Вериасса и Семарриту окружили здесь, в зале суда. Вокруг здания собрались сотни тысяч дрононов, и вот черные воины, карабкаясь друг на друга, расчистили проход для Золотой Королевы и ее лорда-хранителя.
Во сне Галлен сражался с лордом-хранителем — наносил удары по его хитиновому туловищу, оторвал ему один ус, выбил ему глаза ногой, совершив прыжок. Но со временем он выдохся, и лорд-хранитель выбросил вперед крыло — прием беспрецедентный, который не принес бы дронону никакой выгоды в битве с себе подобным. Но по животу Вериасса крыло полоснуло, как сабля, внутренности вывалились наружу, и человек больше не смог сражаться.
Тогда лорд-хранитель загремел крыльями, взвился в воздух и одним ударом ноги вспорол живот Семаррите на глазах у Вериасса. Завоеватели, стоявшие по стенам зала, затрещали, славя своего предводителя. Лорд-хранитель осторожно снял с Семарриты Манту Главенства, возложил ее на свою Золотую Королеву и возвестил своему народу, что отныне Тлиткани становится повелительницей нового роя, который объединяет людей и дрононов.
Вперед выскочил воин с огнеметом и сжег тело Семарриты. Дым и химический запах взвились к потолку. Вериасс, у которого свет померк перед глазами, затолкал внутренности обратно и свел вместе края раны, не зная, способны ли нанодоктора в его теле справиться с ней.
Галлен во сне не ощущал боли Вериасса. Галлен различал его мысли и следил за его действиями, но его эмоций не разделял.
Проснувшись, Галлен долго размышлял о том, мог ли Вериасс победить дронона, и вдруг в голове у него возникли картины планеты Дронон. Он увидел бурый мир, где росли странные растения и где у насекомых развились внутренние легкие, позволившие этому виду вырасти до невиданных на Земле размеров. Дронон был огромной планетой и совершал оборот вокруг своего солнца за четыре земных года. Его ось имела наклон сорок два градуса, в результате каждый год полярные шапки планеты таяли. Летом над одним полушарием стоял сплошной день, а над другим царила сплошная ночь.
Поэтому дрононы были вынуждены каждый сезон совершать миграции через свои огромные континенты, кормясь грибковыми кустарниками. Каждый улей постоянно боролся с другими за пищу и пространство, за лучшие места гнездовий, за воду, которой недоставало в сухие сезоны. В их мире царил непреложный закон: расширение территории или смерть.
В каждом улье молодые самки нового выводка сражались между собой, стараясь оторвать у соперниц наружные яичники. Та, которой удавалось сохранить свои яичники, вела себя, как будущая королева, и другие дрононы признавали ее наследной принцессой. Так продолжалось до тех пор, пока из другого улья не прилетал лорд-хранитель — и если ему удавалось убить старого хранителя и королеву, принцесса становилась новой королевой улья.
Бедные кастрированные самки никогда уже больше не обретали половых признаков королевы. Они почти не росли и оставались белыми, как личинки. Свою огромную энергию они, не сумевшие стать производительницами, вкладывали в работу и переходили в самую низшую касту улья.
Самцы тоже сражались между собой, но лишь тогда, когда выходили из коконов в качестве взрослых особей. Эти воины с сильными крыльями и парой огромных боевых рук сходились в ритуальном бою, стараясь лишить противника половых органов — так длилось до тех пор, пока не оставалось только шесть самцов. Шесть принцев разлетались по другим ульям, стараясь завоевать себе собственное королевство, кастрированные же воины оставались в своем улье.
Часто выводились и особи третьего пола, без половых органов. Они имели деформированные крылья и не обладали бурной энергией работниц, но зачастую проявляли развитый интеллект и способность решать различные проблемы. Эти становились техниками улья, архитекторами, советниками и артистами.
В процессе эволюции королевы дрононов становились все мощнее — они откладывали больше яиц, дольше жили. Выживали сильнейшие, и королевам было выгодно искоренять слабых, уничтожать неприятельские ульи.
Но одна из королев правила целым роем. Она могла занять трон, лишь достигнув возраста ста пятидесяти дрононских лет. К этому времени ее панцирь менял цвет, становясь из пшеничного густо-золотым. Если королева доживала до этого возраста без повреждений — сломанных конечностей или трещин на панцире, — ей было обеспечено обожание потомства, приходившего в экстаз при виде новой Золотой Королевы.
Лорд-хранитель улья, боготворя свою Золотую Королеву, отправлялся вместе с ней странствовать по континентам в поисках царствующей королевы.
Лорды-хранители обеих королев сходились затем в поединке за право повелевать роем из тысячи ульев. Когда один из противников погибал, победитель наносил увечье королеве побежденного, чтобы лишить ее обожания ульев. Часто такой королеве разрешалось вернуться в родной улей и откладывать яйца до смертного часа.
Но лорд-хранитель и Золотая Королева, одержавшие победу, становились Повелителями Роя. Они руководили всеми крупными операциями — будь то миграция через бескрайние равнины Дронона или космические перелеты; они направляли в бой легионы воинов, когда желали расширить территорию роя.
Галлен лежал в полусне, и манта показывала ему сцены боев между лордами-хранителями. Вериасс внимательно изучал эти бои, систематизируя боевые позиции и виды атаки, отмечая, как дрононы используют усы, мандибулы, зубчатые боевые руки и когтистые ноги. Он экспериментировал с трупами дрононских воинов, определяя, сколько силы нужно, чтобы сокрушить их фасеточные глаза, сорвать крючковатый коготь с руки, вырвать ус, снести голову. Он измерял толщину их хитинового покрова, ища слабые места.
Слабых мест у дрононов было мало. Хитиновый панцирь превосходно защищал голову, грудь и спину. Самыми уязвимыми у них были задние ноги, где помещались дыхательные отверстия, но добраться до этих ног представлялось нелегкой задачей — дрононы хорошо отражали атаки спереди, и при их способности летать и отличной прыгучести человеку почти невозможно было напасть на них сзади.
Галлен не мог себе представить, на что может надеяться человек, вступающий в рукопашный бой с дрононом. Он засыпал и двигался во сне, выполняя упражнения, известные лишь посвященным, развивая мускулы, о существовании которых не знал, пиная ногами в прыжке воображаемых врагов в тихих переходах храма.
Во время одной такой схватки к нему пришла Мэгги, тоже полусонная:
— Чего тебе неймется в такой час?
— Я не могу уснуть, — сказал Галлен. — Вериасс сказал, что эта проклятая манта будет учить меня уму-разуму в спокойные минуты, а она мне всю ночь спать не дает.
