Она прячет коммуникатор. Торжествующе смотрит на меня.
– Вы просто как генерал на поле боя, Шармила, – спешу я выразить ей свое восхищение.
– Удивляетесь, наверное, что готовлю не сама?
– Ну, автоповар в простом индийском доме я представляю с трудом, – отвечаю как можно более дипломатично.
– Правильно не представляете, – вздыхает она. – Если бы я жила на Кришнагири, замуж бы вряд ли вышла: такая неумеха там не нужна никому, даже в продвинутых белых семьях. А автоповар – умница, я сама его программировала. Иногда я балуюсь вкусностями, к которым в детстве привыкла. Ем и дом вспоминаю. Правда, там я их ела не слишком часто – мама меня держала в строгости.
Она улыбается немного грустно. Снова берет меня под руку. Патрульный джип медленно катит мимо, освещая нас фарами. Наши длинноногие тени с короткими туловищами прыгают с тротуара на стену и прячутся в ней. Я слышу, как пищит в машине сканер, считывая данные с «пауков» – биочипов у основания шеи. Мы снова одни. За разговором расстояние незаметно. Мы сворачиваем с Цветочного бульвара и через пару кварталов приходим к дому Шар – уютному четырехквартирному особнячку с отдельным подъездом на каждого жильца, неотличимому от десятков близнецов, выстроившихся в ряд и теряющихся в темноте скверов.
– Вот мы и пришли, – просто говорит О'Хара и отпускает меня.
Я ощущаю себя под прицелом сотен глаз. Дурь, конечно, спят все давно. Воображение рисует лицо комбата, читающего доклад службы наблюдения о нежелательных личных связях, и почему-то взводного с прищуренными внимательными глазами. Я готов прикоснуться к чему-то запретному. Настолько запретному, что даже разговоры об этом – табу. Я поднимаю ноги, они оплетены травой-путанкой, я продираюсь сквозь ее заросли, невесть откуда взявшиеся на брусчатой палубе, и жалею, что на мне нет брони с ее мощными усилителями мускулатуры. Предатель-фонарь огромным целеуказателем высвечивает мою фигуру на пустом пространстве ночной улицы. Я виден в мельчайших деталях. Мои подленькие устремления и трусливые мыслишки видны в системах слежения как на ладони. Виски стиснуты ледяной рукой. Я упрямо продираюсь к спасительной темноте мозаичной дорожки у невысокого крыльца. Невидимая рука тянет меня за шиворот. Трудно дышать.
– Ну что же вы, Ивен! Входите! – Изящная фигура О'Хара четко вырисована на фоне яркого светового прямоугольника.
Свежий ночной воздух с шумом врывается в мои легкие. Я делаю глубокий вдох и поднимаюсь по каменным ступенькам.
34
Непонятная скованность не отпускает меня. Я сконфужен, словно меня поймали на месте мелкого преступления – ну там конфету в супермаркете в карман сунул или что-то подобное. Шар пропускает меня вперед и слегка подталкивает, буквально заставляя идти вперед. Смотрит сбоку снисходительно и немного насмешливо. Или это мне кажется? Я останавливаюсь на пороге и удивленно осматриваюсь. Ее квартира дышит уютом. Нет, не так. Каким-то непередаваемым аскетическим комфортом, смесью рациональности и женского тепла, что ли. Просторная квадратная комната. Дышится легко. Стилизованный под старину грубый дощатый пол. На окнах – шторы из струящегося золотистого шелка. Стены в бежевых тонах. Золотая фигура Будды на полосатом ковре в центре комнаты напоминает мне о суетности жизни. Широкая напольная ваза с водяными цветами. Низкий столик, весь поделенный на узорчатые квадраты, инкрустированный то ли латунью, то ли бронзой. Темное стекло заливает его поверхность, матовые блики светильников играют на нем, сами светильники горят на стенах почти настоящим, живым огнем из витых подсвечников. Большое зеркало в тяжелой резной раме. Низкий диван-ложе с изогнутыми кривыми ножками и полосатыми же подушками. Дальний угол оплели какие-то живые зеленые плети. Между штор проглядывают резные деревянные ставни. Тяжелый книжный шкаф темного дерева, весь потемневший от времени, сквозь забранные стеклом решетки проглядывают корешки настоящих бумажных книг. Чужое жилье – как живое существо, оно осязаемо манит меня к себе, зовет поболтать о глупостях. Мне хочется сбросить свои грубые ботинки и усесться на пушистый ворс ковра, погрузив в него пальцы. Золотой истукан насмешливо смотрит сквозь меня.
– Ну как вам мое логово? – слегка напряженно интересуется из-за спины О'Хара.
Я просто молча развожу руками. Что я могу ответить? Дом способен сказать о человеке больше, чем он сам. Дом – чья-то распахнутая душа. Смотрю на вопрошающее лицо Шармилы.
– Лейтенант, какого черта вы забыли в Корпусе? – говорю я первое, что приходит на ум.
Она смеется, подталкивая меня к диванчику. Сбрасывает шпильки и становится похожей просто на гибкую кошку на мягких лапах.
– Я хочу сесть на пол, Шар. Это не будет невежливым? – Мою сорванную крышу без остановки несет бурным потоком. Я раскрепощен донельзя. И близостью Шар, и волшебной атмосферой ее жилища.
Она сбрасывает на пол у столика пару полосатых подушек.
– Господи, Ивен! Да будьте же как дома! Я сама частенько пью чай, сидя на полу. Мне так уютно. Можете разуться, если вам так будет удобнее. Эй, дом, накрывай на стол! – произносит она в сторону бамбуковой завесы. – Вы не слишком хотите спать? Я вас не уморила? Поскучаете без меня минуту? Осмотритесь пока, поройтесь в книгах. – Она сует мне пульт визора и исчезает где-то среди зеленых плетей.
Я нахожу панель пневмодоставки спрятанной за темным стеклом старинного бюро. Оглядываюсь через плечо, чтобы меня не застали за неприличным занятием. Огромный живой хищник, тигр кажется, крадется в тростнике, пристально глядя на меня желтыми глазищами с настенного панно, сложенного из разноцветных кусочков дерева. Роюсь в меню, отбрасываю прочь целые виртуальные шеренги призрачных объемных изображений, чертыхаюсь тихонько, продираясь сквозь сотни наименований ассортимента. Армейские супермаркеты есть в каждом военном городке, там можно купить что хочешь, даже слона живого, если блажь в голову взбредет, но вот то, что нужно, искать будешь, пока пальцы не посинеют. Едва успеваю выдернуть из щели считывателя свою платежную карточку, как в комнату вновь впархивает О'Хара. Она уже переоделась. Длинное платье с глухим воротом и открытой спиной оттеняет ее пронзительные глазищи и выгодно подчеркивает породистую шею. Вся она – воплощенное женское начало, такой дух притягательности от нее идет, что желание обнять ее за осиную талию становится попросту нестерпимым. Нервно сглатываю внезапно образовавшийся в горле комок.
– Ну вот и я. Не скучали?
Вопросительная полуулыбка трогает ее губы, она немного смущена, я тоже, я хлопаю глазами, не зная, что сказать, все слова провалились куда-то в желудок вместе с наконец проглоченным комком, я молча улыбаюсь в ответ, поднимаюсь и жду, пока она устроится на диванчике.
