К счастью, меня вовремя остановил окрик решившийся прервать молчанку Шпоры:
– Стой! Внимательней к ним приглядись!
Обнаруженный через секунду костяной активатор сферы неуязвимости растопил лед отчуждения с напарником. Нет, Крыса не стал мне приятелем, или тем паче другом. Но я смирился с его присутствием в роли полезного помощника.
– Спасибо, – слово благодарности далось мне с трудом, но я все же выдавил его из себя.
– Не стоит. Теперь мы с тобой в одной лодке, Рихтовщик, – откликнулась Шпора голосом Крысы.
Едва не выброшенный ценный костяной шарик, разумеется, перекочевал в свободную ячейку.
Я продолжил сортировку, и вскоре выгреб из опустевшего ботинка последнюю горсть споранов…
Глава 34, в которой я подвожу неутешительные итоги, и в пустом трепе зарождается надежда
Полное восстановление нанесенных Стражем увечий растянулось аж на два с половиной месяца. Так все затянулось, разумеется, из-за глаза, который, в отличии от того же уха (заново отросшего буквально за неделю), восстанавливался крайне медленно, несмотря даже на многократное стимулирование Регенерации целительными зельями.
Впрочем, сейчас, по происшествии уже трех лет со дня памятной схватки с восьмидесятиуровневым Стражем, и, соответственно, четырех – с моего попадания на проклятые Лабиринты силы, воспоминания о былых страшных увечьях давно поросли быльем.
Как, впрочем, и остальные авантюры щедрого на приключения первого года. Который, как я, увы, знаю уже наверняка, отличался от гребаного трехгодичного продолжения, как небо от земли. Тогда, поначалу, у меня глаза горели от азарта. Я верил в свою счастливую звезду, и ни на миг не сомневался в скорой победе над обстоятельствами. Но следующие три года, отвратительно безысходных, как вонь в кисляке, изрядно притушили азартный блеск моих глаз.
Крыса не обманул, тени утеса в дальнейшем игнорили мое соседство, никак не реагируя на неоднократные призывы обсудить возникшую проблему, и попробовать вместе отыскать приемлемые пути выхода из сложившейся патовой ситуации. И мне теперь чертовски не хватало ежедневного пустого трепа с балагуром Куцым, шипенья вредины Фиалки, важных изречений ворчуна Клоуна… Крыса старался их заменить, и временами у него это почти получалось, но равнодушные факелы на утесе своим молчаливым укором неизменно напоминали мне о коварстве нынешней Шпоры, ставшем причиной разрыва с остальными тенями, и промелькнувшая было между нами искра дружбы затухала в омуте заполняющей сознание безнадеги.
За минувшие три года я смог добыть еще десять фрагментов пазла. И теперь на счетчике исполнения квеста значилось: двадцать два из двадцати шести.
Казалось бы, все круто, и до исполнения цели осталось всего четыре шага. Но!.. Всю малину к хренам затаптывало это гребаное трехэтажно НО.
Семь из десяти открытых за три года фрагментов пазла были найдены мною в семи зачищенных от тварей гротах с личными схронами теней. То есть в местах априори под фрагменты заточенных. И только три фрагмента пазла – за целых три года! – мне удалось обнаружить рандомным образом, потроша сундуки скрытов в коридорах Лабиринтов. Причем все эти три случайных фрагмента были найдены еще в первый год из минувших трех. Собственно, полугодовая пробуксовка с поиском новых фрагментов в коридорах Лабиринта и подтолкнула меня на штурм отложенных на потом гротов, с гарантированными джекпотом в личных схронах теней.
Сейчас, по происшествии трех лет, у меня в загашнике остался всего один план нетронутого грота – с личным схроном Крысы, разумеется. Охранялся этот грот (по заверениям Шпоры) матерым элитником. Но от спуска туда меня удерживало вовсе не опасение схватки со смертельно опасным противником, а надежда отыскать все-таки потерянный факел Крысы, с последующим после этого возобновлением контакта с тенями утеса, рокировкой помощника в Шпоре, и исполнением-таки пары подвисших контрактов Карася и Чижика. Что в перспективе давало доступ к еще двум гарантированным фрагментам пазла. И тогда… Мечты, мечты…
За три года я дважды обошел донное кольцо бухты, исследуя подводье до границы глубинного уровня – вотчины несокрушимых под водой Стражей Глубин. Ежедневно утром и вечером заныривая в разных секторах бухты, я исследовал склон дна, пока на задержке дыхания хватало запаса кислорода. И за три года таким макаром прокачал навык Амфибия до невероятных семидесяти восьми тысяч, позволяющих сейчас задерживать дыхание под водой аж на семьдесят восемь минут. Однако, утопленного факела на достаточно широких прибрежных склонах дна бухты отыскать до сих пор я так и не смог.
Неслабая волна развития за минувшие три года прокатилась и по остальным моим навыкам. Конечно, до цунами в Амфибии остальным было не дотянуться, но, по сравнению с ползущими черепашьей скоростью характеристиками, очевидный прогресс по каждому навыку был, что называется, на лицо. Ну и, разумеется, я изрядно подрос по основному уровню развития – куда ж без этого. Все ж таки, минувшие годы я не сидел сложа руки, и опыт, капающий ежедневно за схватки с тварями, на данный момент вылился в мое возвышение аж до шестьдесят седьмого уровня развития.
Еще за минувшие три года преодолели читерский четвертый предел развития и оба отстающих показателя. Сперва это замечательное событие состоялось у Духа Стикса (это случилось в самом начале трехгодичного периода), а совсем недавно и у аутсайдера среди показателей – Атаки. В награду за достижение четвертого предела развития, стандартно, прилетели пятнадцатипроцентные бонусы к Духу Стикса и Атаке, по сто тысяч опыта и по десять доп. ячеек в инвентарь.
Подытоживая вышесказанное, на данный момент для открытия путеводного пазла мне не хватало еще четырех фрагментов. Один из которых стопудово дожидался меня в гроте Крысы, на штурм которого я мог отправиться в любой момент. Но вынужден был откладывать его на неопределенное время, потому как на охраняющего грот элитника у меня теоретически был заряжен долгоиграющий квест с тенями утеса, завершение которого в потенциале давало доступ еще к паре личных схронов с фрагментами пазла. А для практического воплощения этой запутанной схемы мне необходимо было отыскать и вернуть на утес потерянный факел Крысы… И еще оставался последний двадцать шестой фрагмент – находка которого не укладывалась даже в утопическую авантюру с факелом. Этот последний фрагмент я должен был просто тупо где-то найти. Вот только – МЛЯТЬ! – я ежедневно обыскиваю схроны в зачищенных от тварей коридорах, и потрошу свежевыловленную рыбу, но ПРОСТО ТАК отыскать схрон с фрагментом пазла не выходит уже больше двух лет!
– Слышь! Да хорош уже хандрить! – предприняла очередную попытку достучаться до меня Шпора.
– Отвали! – буркнул я зло в ответ.
– Рихтовщик, ну правда, хорош уже, а! Че ты, в натуре…
– Отвали, сказано!
– Слушай, сегодня последний день цикла. И в конце плановой зачистки мы, по любому, выйдем на новый коридор. А это всегда шанс!
– Ага, уже сотня таких шансов была…
– И че?.. Значит, сработает на сто первый, сто второй, сто третий, наконец! Нужно верить!
– Да, брось. Тебе лучше меня известно, что вероятность найти фрагмент в новом коридоре ничтожна. Это раньше, когда в загашнике имелась пара-тройка фрагментов, свежие схроны могли запросто осчастливить новой находкой. А сейчас, когда счет фрагментов у меня перевалил за второй десяток, чертовы Лабиринты стерегут гребаные куски картона, как дракон золотые слитки! – поймав себя на том, что повелся-таки на подначку хитреца и разоткровенничаться, я зло подытожил в конце: – Все! Достал! Больше слова тебе не скажу!
– Не, ты не прав, – как ни в чем не бывало продолжила Шпора. – Новый коридор – это, как ни крути, шанс на фрагмент пазла. А в скрытах старых, пройденных уже не раз по кругу, коридоров ты, ройся – не ройся, один фиг только расходники раздобыть и сможешь. Ну или, если сильно повезет, рюкзак еще, может быть. Кстати, у нас на утесе один прохудился совсем, дырка на дырке, того гляди барахло вывалится, не помешало бы новый урвать на замену.
