— Спасибо. — Бен почесал макушку. — Можно и прямо.
До этого он собирался повернуть направо, именно там, как ему казалось, проходила трасса. Тем не менее Бен перешёл проезжую часть и, никуда не сворачивая, решительно двинулся в глубь квартала, хотя в душе у него робко шевелились невнятные сомнения.
Никаких прохожих навстречу не попадалось, и Бен топал вперёд, зорко поглядывая по сторонам. Неширокая улочка, делая плавный изгиб, обегала длинный четырёхэтажный дом. Штукатурка на фасаде потрескалась и облупилась, но здание имело весьма обжитой вид. В одном из оконных проёмов, на втором этаже, Бен заметил старушечье лицо, которое быстро отодвинулось и исчезло в темной глубине комнаты. «Сиеста», — бодро подумал Бен. Он обогнул дом и на мгновение остановился.
Его глазами открылась просторная площадь, вымощенная светло-жёлтой плиткой. Несколько улиц и улочек с разных сторон вливались в неё, будто в круглое песчаное озеро. Чаша фонтана с невысоким осыпавшимся бортиком точно очерчивала место воображаемого пересечения шести или семи асфальтовых речек. Из разбитой центральной части, изображавшей какое-то животное, вызывающе торчало вверх несколько ржавых трубок. Бенджамиль никогда не видел ни одного фонтана, кроме как в старом плоскостном кино, но он сразу догадался, что это именно фонтан.
Совсем рядом с треснутой чашей стояли кружком несколько парней в разноцветных френчах. На секунду у Бенджамиля возникло искушение быстро свернуть с дороги и попробовать обойти компанию кругом, от греха подальше, но что-то вдруг щёлкнуло в Беновой голове, и он, засунув руки в карманы брюк, решительно двинулся вперёд, стараясь держаться прямо и выглядеть независимо. «Про дорогу я их, конечно, спрашивать не буду, — думал он на ходу, — просто пройду мимо. Что я, обязался по задворкам бегать?» Он украдкой, сквозь карман брюк, прикоснулся к стволу пистолета. Ствол был надёжным, округло-твёрдым, от него исходило ощущение веса и значимости.
Между тем Бенджамиля уже заметили. Несколько голов обернулось в его сторону. Бен подошёл уже достаточно близко, чтобы своим стопроцентным зрением заметить отсутствие карманов на френчах. «А ведь у них тоже могут оказаться пистолеты, засунутые за пояс брюк», — пронеслась в голове запоздалая мысль. Но сворачивать было поздно, и Бен шёл вперёд, раздумывая, сплюнуть ему на светло-жёлтую плитку или лучше не стоит. Чем ближе он подходил, тем отчётливее видел, что между шестерыми парнями стоит мужчина лет тридцати, примерно ровесник Бену. Беспомощно как-то стоит. Вроде стройный и широкоплечий, а стоит жалко ссутулившись, и голову склонил набок, испуганно зыркает по сторонам в поисках защиты. Ну конечно же! Эти типы хотят обобрать его, как мальчишки хотели обобрать Бена в подворотне! А может, даже убить! Бенджамиль почти физически чувствовал исходивший от мужчины страх и злое отчаяние. «Теперь я как и Марси, тоже чувствую чужие эмоции? — подумал Бен. — И что мне прикажете делать дальше?»
— Эй! Халай, кариб, — окликнул Бена высокий парень со свёрнутым набок носом.
— Халай, халай, — отозвался Бен, стараясь произносить слова ровнее.
Обмен приветствиями состоялся. Шесть пар глаз изучали Бена внимательно, без враждебности, но, однако же, и без какой-либо приязни. Чернявый, коротко стриженный мужчина в центре кружка на Бенджамиля почти не смотрел. Его слегка аффектозный взгляд блуждал по ботинкам окружавших его трэчеров.
— Гделе кружало, кариб? Офтако я намти не сика хум (Откуда ты, брат? Что-то я тебя раньше не видел), — продолжал сломанный нос, испытующе глядя на Бена.
— Я из серо-зелёного, — не моргнув глазом, ответил Бен на трэче. — Живу там. А здесь свои дела делаю.
— Почти соседи, — сказал парень с узким острым лицом. — Выговор у тебя забавный, как будто не местный. — Его маленькие глазки так и сверлили Бена.
— Понятно, что забавный, — сказал Бен, сплёвывая под ноги. — Я раньше в бело-оранжевом толкался, порезал там одного урода, пришлось сюда перебраться. У меня в серо-зелёном брат по отцу. Оклемаюсь пока, а там видно будет, может, здесь пропишусь.
Слова сами собой лились из Бена. Он даже не ожидал, что сможет так ловко и складно врать.
— Как звать-то брата? — спросил свёрнутый нос.
— Буццей кличут, — моментально отозвался Бен, удивляясь себе всё больше и больше.
Узколицый вопросительно оглянулся на товарищей.
— Вроде есть у Халида кто-то с такой тарантайкой, — отозвался один из парней.
— А чё в нашем секторе шаришь? — почти дружелюбно спросил свёрнутый нос. — У нас с Халидом соглашение.
— Я в соглашение врубаюсь, — рассудительно сказал Бен. — Я здесь по своим делам. Перетереть кое с кем надо. По секрету.
— Мы в чужие секреты не лезем, — сказал свёрнутый нос. — Своих хватает.
Все засмеялись.
— А это кто у вас? — спросил Бен, подходя вплотную и указывая на чернявого. — Рыло вроде знакомое.
— Да вот, хотим спросить, — отозвался узколицый, — а он мекает, бекает, на рот себе пальцами тычет. Видать, язык плохо шевелится. Видать, придётся подрезать, чтобы болтался ловчее.
Бенджамиль прищурился, делая вид, будто всматривается, потом ткнул в чернявого пальцем и радостно заявил:
— Точно! Я его знаю! Он в двадцатке живёт у одной тётки. Он немой, слышит плохо и немного того… — Бенджамиль на миг замялся, вспоминая слово, — не в себе.
Слово звучало как «ухлой», оно означало глупый, Бен никак не мог вспомнить, как сказать «недоразвитый». Но «ухлоя» хватило. Все опять засмеялись.
— Глупый! — веселился свёрнутый нос. — Да он же просто дебил!
— Натури тапак (Действительно дебил)! — сквозь смех подтвердил Бен. — Мамэ шу ши, вальком (Видно, от мамки удрал).
— Хэй! Тапак! — заорал один из парней прямо в ухо чернявому.
Тот даже не вздрогнул, только недоуменно заморгал глазами.
— Вот что, — сказал Бен, когда веселье немного утихло. — Дурак он, там, или не дурак, а, пока его мать вносит квартплату за двоих, Халид доволен. Я думаю, его надо отвести назад.
— Кто ж с ним будет возиться? — подозрительно спросил свёрнутый нос. — Мне в серо-зелёный топать не канает.
— А мне ещё дела надо сделать, — сказал Бен.
— Нет, по правде, — вмешался в разговор узколицый. — Ты, братан, Халидов трэчер, тебе этого идиота и конвоировать.
«Черт! — подумал Бен, оглядываясь на чернявого. — А вдруг он и вправду дурачок? Что я с ним буду делать?» Но отступать было поздно и некуда. «Потом что-нибудь придумаю», — решил про себя Бен. Он с сомнением посмотрел на узколицего, потом на идиота.
— Ладно, — сказал Бен, — ничего не попишешь, придётся порадеть за Халидово имущество. Пошли к мамке, недоделанный.
