Только тут я заметил далекие блики света по бокам, на самой грани фокуса. Медленно, с вновь подступающей болью, я повернул голову. Точно. Блики света — дневные лучи, что пробиваются сквозь снежный наст по краю щитка шлема. Значит, я лежу лицом вниз? Черт! Как же отвратительно ощущение, когда не владеешь собственным телом!
Где-то в небесах раздался обрадованный возглас:
— Хантер? Вот ты где!
Я попытался ответить, но вместо слов из горла вырвался сухой хрип.
В мое тело тут же вцепились, затормошили. Мир опять закачался, вспыхнул багровым, желудок болезненно сжался, будто в затяжном прыжке с парашютом. Пришлось закрыть глаза, чтобы отогнать дурноту. Четыре руки бесцеремонно перевернули меня, быстро ощупали на предмет переломов. Открывать глаза не хотелось, от качания земли к горлу подступила тошнота.
Голос Дэйсона печально, но решительно произнес:
— Нет, ничем ему уже не поможешь… видишь, проломлен череп. Вон мозги на снегу, правда, их почему-то мало… Не выживет хантер. Придется добивать…
В темноте возник голос Джексона, с издевательским сочувствием он прокомментировал:
— Да нет, Джей, это не мозги. Разве мозги бывают коричневыми?.. Хотя ты прав, придется его добить…
Этого я уже не стерпел. Нашел в себе силы едва слышно проскрипеть:
— А вот хрен тебе… янки проклятый…
— Ага! Все-таки живой! — трогательно умилился Джеймс. — Ну, тогда просыпайтесь, Ваше спящее величество!
Я с трудом открыл глаза, будто поднимал не веки, а вручную замковые ворота. Багровая вспышка в восстанавливающемся фокусе оказалась окровавленным щитком шлема на фоне тусклого дневного света. Вот откуда привкус крови на языке! Дальше, в молочном водопаде сыплющегося снега, чернели две фигуры, склонившиеся надо мной. Увидев, что я прихожу в себя, американцы помогли сесть.
Я поднял руки, с удивлением отметил, что мне это удалось. Хотя при этом я не ощущал движений. С трудом отстегнул бесчувственными пальцами все ремешки на шее, снял шлем. Мороз тут же обжег кожу, кровь на щеке и слезы на ресницах схватились коркой, больно рванули волоски. Я поморщился от холода, сплюнул красным.
— Мы уж думали, что дальше без тебя пойдем, — обрадовано сказал Джексон. — Решили, что нет больше бравого хантера.
— Все в норме? — с тревогой заглянул в глаза Джеймс. — Внутри боли нет? Не отбил ничего?
Я попытался вспомнить падение, но в памяти ожили лишь смутные образы. Вот Дэйсон кричит, что мы падаем. Вертушка резко заваливается на бок, нас с Джексоном бросает по всему трюму, как жуков в коробке. Резкий свист приборов, сигнал аварийной посадки. Потом жуткий грохот и мощный удар. Облитое красным светом нутро вертушки сменяется белой пеленой снега, а потом наступает темнота…
— Что случилось? — спросил я, ощупывая голову.
Джексон поднял щиток, на миг я увидел ухмыляющуюся физиономию пиндоса. Потом мороз вцепился в разогретую броней кожу, Скэндел охнул, быстро захлопнул щиток. Но голос американца прозвучал по-прежнему ехидный:
— Ты, чувак, совершил нехилый прыжок из вертолета! Жаль, камеры не было. Любой бы режиссер удавился бы, но захотел тебя к себе в каскадеры!
Я устал стряхивать лед с ресниц, вновь надел шлем.
— Мы во что-то врезались, хантер, — пояснил Дэйсон. — Уже после того, как начали падать. Похоже, нас все-таки достали ваши амазонки… вертолет повело в сторону и я не справился с управлением. Когда напоролись на какие-то развалины, борт вертушки разодрало, а тебя воздушным потоком вынесло. Мы и не надеялись тебя уже вообще найти, не то, что живым! В рубашке родился!
Я проверил систему «умной брони», вроде бы все в норме. Включил питание. После короткой паузы компьютер вывел на экран сообщение, что такая низкая температура внутри комбинезона угрожает жизни человека и нужно срочно включить обогрев. Заботливый, блин!
Я попытался подняться, но глаза сразу заволокло пеленой, и мир закачался вновь. Слабость еще давала о себе знать, хотя кровь уже заструилась горячим потоком по венам. Скоро вернется чувствительность, и тогда мне вообще худо придется. Как бы я себе ребра не переломал…
— Вот, левой. Теперь правую ножку… Правую, говорю! — не переставал тарахтеть Джексон, помогая мне подняться. — Ты отличаешь правую от левой, или так по голове стукнуло?
— Слушай, заткнись, пожалуйста. И без тебя тошно! — рыкнул я на американца.
Джексон замолчал на полуслове, но заработавшие наушники исполнительно передавали тихие комментарии коммандоса. Впрочем, теперь я не обращал на него внимания. Меня вполне занимали вернувшиеся ощущения, что начались с покалывания в кончиках пальцев ног, а в полной силе нахлынули судорогами и спазмами боли в легких.
Ноги подогнулись, и, несмотря на быструю реакцию коммандос, я рухнул в снег. Огненный вихрь поглотил тело, взорвал грудную клетку, испепелил конечности. Тьма заволокла мир и вновь утянула в омут боли…
Почему-то жизнь никогда не приносит только лишь положительных сюрпризов.
Одни отрицательные бывают, да. И притом часто. А чтобы вот так, как в старых сказках о золотых рыбках, Емелях и прочее, прочее — фиг там!
Как правило, мелкая удача улыбнется щербатой пастью, а потом такое случится, что на стену полезешь. Конечно, из каждого правила существуют исключения: счастливчики, удачники. Люди, которым все само идет в руки. Но эти исключения лишь подтверждают общее правило.
Впрочем, я и сам не люблю принимать подарки судьбы. Во-первых, как и всякий мужчина, ненавижу быть должным и обязанным, привык всего добиваться своим трудом. А во-вторых, уже умный, опытный, знаю, что потом придется стократ отплатить. Как в старой шутке про то, что жизнь как зебра. Белая полоска, черная полоска. Белая, черная. А в конце — жопа…
Так и в жизни. То вверх занесет, то вниз…
После пятого «вверх-вниз» я понял, откуда подобные мысли родились в моей голове.
Придя в себя, я обнаружил себя в очень неудобном положении. И в прямом, и переносном смысле. То есть у Дэйсона на плече, вниз головой. А «вверх-вниз» мотыляет меня от его шагов.
— Пу…сти… — с трудом выхрипел я. Голова раскалывалась так, будто в ней не осталось ничего целого. Вдобавок рана на лбу разболелась от качки, виски просто разламываются от поездки вниз головой. Такое ощущение, будто вся кровь из тела собралась в голове.
— О, пришел в себя! — обрадовался Джеймс. — Потерпи, скоро придем.
— Пусти… — новые слова давались уже легче.
— Да мне не тяжело, лежи, отдыхай, — отмахнулся Дэйсон. — Экзоскелет взял всю работу на себя, я твоего веса и не чувствую…
