— Не показывайся, — сказал Рапуунг и встал.
— Ке'у! — окликнул он.
Сквозь переплетение корней Энакин увидел, как лодочник удивленно вздернул голову. Он произнес несколько слов, которых Энакин не понял, и Вуа Рапуунг ответил в том же духе. Суденышко стало поворачивать в их сторону. Энакин зарылся еще глубже.
Два йуужань-вонга продолжали переговариваться. Лодка подплывала все ближе к берегу.
Чтобы успокоится, Энакин сделал несколько глубоких вдохов. Он только что думал об осторожности Вуа Рапуунга; настало время подумать о собственной осторожности. Когда йуужань-вонг перестанет в нем нуждаться? Сейчас? Когда они доберутся до базы формовщиков? Когда он свершит свою месть? Это могло случиться когда угодно. Энакин вспомнил то, что сказал Вэлину о йуужань-вонгах и их обещаниях. Можно ли верить, что Рапуунг свое сдержит?
Вдруг Энакин обратил внимание, что те двое перестали разговаривать. Он уже думал выглянуть наружу, когда услышал громкий всплеск.
— Теперь можешь выйти из укрытия, неверный, — сказал Рапуунг на общегале.
Энакин осторожно вылез из-под корней. Рапуунг стоял на лодке. Один.
— Куда он делся? — спросил Энакин.
Рапуунг показал на воду по другую сторону лодки:
— В реку.
— Ты его бросил в реку? Он утонет?
— Нет. Он уже мертв.
— Ты убил его?
— Сломанная шея убила его. Залезай на вангаак, и мы отправляемся.
Энакин какое-то время стоял, пытаясь обуздать свой гнев.
— Зачем ты убил его?
— Потому что оставлять его в живых было непозволительным риском.
Энакина чуть не вырвало. Все же он взобрался на суденышко, стараясь не смотреть на плавающий рядом труп.
Итак, уже одно ни в чем не повинное, безоружное разумное существо погибло из-за того, что Энакин спас жизнь Рапуунгу. Сколько их будет еще?
Рапуунг принялся манипулировать набором шишкообразных выростов на щитке. Энакин предположил, что это нервные узлы или что-то в этом роде.
— Кто это был? — спросил он, когда лодка лениво повернула вниз по течению.
— «Отверженный». Ненужный субъект.
— Ненужных не бывает, — сказал Энакин, пытаясь говорить спокойно.
Рапуунг засмеялся:
— Боги прокляли его от самого рождения. Каждый его вдох был взят взаймы.
— Но ты знал его.
— Да.
Они все так же неторопливо плыли по реке.
— Откуда ты его знал? — настаивал Энакин. — Что он здесь делал?
— Тралил реку. Это был его обычный маршрут. Раньше он был моим.
— Ты рыболов? — недоверчиво спросил Энакин.
— Среди прочего. Зачем столько вопросов?
— Я просто пытаюсь понять то, что произошло.
Воин что-то буркнул и замолчал минут на пять. Затем, с большой неохотой, он повернулся к Энакину:
— Чтобы разыскать тебя, я должен был исчезнуть, и я сымитировал свою смерть в этой воде. Я сделал так, чтобы они подумали, будто меня сожрал какой-то водяной зверь. Они отдали мой маршрут Ке'у. Я вернусь и расскажу историю о том, как я спасся и блуждал в этом чужом мире, пока не набрел на вангаак без лодочника. Я не знаю, что случилось с Ке'у. Может, его убили джиидаи, может, он попался в зубы той же водяной зверюге, что и я.
— О. И охрана на реке нас пропустит. Но почему они должны поверить твоей истории?
— Им будет все равно. Это был «отверженный». До его смерти никому не будет дела. Даже если они заподозрят, что я зачем-то убил его, никто меня не станет спрашивать.
— А как ты объяснишь меня?
Рапуунг гадко ухмыльнулся:
— Никак. Они тебя не увидят.
Нен Йим нашла свою наставницу занятой созерцанием глубин водосборника — бассейна, служившего одновременно сердцем, легкими и печенью дамютека. По поверхности воды шла легкая рябь — какая-то местная съедобная рыба исследовала темные просторы. В водосборнике стоял слабый запах серы, йода и чего-то маслянисто-горелого, похожего на паленый волос.
Щупальца парика мастера Межань Кваад были сплетены в рисунок глубокой медитации, так что Нен Йим остановилась позади нее, ожидая, когда ей уделят внимание.
В водосборник шлепнулась какая-то капля, прямо под ноги наставнице. Затем еще одна, и еще.
Когда Межань Кваад наконец обернулась, Нен Йим увидела, что это кровь, капающая из ее ноздрей.
— Приветствую, адепт, — сказала наставница. — Ты искала меня или водосборник?
— Вас, мастер. Но если хотите, мы можем поговорить в другое время, когда…
— Лучшего времени не будет, пока не завершится мой цикл жертвоприношения и не будет удалена моя опухоль Ваа. Ты получила первый имплантат вчера, верно?
— Да, мастер. Я до сих пор не чувствую его.
— Носи на здоровье. Это одно из древнейших таинств. — Межань Кваад вздернула голову и посмотрела Нен Йим в лицо. — Ты хочешь знать, что это такое — опухоль Ваа?
— Мне достаточно знать, что боги желают этого жертвоприношения от членов нашей касты, — почтительно ответила Нен Йим.
— Однажды ступив на путь адепта, ты приобщилась к таинству, — словно во сне, промолвила Межань Кваад. — Как воины придают себе внешний вид Йун-Йаммки, так же и мы приобретаем внутренние качества Йун-Не'Шель, той-что-формирует. Опухоль Ваа — ее древнейший дар нам. Чтобы создать ее, Йун-Не'Шель вырвала фрагмент своего собственного мозга. По мере роста она моделирует наши клетки, меняет само наше мышление, возносит нас ближе к разуму и сущности Йун-Не'Шель.
Она вздохнула.
— Это путешествие исполнено страдания. Оно исполнено славы. И, к сожалению, мы должны вернуться из него, вырезав ее дар из наших тел. Но, хотя мы и возвращаемся к подобию нашего прежнего облика, каждый раз, когда мы служим сосудами этой боли и славы, мы меняемся навсегда. Часть этого остается с нами. До тех пор, пока… — слова застряли у нее в горле.
— Ты сама это увидишь, — сказала, в конце концов, Межань Кваад. — А теперь — что ты хотела мне сказать?
Нен Йим огляделась, чтобы удостоверится, что их никто не слышит.
— Здесь вполне безопасно, адепт, — успокоила ее наставница. — Говори свободно.
— Кажется, я закончила карту нервной системы и структуры мозга джиидай.
— Это хорошая новость. Весьма похвально. И что ты будешь делать дальше?
— Это зависит от того, какие результаты мы хотим получить. Если мы хотим добиться ее повиновения, тогда следует использовать имплантаты-ограничители.
— Зачем тогда мы составляли карту ее нервной системы?
Нен Йим почувствовала, как зашевелились щупальца на ее голове, и попыталась успокоить живой парик.
