Александр Зорич - Очень мужская работа

— Нет.

— Вам не нужно понимать мотивы моих поступков. Но саму задачу теперь вы понимаете?

— Да.

— Это возможно? Ещё одна коррекция: на данном этапе моей жизни я желал бы всё-таки избежать варианта с «калейдоскопом».

Комбат закурил. Выкурил. Попил водички. Закурил.

— Владимир Сергеевич, нет смысла гадать, чем я занимаюсь. Я могу попасть к «белочке» без вас?

— Да.

— Не через «калейдоскоп»?

— Да, не через.

— Подкуп?

— Нет, тут и пытаться нечего: люди с тебя возьмут деньги и сольют из десяти стволов за первым же поворотом. Так будет нормально: деньги взяли, попытались провести, но не получилось, извиняй, браза. Совесть чиста, сон глубокий, спокойный. А подхватит тебя контролёр… Всё ещё очевидней.

— Есть третий вариант?

— Есть третий вариант. Он же и последний.

— Какой же?

— Космонавт. Вот Толька. Не слыхал?

— Он же убит, Владимир Сергеевич.

— Форумы интернетные, они такие форумы, Влад. Тащитесь в Зону, вооружённые виртуальными знаниями… до зубов. Собираем потом ваши мудрые зубы в мешочки. Я хочу тебя попросить… нет, посоветовать: если ты как-то на меня воздействуешь, побереги-ка батарейку.

Словом, так. Я отвожу тебя к Космонавту, а там уж ты с ним сам. Он мутант, ты тоже не хуже, как видно, столкуетесь. А я пойду себе домой. Как тебе такой план? Или ты меня собираешься убить, много знаю?

— Я не воздействую на вас никак, Владимир Сергеевич.

— С остальным ты, в общем, согласен?

— Да.

— И убивать меня собираешься?

Влад поднялся и поднял свою сумку.

— Нет. Если тот, кого звали Вот Толька, жив — мне нужно с ним увидеться. Доведите меня до него, и я буду вам очень признателен за помощь. Как мы пойдём?

— Ну — «пойдём». Туда далеко. Туда мы не пойдём, а покатим. А пойдём мы сейчас прятку конкурента курочить. Я знаю, где тут есть мотоцикл с коляской.

— Я готов.

— Тогда — направление «вон туда», ведомый. — Комбат показал. — Мои указания — приказ, ни шагу в сторону, никаких вопросов. За нейтралкой здесь гитик километровый пояс, очень плотный, тропка узкая. Ночью трудно, но до утра ты не дотерпишь?

— Верно.

— Тогда сразу тебя Матушка и проверит, сталкер, на ночную удачу. Заряди автомат.

— Нет.

— Твой выбор. Не буду настаивать. Через гитики я тебя провожу, но если натыкаемся на гадов — каждый сам за себя.

— Безусловно.

— Бери фонарь, пошли домой… Вышли сала! Здравствуй, дорогая Мамочка…

— Чёрт бы вас побрал, трекеры-сталкеры-ходилы.

— Ежедневно побирает. Но вы-то тут при чём, инспектор? И, мне кажется, ваше пожелание высказано тоном восхищённым. Или вокодер врёт?

— Не врёт. Вот Толька! За столько лет никто, ни один из вас, ворюг и браконьеров, не сдал блаженного!

— А, вон вы про что. Ну не надо так уж плохо про всех ворюг. Сдали бы, сдали, в очередь бы выстроились, кабы знали массово. Я знал, Генрих Френкель знал покойный, ещё пара человек знали, чьи имена вам незачем. Но эти двое — не всё знали.

— Вы знали, Тополь?

— А?! А… Я — нет. Мы уже тут с Комбатом погавкались. Мне, лучшему другу, не сказал, не то что вам, скурмачам поганым.

— Базар фильтруйте, Уткин, наконец.

— Инспектор, вы сильно расслабились. Живёте не в Стокгольме часом? Если вы слишком устали общаться официально, может быть, сделать ещё один перерыв?

— Господа, приношу свои извинения. Действительно, я несколько забылся. Вы такие, блин, рассказчики, что и дышать позабудешь. Что касается перерыва: да, пожалуйста. Сколько угодно перерыва. Вы можете себе его позволить? Я — могу.

— Утёрся, друг Комбат?

— Один-один, инспектор. Ладно, давайте продолжим. От точки моего выхода до Космонавта сорок пять километров, благо что большей частью по дорогам…

— Прошу прощения, господин Пушкарёв. Чтобы никому не вставать два раза. Кратко, под запись, расскажите о Космонавте.

— Хорошо. Лет семь назад появилась у нас тут такая тварь, Хохатый, туман ему картошкой, б-блин, крысе припятской. Выходил он недолго, пару месяцев, но на легенду наработал, куда уж больше. Феноменальное чутьё, упорный ходок, но ублюдок редкостный даже с точки зрения нашего малоуважаемого общества. Меткий стрелок в спину, любитель отмычек… Начал очень ярко. С первого же выхода вынес живую «жопу негра», а группа с ведущим канула — попали, по словам Хохатого, прямо в микровыброс, под «разлёт». Ну а он типа героически выбрался. Сочли удачей, бывает, что ж, прописали. Он попил немного, покутил — просалился, накосячил по пьяни. С Десятки его наладили. Вот тут присутствует лично наладивший господин Тополь. Они с Климом Вобенакой налаживали… Хохатый попытался прижиться на Янтаре, накосячил уже вчёрную, по-трезвому, семь трупов веером, со свидетелями. Разобрались, метку крысе выписали, но он ушёл с суда. Чутьила, конечно, потрясающий. Прибился, естественно, к мародёрам — так и они его приговорили, буквально через неделю! В общем, решил он валить из Предзонья начисто и был совершенно прав.

Но напоследок собрался выйти он за «проявителем». Откусить, сколько можно, значит.

«Проявитель» у Матушки известно где лежит, черпай кастрюлей, да только туда, пока локти себе не пооткусываешь, не попадёшь. Гитика «лабиринт» знаменитая. Иначе — «бермудская, 22». Жуткое место. Акустическая решётка. Но Хохатому терять было нечего. Пока общество чухалось, его по окрестностям разыскивая неторопливо, он взял поехал в Киев и там, урод, набрал пяток ребят… ну реально детей, младшему было лет шестнадцать, что ли… Две девчонки. Студенты, скауты, паркуром занимались да прочими прыжками себе на голову. Гитара, Цой жив и всё такое. А тут каникулы, лето. Чем он их завёл, как, что им посулил, они уже рассказать не могут. Кто как думает, а я думаю, был в деле ещё кто-то, вербовщик. И вербовщик ментовский, потому что приговорённому мародёру одна дорога — к ментам. А может быть, покупатель на «проявитель»… Вещь дорогая, долгоживущая, а деньги есть деньги, чем они ни воняй. Народная мудрость такая.

Вот один из ребят и был такой Толя, не знаю настоящей фамилии. Впоследствии — Вот Толька, Космонавт…

Кто их переправил в Зону, как — неизвестно. Вы, инспектор, знаете наверняка, но ведь вы не скажете?