навредить нам не оставалось.
Убедился, что всё в порядке, повернул «Косатку» к опустевшей шлюпке и разнёс её выстрелом — на тот случай, если там кто-то укрылся.
После чего обратился к голограммам тех, кто говорил от лица шлюпок.
— Всё. Разрешаю лететь дальше. Если постараетесь, догоните ваших товарищей.
После этого вновь направил нашу яхту к оставшемуся целым транспорту, который тоскливо тащился в сторону сектора Белых. Уравняв скорости, завис перед капитанским мостиком и снова запустил связь по лучу. Только теперь мне не надо было ни с кем говорить. Просто сразу влез в главный корабельный вычислитель и запустил трансляцию по всему судну, используя все возможные средства воспроизведения звука и изображения. Прочитал коротенькую речь, в которой потребовал, чтобы даже не думали повторять такие же фокусы, как усатый дядька, иначе последуют жёсткие меры. Отдельно сообщил десантникам, что любая порча имущества, снаряжения, оружия и прочего будет караться строго и без долгих разбирательств — ведь теперь это наши трофеи.
Для особой убедительности проиграл запись расстрела шлюпок, со всей предысторией — начиная от нежелания типа в бронескафандре идти на контакт и продолжая тут же последовавшим за этим расстрелом капитанского мостика.
Потом проиграл запись с расстрелом усатого и компании. И вот тут был тонкий момент… Потому что никого я на самом деле не расстреливал, а быстро слепил фейковое видео, используя мощности вычислителя Косатки и свои способности.
В конце, чтобы пояснить, из-за чего вообще весь сыр-бор начался — проиграл ещё и наше с Яромирой выступление на лапуте Белых. Само собой, урезанную версию «для всех».
Закончив с этим, повернулся к притихшим соратникам.
— Здесь мы закончили. Следующая цель — лапуты Романцевых.
Сектор Романцевых был прямо перед нами, мы фактически уже были в нём. Даже если бы не наша эпопея на «Королеве солнца», тот факт, что корабли Мироновых после неудачи с нами отошли именно сюда, не оставил бы никаких сомнений, что эти два рода — сообщники.
При этом флотилия дрейфовала чуть в стороне от крайних лапут, вне зоны уверенного поражения ракетами противокосмической обороны, что намекало на то, что семьи друг другу не так чтобы абсолютно доверяют. К счастью для нас, потому что иначе шансов у «Косатки» просто не было.
Первой жертвой, особо не мудрствуя, решил выбрать самую крайнюю из лапут — соваться вглубь было слишком рискованно. Прикрыв «Косатку» активной маскировкой, подлетел к ней совсем близко и начал описывать вокруг круги. В любой момент был готов врубить полное ускорение и начать уходить от зенитного огня и самонаводящихся ракет… Но нас никто так и не заметил.
Мы смотрели на платформу, раскинувшуюся прямо под нами. Как идут по своим делам люди, как едут погрузчики, как готовится ко взлёту загруженная топливными элементами баржа… И одновременно, наши мощные пространственные сканеры прощупывали металлическое нутро лапуты, выявляя пусковые шахты ракет, места, где спрятаны пушки и обслуживающие их реакторы, командные пункты и вообще всё, что могло иметь значение во время боя.
Яромира, внезапно поднявшись со своего места, подошла к моему креслу. Встав рядом и взявшись за спинку кресла, она нагнулась.
— Да? — спросил у неё, даже не поворачиваясь. Мне это было не нужно — лучший ракурс, сзади, я мог наблюдать при помощи камер. Кроме того, в любой момент нас могли раскрыть, и я старался быть настороже.
— Зара.
— Да?
— Тех людей и правда надо было расстреливать?
После такого аж повернулся к Яромире всем корпусом.
— Это что за человеколюбие в тебе вдруг проснулось?..
— Не проснулось, оно всегда было. Ответишь на вопрос?
Немного помолчал, раздумывая, что на это сказать. Наконец, сформулировал ответ, и озвучил его:
— Там были те, кто взял в руки оружие. Наши противники. Те, кто, повернись всё чуть иначе, сделали бы то же самое по отношению к нам. Не задумываясь. Так что — мы были в своём праве.
— Этих жертв можно было избежать…
— Можно. Но наша задача сейчас — показать, что мы не шутим. Иначе мой план не сработает. У наших врагов не должно быть никаких сомнений, что мы исполним любые свои угрозы. Нужна репутация готовых идти до конца. Репутация напрочь отмороженных. Гибель этих людей сейчас может предотвратить множество смертей потом… Подумай об этом.
— И тебе совсем-совсем не жаль их?
— Простых рядовых — жаль. Отчего же. Они виноваты только в том, что выбрали не ту сторону. А так как у них не было и не могло быть информации для того, чтобы сделать верный выбор — получается, что им просто не повезло… Но, увы. Ты мне недавно рассказывала про политику… А война — это продолжение политики, когда другие средства исчерпаны. И про неё уже я сам кое-что могу тебе рассказать. Правило простое: или мы, или нас. Увы. Я мог показательно расстрелять все эти шлюпки… И был бы в своём праве. Но делать этого не стал. Пожалел. Так что, ты зря меня демонизируешь, дорогая.
— А эти люди, которых ты взял на борт… Что будет с ними?
— Ничего.
— В смысле — ничего? Я думал, ты хочешь их наказать за то, что они сделали…
— За то, что хорошо выполнили свою работу? За то, что настоящие профессионалы? За то, что понятия «верность» и «честь» для них не пустое слово? Нет. Я, конечно, не тешу себя надеждой, что удастся переманить их на свою сторону… Сейчас. Зато когда-нибудь, где-нибудь, возможно, они смогут быть нам полезны. А пока у нас есть возможность быть великодушными…
— Совсем перестала тебя понимать. Этих расстрелял, этих жалеешь…
— Да всё просто. Нам сейчас надо делать репутацию, и для этого все средства хороши. Надо заставить кучу вооружённых и подготовленных людей делать то, что мы скажем. Для этого — самых дерзких необходимо показательно уничтожить. Что я и сделал.
— А та, вторая шлюпка…
— Там у их главного татуировка карателя из «Голубого батальона» на руке. Я бы так и так его расстрелял потом… Но так — педагогический эффект лучше.
— Он же был там не один!
— Ты думаешь, с ним вместе люди, которые не разделяют его взгляды? Реально так думаешь? Нет, вероятность есть, но она слишком невелика.
— Хорошо, Зар. Так а что с теми, кого ты решил пощадить?
— Там всё просто. Надо жить не сегодняшним днём, а думать о будущем. Например, когда не станет Мироновых.
— Когда… Не станет?..
— Ну да. Или ты предлагаешь им всё спустить?..
— Я уже говорила, что боюсь тебя?
— Да.
— Говорю снова.
— Можешь не повторять, одного раза хватило.
— Ладно, Зар. Проехали. Но скажи, эта лапута… Что ты собираешься делать с нею?.. Там же
