?
Я разглядывал знаки вязи, пытаясь уловить закономерность. Сейчас, спустя время, мне уже под силу было различить, где заканчиваются пределы родного языка и начинается сфера чужого, изученного магическим способом. Чужое наречие со всей логикой образования словесных конструкций, с правилами, которые проистекают из этой логики, — со всем, чем владели уроженцы этого мира, не обремененные излишним образованием, — существовало теперь в моем сознании по своим законам и все рвалось искать аналогии в родном для меня языке. Тем лучше. Четкость и правильность произношения подправило общение с теми из местных, кто считался здесь довольно образованным.
Теперь я мог примерно представить себе, как выразил бы в письменной форме текст на этом языке, что бы постарался выделить дополнительно, на что обратить внимание. При должном упорстве можно было разобраться и в том, чем руководствовались создатели местной письменности, — особенно сейчас, когда ее образчик лежал передо мной с «переводом». Вот они, повторяющиеся элементы. Для себя я их переписал отдельно.
— Где гласные? Ну, поющие звуки?
— Вот. — Имрал ткнул кончиком ножа. К счастью, чистого.
— А вторую строчку мне озвучишь?
— «Существуя в своем мире, они впитывают обычную и магическую пищу равно…» Хвост предложения уже уходит на третью строку. Вот здесь заканчивается.
— Еще раз повтори. — Я доцарапал до края берестяного листка. — Ясно, сейчас попробую разобраться… Эти завитки отделяют слово от слова?
— Именно так.
— А эти разграничивают предложения?
— Части предложений. Будешь внимательнее, или мне придется все тебе растолковывать по два раза?
— Буду, буду…
Я углубился в дебри чужой начертательной грамматики, а над моей головой тем временем шли обсуждения вопросов, в которых ничего не понимал, с упоминанием имен, которых не знал, и мест, представления о которых не имел. Зато потихоньку начал вырисовываться смысл следующего предложения. Теперь следовало дождаться паузы, чтоб вставить слово.
— Продолжение звучит приблизительно так: «И поэтому, напитавшись магией, содержат в себе множество ценных»… Тут что? «Вещества» или «элементы»?
— «Крупицы», — усмехнулся капитан группы. — Но это устоявшееся обозначение. Не догадаешься. И — не «напитавшись», а «пропитавшись».
— Понял. — Я кое-что подправил в своих записях.
— Читай дальше. У тебя неплохо получается.
Сквозь записи о разных видах демонов приходилось продираться, словно сквозь заросли ежевики. Общую логику я уловил почти сразу, но добрая половина понимания таилась в мелочах. Письменность явно была не иероглифическая, однако ушла от нее недалеко. Отдельными знаками обозначались когда буквы, а когда и буквенные сочетания, чаще всего «согласный — гласный». Отдельные гласные превращались в черточки и извилистые полосочки над или под строками. Словом, в этой головоломке надо было привыкнуть разбираться.
— Можно ли ожидать, что в походе вы мне будете подсказывать, что и как делать? — уточнил я у Иллаша.
— До определенной степени, конечно.
— А когда выступаем?
— Завтра в ночь. Мы пропускаем вперед команды, работающие ближе к поверхности, чтоб они, образно говоря, расчистили нам путь, но идем почти сразу за ними, чтоб на очищенное от демонов место не успели набежать новые твари.
— Логично.
— Так что у нас есть время повеселиться ночью, отоспаться днем… Ну а тебе предстоит читать и читать. Давай, изучай. — Парень прищурился. Его усмешку можно было счесть насмешливой, но я предпочел трактовать ее иначе. Имрал, прищурившийся в сторону Иллаша, нервно встряхнул головой — судя по всему, что-то из услышанного его насторожило.
— Значит, так. Ты сейчас отведешь Серта на тот постоялый двор, где мы остановились, проследишь, чтоб он устроился, сменишь при вещах Инсарда и дождешься, когда тебя в свою очередь сменит, скажем, Хусмин.
