– У вас и такой чудовищной ситуации нет на книжном рынке, – развела руками я. – Слушай, правда, проблемы тут у нас, начальство приехало, разборки.
– Перезвони мне, – коротко ответствовал он.
– О чем же говорит дружественное нам ведомство Великобритании? – кротко и с очаровательной улыбкой поинтересовался генерал-майор.
– На свидание звал, – буркнула я.
– Серьезнее, госпожа Оливинская. Что вы, в самом деле, как ребенок.
– Сказал, что у них нет такой ситуации. Что количество прорывов сопоставимо с две тысячи девятым годом.
– И это все? – спросила Арлинова.
Я кивнула. Она обмахнулась изящным кружевным платком, а потом будто остановилась, замерла в пространстве – и со стекленеющим взглядом начала падать под стол.
По-моему, я орала. Потом, видя, как ее усаживают и пытаются напоить, пришла в себя (на очень жестком уровне под названием «все по барабану»), презрительно фыркнула и набрала «Скорую». Проорала название ведомства и даже свое звание упомянула, лишь бы ехали поскорее.
Примчались минуты через полторы, как будто дежурили под окнами. Два белых-белых медбрата. Загрузили в машину и были таковы.
– Ну это, знаете ли… – Толстяк отерся платком, а я панически огляделась по сторонам.
– Нехорошо совсем, – коротко заключил генерал-майор.
– Степа, – с ненавистью выплюнула я.
И тут в кабинете случилась куча-мала. Непонятно, кто полетел на кого, но в результате Степа украсился еще двумя кровоподтеками, и, что удивительно, Нина даже подойти к нему побрезговала.
– Так, ребята. – Генерал-майор покачал головой. – Расходимся. Если надо будет, я оставлю вам мой телефон, Интернет отрубим по звонку. Господин Туров будет исполнять обязанности госпожи Арлиновой. Госпожа Светлова – обязанности господина Михайлова. Крутитесь на своих местах, а мы с Леонидом Аркадьевичем не мешаем.
Нина жалобно хлопнула ресницами и проговорила:
– Но я же… я же…
– Вы исполняете обязанности главы Закрытия реальностей. Ничего, не развалитесь. Пойдемте. А господа Гамов, Туров и Оливинская пусть остаются со мной на связи. Господин Михайлов, проследуйте за мной.
Во мгновение ока кабинет Арлиновой освободился. Мы остались втроем.
Несчастная рамка снова валялась на полу, и я подняла ее. Смеющиеся ученые, Микаэла (Мишка, наверное), лет двадцати четырех, и ее муж, Борис, не сильно старше, прячется носом в ее волосах. Плохой, но очень счастливый снимок.
Пальцы задрожали, и рамка упала на стол.
Я открыла кабинет Арлиновой и поежилась. За массивным столом Гера казался мелким и незначительным.
– Принесла квартальный отчет.
Он поднял на меня карие глаза и долго пытался вникнуть в смысл сказанного.
– Раз уж у нас все абсолютно под контролем, и – если что – мы просто отключим Интернет.
Гера рассмеялся с секундным запозданием и кивнул.
– Микаэла Витальевна…
– Без изменений, я с утра там был.
Я вздохнула.
– За ночь, наверное, ничего измениться и не могло?
– Оливин, оставь меня в покое. – Гера ушел в какой-то зеленоватый оттенок. – Не действуй на нервы. Поползли твои ответы со всего мира, так будь добра, анализируй их – потом сдашь отчет.
– Так точно. А по «Веку индиго»?
– Не было никакого «Века индиго». И не будет никогда. Если что, выдернем Интернет. Все в порядке.
Я собралась уходить, а потом развернулась и спросила прямо:
– Что за книгу ты отдал, чтобы защитить нас?
Он задумчиво поморгал, потом махнул рукой:
– Пустое.
– И все же?
– Один свой старый и откровенно неудачный роман.
– Вот как.
– Вот как, – устало передразнил он.
– Слушай, Микаэла Витальевна поправится.
Я поспешно сбежала в новый кабинет, чтобы он в меня чем-нибудь не кинул. Остряк, язва и вообще порядочный придурок Гера, съездив с утра в больницу к Арлиновой, вернулся опрокинутый. У нее не оказалось ни родственников, ни друзей, и то, что мы вообще решили его послать, оказалось невероятной удачей. Он приехал в мыле, с какими-то деньгами, распиханными по карманам, и вылетел снова – с той самой рамкой в руках. Мы с Максом даже остановить его не успели.
Я прошла в бывший кабинет Геры, села за компьютер, чтобы начать сравнивать данные, и тут в дверях нарисовался Макс.
– Деньги предлагала?
– Ты с ума сошел? Зайди сейчас к нему и попробуй предложить денег. Я посмотрю тогда, кто станет второй жертвой моей книги.
Он мгновение поколебался, но все-таки зашел внутрь и притворил за собой дверь. Я досадливо отпихнула ноутбук.
– Ты же понимаешь, – сказал Макс. – Он оплатил все из собственного кармана.
– И не позволит никому ни на секунду усомниться в своей искренности. Максим, он хороший парень.
– А я тебе что говорил?
– Так зачем оскорблять его порыв? Дела у него идут вполне нормально. Не разорится он.
Макс вздохнул и подошел к окну.
– Кто бы подумал, что этим все кончится.
Возразить было нечего. Палочка-выручалочка в лице генерал-майора позволяла ни о чем не беспокоиться до конца дней. Прорыв? Не сдюжили? Отключаем Интернет.
– Послушай, – сказали мы хором и тут же рассмеялись.
Получилось, правда, немного грустно.
– Говори первая.
Я приподняла брови.
– От прорывов генерал-майор нас не защитит. Ведь они образуются… – Я умолкла, пораженная, не зная, что говорить дальше.
– Где? – ласково улыбнулся Макс.
– Как будто ты знаешь.
– Понятия не имею.
– По логике вещей, это ноосфера. Ты сам мне говорил, что причина прорывов лежит в перегруженности ноосферы.
– Но где источник скопления идей?
– В умах.
Макс поджал губы, чуть качнул головой – и уселся верхом на колченогий деревянный стул, оставшийся здесь, видимо, с советских времен.
– Ой ли? А даже если и так. Отключение сайта остановит передачу новостей о книжке.
Я закатила глаза к потолку:
– А социальные сети? А если текст лежит еще в сотне мест?
– Люди не настолько глубоки. В конце концов, Роза, это твой девиз, ты все время говоришь о том, что люди – поверхностны. Что вся нынешняя эпоха сводится к тому, чтобы не обращать внимания. Тут успел, там успел, здесь твитнул, дома фоточку кота в Инстаграм запостил – и вроде как день прожил.
Я фыркнула.
– Что, это не твои слова?
– Слова твои. Идею облекают – мою.
– Ну и представь, как может распространяться нагрузка на ноосферу, если они уже к вечеру название забыли?
– Так все тогда, Макс? Хеппи-энд, что ли?
– Не считая Арлиновой, да. Конец прекрасной эпохи, если угодно. – Макс непонятно улыбнулся и исчез с глаз моих.
Последняя фраза здорово врезала мне под солнечное сплетение. Не надо быть чувствительным гением, чтобы понять, что закончилась эпоха хождения по лезвию ножа. Где мы с Максом в течение очень короткого времени бродили вдвоем. Теперь у него Рита и новый роман, а у меня… Я посмотрела на значок «Скайпа» и подумала, не позвонить ли Эйдану.
