его мне.
Я положил щенка на место и предложил возвращаться на Лицо: не было смысла бродить здесь до вечера.
* * *
Интерлюдия
Константину Антоновичу было некуда спешить. Дни его существования уже давно превратились в одну непроглядную рутину ожидания неминуемого конца. Иногда он представлял себя старым усыхающим деревом, мимо которого проносятся года. Мужчина устал от книг, выпивки и сигарет, но больше в его жизни ничего бы не осталось. Смотря на огонь, он выкидывал из головы все мысли, что помогало справится с гнетущим ощущением приближения смерти.
Он устал, причём давно. Сделал всё, что мог, и больше от него ничего не зависело. Мужчина покосился на бумажки, которые принёс его непутёвый сын. Дай Первопредок, чтобы этот неблагодарный молокосос сдох уже после его смерти, хватит с него мучений. Пережить своего ребёнка — худшее, что может случиться в его состоянии. И так лишился всех своих близких слишком рано.
Что это? Отчёты? Хм, откуда столько поставщиков? Неужели кто-то имеет храбрость работать с родом Скарабейниковых? После стольких-то лет… Хотя, судя по цене скупки, неудивительно. И всё же, из-за объёма товарооборота выходил приличный доход, который глава уже давно не видел.
А это что за пятьсот рублей? Оплата способности? Чьей?
Последней шла короткая записка и договор аренды. Читая просьбу сына, Константин начал от волнения сжимать бумагу. Не может того быть, чтобы он сам всего добился, к тому же всего лишь за месяц! Ещё и лавку просит открыть, утверждая, что у него скопилось достаточно много второуровневых макров, которые на рынке брать не хотят. К тому же, неоднократно обращались потенциальные поставщики с более дорогим товаром, часть которого Сергею удалось удачно пристроить по двойной цене.
Отложив бумаги, Константин снова посмотрел на огонь и глубоко затянулся сигаретой. Алкоголь и никотин вперемешку с обезболивающими препаратами давали ощущение лёгкой эйфории. Но этого было недостаточно, чтобы окончательно затмить разум мужчины.
Шутка? Не похоже. Подлог? Но зачем? Данные Екатерины? Но зачем она дала бы пасынку их переписать? К тому же, женщина постоянно говорила про стеснённое материальное положение. И всё же на нём новая жена не экономила, за что мужчина был ей благодарен.
Он хотел поверить в своего сына. Очень хотел, но не мог, так как слишком хорошо его знал. Или нет? Когда они последний раз нормально разговаривали? Школу закончил удовлетворительно, кроме мечты о магии и возрождении великого прошлого семьи мальчишка ни о чём думать не мог. Ни талантов, ни смекалки, ни ума. Ничего, лишь пустые несбыточные грёзы.
— Первопредок, неужели мой сын и правда взялся за ум?
Константин не ждал ответа. Сколько раз он взывал к богу рода за помощью? И каждый раз тот отказывал, а потом вообще перестал откликаться. Когда у падчериц появились дары от Скарабея, глава рода чуть не расплакался от счастья — значит, Предок не забыл о них. А потом мужчина понял, какая пропасть пролегает между девочками и его сыном — этого было достаточно, чтобы не ждать от того успехов. Выживет после преодоления порога совершеннолетия — уже счастье. На большее надеяться не стоит, потому он и позаботился о будущем сына.
— Да.
Ответ прозвучал в полнейшей тишине комнаты, так что Константин не сразу понял, что произошло. Но ощущение присутствия, уже почти забытое, разлилось по его сознанию.
— Первопредок? — позвал он, не веря своему счастью.
— Да, это я. Если хочешь поговорить более основательно, то ложись спать. В этот раз отвечу на все твои вопросы, мой непутёвый потомок.
— Слушаюсь.
Мужчина не стал подниматься — путь до кровати слишком долог и утомителен. К тому же, он уже привык дремать в кресле.
* * *
Крапивина я услышал заранее, как и много раз до этого.
— Сергей Константинович, — обратился он с одышкой и промокнул на лбу пот платочком, — вы пунктуальны, как всегда. А что это у вас?
Он ткнул пальцем на моё пальто, за пазухой которого придерживал свой «сюрприз».
— Прискорбно сообщать, но наш договор подлежит пересмотру, — я незамедлительно перешёл к сути.
— Вы о чём? — тут же занервничал Захар.
— Я больше не буду снабжать вас личными вещами моих сводных сестёр.
— Но вы же понимаете, насколько это глупо? — хмыкнул он. — Если я расскажу этим милым ангелочкам о том, что вы делали для меня, как они отреагируют по-вашему?
— Разумеется, потому хочу предупредить о возможных последствиях уже для вас.
Я аккуратно выудил пятнистого детёныша из-за пазухи. Не успел закончить, как Захар спешно попятился и судорожно перехватил своё ружьё. Сам щенок благодаря антидоту вёл себя уже активнее. Во мне опасности он не видел, но жался к теплу.
— Вы с ума сошли? — подал голос Крапивин, боязливо оглядываясь. — Где взяли это?
— То есть, вы это хотите узнать? Серьёзно? — усмехнулся я. — А не то, почему он меня не трогает?
— И почему же?
— А вот это уже секрет. Просто знайте, местные твари для меня безопасны. Далеко не все звери Изнанки поддаются дрессировки, их вылавливают малышами и ломают психику. Но сами детёныши всё ещё подчинены инстинктам. Уверен, вы знаете эту базовую информацию. И то, почему их всё-таки не приручают.
— Дорого содержать. А ещё они дохнут во младенчестве.
— Верно, от пыток, которых их подвергают во время приручения.
— Да он просто обколот препаратами, вы пытаетесь меня обмануть, это же очевидно!
— Может, тогда подойдёте, погладите его? Или просто получше рассмотрите?
Осторожно, но он приблизился. Этого оказалось достаточно, чтобы уже проснувшийся щенок ощутил его запах и активизировался. Если бы не держал его крепко, то выпрыгнул из рук. По размеру он был как огромный упитанный кот.
— Ну как, он под препаратами, по-вашему?
— Уберите эту тварь! Немедленно!
— Увы, уже не выйдет, — признал очевидное и просто отпустил его.
Крапивин не сплоховал и успел пристрелить зверёныша. Вот и отлично, а то попахивало от него тухлятиной, надо одежду в стирку сдать по возвращению. Да и не мог я у себя оставить его, в конце концов. Он бы по любому погиб.
— Надеюсь, этой небольшой демонстрации для вас достаточно, Захар Филиппович?
Крапивин толкнул тушку на земле ногой и вздохнул с облегчением, после чего опять вытер лицо платком.
— Не ожидал, что вы психом окажетесь. Создавали впечатление вполне вменяемого человека.
— Каждый не без греха, тут сложно отрицать, —
