– Так это тебя задело? Что он тобой командовал? – не смог сдержать улыбки мутант. Впрочем, во мраке Сашок ее все равно не мог толком увидеть.
– Нет, – помотал головой юноша, – не это. Это просто ко всему остальному… А еще… еще он говорил правильно, ни слова, ни буквы не путал.
– Ну, это с ним иногда бывает. Особенно когда он становится серьезным. Видимо, что-то перещелкивает в мозгу – такая уж у него мутация… А серьезным он стал как раз потому, что вы вдвоем остались. Он же старше тебя намного, понял, что теперь вся ответственность на нем, вот и…
– Значит, я напрасно наговорил на человека? – поник головой юноша.
– А что ты наговорил? Ты просто рассказал то, что тебя тревожило. И правильно сделал. Не нужно ничего в себе копить – выкладывай сразу. Мы теперь все свои, секретов друг от друга не должны иметь… – Глеб осекся, вспомнив свои измышления насчет парня, и пояснил: – Я имею в виду, не личных, из прошлого, а нынешних, на текущий момент. Вместе мы теперь должны быть. Иначе пропадем.
– Вот… А у меня от него секрет, получается…
– Какой же это для него секрет?
– Ну, что я тебе на него ябедничаю.
– Это никакое не ябедничанье! Это абсолютно верный поступок. Мы не в том положении, чтобы плевать на то, что кажется подозрительным…
– Но правильнее-то мне было ему это сказать, а не тебе.
– Правильнее всего тебе будет сейчас перестать заниматься самобичеванием и лечь спать. Ты все сделал как нужно, поверь. Вот просто поверь и все. Ведь мне-то ты верить можешь?
– Могу. Верю… Спокойной ночи.
– Приятных снов, – кивнул Глеб и вскоре остался один на один с северной ночью.
Однако, как выяснилось, ненадолго. Камыши опять зашуршали и к мутанту, шевеля растопыренными руками, осторожно приблизился Пистолетец.
– Ты где? – громким шепотом позвал лузянин.
– Здесь я, – шепнул в ответ Глеб.
– А!.. Я думал это кокча мохнатая.
– Сам ты кокча. Облезлая, правда. Чего приперся? Вроде же спать хотел.
– Я и хочу, – пристроился рядом с мутантом Пистолетец. – Но пороговить хочу еще больше.
– За ужином не наговорился? Кто мешал?
– Шасок. Не мешал а… Я без него с тобой хочу пороговить.
Глеб мысленно вздохнул. Сперва один, теперь другой! У них что, эпидемия?
Вслух же сказал:
– Ну давай, кляузничай.
– Почему сразу кляксникначай? – обиженно зашипел Пистолетец. – Я, может, экспромпритет проводил, велочека хотел узнать лучше!
– Чего ты проводил?…
– Экспром… экспро… экспер… Опыт, короче.
– Эксперимент? – заинтересовался мутант. – Ну-ка, ну-ка, выкладывай. Ты открываешься для меня с неизведанной стороны!
– Вот-вот, и я о том же. Я все Шаска не мог понять… И сейчас еще не монипаю. Вроде он с нами, а вроде – сам по себе… В плащ этот свой тукается… На дворе лето, а ему будто все ходолно…
– Он же говорил, что мерзнет постоянно. Мутация такая. Или просто свойство организма.
– Ага, горовил. А у самого на лбу пот от жары. Горовить можно много чего.
Глеб и сам уже думал, что может скрываться на теле у юноши, но ему стало любопытно выслушать версию Пистолетца.
– Хорошо. И что, ты думаешь, он под своей одеждой прячет?
– Письмо.
– Какое еще письмо? Оно бы уже давно вымокло и расползлось, как твой блокнот.
– Не намопинай… – насупился лузянин. – Но я не про такое письмо, не на мубаге.
– А на чем же еще? На глиняных дощечках?
– На теле! – совсем тихим шепотом, склонившись к уху мутанта, выдал Пистолетец.
– Ха! Так и с тела оно бы уже сотню раз смылось!
– Татута… татиту… титита… – затикал вдруг лузянин.
– Ты чего это? – удивился Глеб. – В шпионов играешь? Азбукой Морзе мне шифровку передаешь?… Так я ее не знаю.
– Не Мозре никакой, – отмахнулся Пистолетец. – Тати… эта… как ее… Иголками под кожу…
Мутант уже понял, о чем идет речь, но решил немного посмеяться над приятелем.
– Что? – с деланым ужасом округлил он глаза. – Иголки под кожу? Еще, наверное, и под ногти?… Ты пытал Сашка?! Ничего себе эксперимент…
– Не придуривайся, – серьезным тоном сказал вдруг лузянин. – Ты понял, о чем я. Наколки, вот… Письмо на теле наколото. И оно не свымается.
– Допустим, – тоже стал серьезным Глеб. – И от кого письмо? Кому? О чем? К чему такие сложности и такая секретность?
– Этого я не знаю. Вомзожно, от тех морозильников… отморозков из Лузы. Скорее всего. Хотят, наверное, с отморозками из Устюга ноктакт наладить. Или еще чего. Надо раздеть его и помсотреть.
– Никого мы раздевать не будем! – посуровел мутант. – А если и начнем, то с тебя. Чтобы всыпать по голой заднице. Экспериментатор хренов!.. Кстати, а в чем тут эксперимент, я так и не понял?
Пистолетец обиженно засопел, но потом все же выдал:
– Он тебе про меня ракксазывал?…
Глеб аж поперхнулся. Ничего себе расклад!.. Откашлявшись в кулак, осторожно вымолвил:
– Ну, допустим…
– Про то, что я плавирьно говорю, да?
– Да, – помедлив, кивнул мутант.
– Это и был экспромпритент! – торжественно заявил лузянин.
– Все равно не понимаю, – признался Глеб.
– Ну, сморти… Если он сам по себе, то мы ему все варно как и кто… Протсо чтобы бодраться проще до Утсюга. А как я проверю, все варно или нет? Вот я и потсарался… Горовил с ним пварильно, пока ты спал. Ух, как трундо было, чуть мозг не вспикел!.. Теперь после эгото еще нерпавильней стал роговить…
– И все же я не понял смысла.
– Ну как же! Он ведь тебе это ракксазал! Значит, он меня задопозрил в чем-то, значит, ему не все навро! А так бы плюнул и мочлал.
– Вывод спорный, но допустим, – нахмурился мутант. – Только почему ты к одному Сашку докопался тогда? Давай уж с меня начинай. Я вообще подозрительный – жуть! Ни на кого не похож, ничего якобы не помню. А сам в огне почти не горю и в воде совсем не тону. Причем тот же огонь силой мысли вызываю. В темноте вижу, с волками – как с щенками слепыми расправляюсь. Это, по-моему, куда более странно и подозрительно, чем какой-то там плащ!
– Но ты… – начал было Пистолетец, однако Глеб уже разошелся:
– Давай, чего уж там, предположим, что я вообще инопланетянин! Меня высадили на Землю межпланетные агрессоры, чтобы я уничтожил тут остатки цивилизации. Сейчас до Устюга доберусь, найду ядерные заряды – хлоп! – и нет больше Устюга. Потом пробегусь до Вологды, а там, глядишь, и до Москвы – что мне стоит?… Ну, чего молчишь?
– Ты и правда странный, да, – опустил голову лузянин. – Но ты шлиском странный. Такого бы не послали. Сделали бы бошле похожего на велочека. Чтоб никто не задопозрил… Хотя… ты сегодня и прадва про звезды горовил…
– Вот видишь!
– Но это так… Ты лучше скажи… Ты ведь сегодня вспомнил что-то еще? – Пистолетец опять не сделал ни одной ошибки в словах, и у Глеба неприятно заныло под ложечкой.
