— Значит, так! Тихонечко поднимаемся наверх! Квартира направо. Олег говорил, что двери там хлипенькие. Забеля, лом у тебя? Так! Врываемся, делаем дело и смываемся. А завтра гуляем… Такие бабки…
Егор похолодел. Турок и компания уже здесь. И это очень серьезно! Если они ворвутся сюда, что он сможет им противопоставить? Егор вскочил, подбежал к окну — широкий подоконник использовался вместо кухонного стола, — схватил нож. Обычный хлеборез. Как им можно защититься против пятерых здоровых парней, которые явно уже привыкли расправляться с людьми? Что делать? «…Рост не подведет своего избранного… Помни это, о Достойный!..»
Егор вздрогнул. Словно кто-то прошептал над ухом эти слова. Он разом вспомнил сон. Книга с ним! Книга ему поможет!
Так вот откуда взялась уверенность, когда говорил по телефону. Ведь он хозяин мира! Как ему могут напакостить какие-то жалкие людишки?
Он прислушался. Турок распределял роли: кто стоит на стреме, кто нейтрализует бабку. После попытки кражи Олег явно ее переоценивал. Время еще есть! Можно попробовать бежать через окно. Егор посмотрел на Милу. Она свернулась калачиком, сладко посапывала, улыбаясь чему-то во сне. Сердце у Егора защемило. Она-то чем виновата? Всего лишь заказала стихотворение… «Нет! Не дождетесь от меня бегства. Наоборот! Я пойду вам навстречу!»
Осторожно выскользнул в прихожую, аккуратно прикрыл за собой дверь. Не дай бог, Мила что-нибудь услышит и проснется. Вокруг темнота, хоть глаза коли. Нет даже привычного кружочка света через глазок. Отлично! Значит, на площадке темно. Запнулся о ряды обуви у дверей. На ощупь схватил самые тяжелые ботинки. Спохватился, прибавил чувствительности зрению. Теперь видно все четко, как днем. Разве что в черно-белом исполнении. Откинул крышку с ближайшего бабкиного ящика — так и есть, пустые бутылки. Подхватил одну за горлышко. Та тихонько звякнула. Взвесил в руке, может, сразу «розочку» сделать? Нет! Шуметь нельзя!
Подкрался к двери. Ключ торчит из замочной скважины, потом разберемся чей. Осторожно повернул, тихо щелкнул замок. Егор прислушивался к шушуканью внизу. Вроде бы ничего не заметили. Скрипнула открывающаяся дверь, Егор выскользнул на площадку.
Скверно! Внизу свет горит! Егор прикрыл дверь и осторожно стал спускаться по лестнице. Лестница старая, деревянная. Рассохшееся дерево сильно скрипит, но сейчас словно кто-то невидимый подсказывает, куда поставить ногу. Прокрался почти неслышно.
Выглянул на нижнюю площадку. Турок уже заканчивал отдавать распоряжения. Двое выскользнули из подъезда: пошли караулить подходы к дому. Уже не задумываясь, Егор шагнул на свет.
— Не меня ли ищете? — спросил он. Предстоит схватка, а внутри ледяное спокойствие. Если книга Рост сказала, что все будет хорошо, значит, все будет в порядке. Внизу три удивленных лица, тусклая лампочка под потолком. Егор размахнулся и метнул бутылку. Жалобно хлопнула лампочка, звякнула и покатилась бутылка. Подъезд погрузился во тьму.
— Держи его! — уже не таясь, закричал Турок. Егор видел их прекрасно. Турок и второй столкнулись в темноте, едва не упали, ругаясь. Забеля стоял прямо у лестницы и сразу же ринулся вперед, шаря перед собой руками.
«Экий ты шустрый. Ведь не видишь ничего», — покачал головой Егор. Размахнувшись, он изо всех сил лягнул подбегающего Забелю в грудь. Забеля сам напросился. Сила удара была такова, что его отбросило назад. Он красиво пролетел над ступеньками и рухнул на стоящих внизу Турка и второго. Загрохотало, внизу ругались и стонали.
Егор скакнул вниз — прямо на бандитов. Быстро подхватил с пола бутылку. Пол и стены деревянные, даже не разбилась.
— Где этот урод? — орал Турок. Стонал и матерился сквозь зубы второй парень. Забеля молчал.
— Я здесь! — просто сказал Егор и со всего размаху опустил бутылку прямо на голову Турка. Тот как стоял, так и рухнул на неподвижного Забелю. Третий совсем растерялся, отполз в сторону. Глаза испуганно таращились в темноте. Ничего не видит и ничего не понимает.
Егор подскочил и с наслаждением пнул его по зубам. Хрустнуло. Похоже, парень остался без челюсти. Он беззвучно сполз по стене.
Внутри что-то беспокойно зашевелилось. Парень молодой, не понимает ничего, а ты его по зубам ботинком. Не слишком ли жестоко? Неужели заговорила совесть? Ничего! Кто с мечом к нам придет, тот от него и падет! Пойдешь стричь, сам вернешься стриженым! Если вернешься! Скольких эти отморозки уже отправили на тот свет! Приличные люди за битье денег не берут. Они по ночам дома сидят, а не по подъездам да гаражам ошива-ются и темные дела замышляют.
Пока мозг размышлял, тело действовало. Егор выскользнул на улицу, в дверях столкнулся с подбегающим парнем. Тот услышал крики и спешил на помощь. Егор схватил его в охапку, прижал к стене. Парень не понял, что к чему, испуганно просипел:
— Забеля, ты?
Егор нырнул ему за спину, обхватил рукой за шею и приставил острый край «розочки» к виску:
— Стой, не рыпайся. У меня рука дрогнет — у тебя глаз вытечет! Понял?!
Уловил в своем голосе стальные нотки. Раньше всегда мямлил, как сопля, друзья часто переспрашивали, а тут… Что значит почуял силу! Да еще какую! Трепещущая добыча в руках! Что может быть приятней? Ты хозяин положения!
— Сейчас ты берешь своего дружка, и вы вместе вытаскиваете тела! Чтобы к утру я здесь не видел ни живых, ни калеченых! Понял? — для пущей убедительности надавил на «розочку». Острый край бутылки вспорол бровь, потекла черная в темноте кровь. Парень дрожал мелкой дрожью, из раскрытого рта вылетали хрипы. Не перестараться бы! А то сомлеет или обмочится от страха. Кто тогда будет тех, что в подъезде, эвакуировать.
— Да… да! — услышал он дрожащий голос парня. — Все сделаю! Умоляю, отпустите…
— Вали! — оттолкнул его Егор. — Умоляет он! А кто тебя звал? Чтобы я тебя не видел больше! Понял? Иди учись! В техникум устройся! В армию иди!
— Да! Да! — визгливым от страха голосом причитал парень. — Все сделаю! Все!
— Лично проверю! Обманешь — убью! — резко кинул Егор и вошел в подъезд.
Здесь было необычайно тихо. Турок еще не очнулся, парень со сломанной челюстью потерял сознание. Забеля как упал, так и лежит в той же позе. Наверно, позвоночник повредил. Егор перешагнул, слабо удивившись своему безразличию. Раньше бы наклонился, принялся хлопотать. Человек человеку брат и прочая фигня! Хоть в пылу битвы и покалечил, но после нельзя вот так оставить…
Нет! Все это блажь! Дурная блажь! Они сами выбрали свой путь, их никто не принуждал! Они его не жалели! Почему должен жалеть он? Скольких этот индивид своим ремнем зашиб? Кто ответит? Но теперь по крайней мере ясно, что больше уже никого не зашибет! И Мила может спать спокойно!
