- Сколько им отстегиваете?
- Как они определят. Обычно пятую часть от выручки.
- А зачем тогда тушенку светить не хочешь?
- На всякий случай, чтобы не завидовали.
- У тебя еще хорошие книги есть?
- У меня нет, но в лагере могу поискать.
- Тогда приноси, что найдешь. Скажем, послезавтра.
- Сделаю.
- А что, книги каждый день в лагерь обратно таскаешь?
- Здесь оставляю.
- И как бизнес?
- Телевизора нет, а радио почти ничего не ловит, да и то, с батарейками напряг. Вот люди и приходят.
Отвернувшись от продавца, я осмотрелся. Дядька стоял возле продуктовой палатки и беседовал с сухопарым брюнетом в горке, как мне показалось, бывалым бандитом или отставным спецназовцем. Очень уж настороженно держится и заметно, что в любой момент он готов отреагировать на опасность. Видимо, это и есть Каленый. А прапорщика нигде не видать. Значит, можно еще побродить.
Только я об этом подумал, как взгляд остановился на молодых девушках, которые стояли возле старого «пазика» с пробитыми колесами за блошиным концом. Сергиенко о них тоже упоминал, беженки, готовые за продукты или патроны, скрасить досуг любого одинокого мужчины. Не профессионалки, вроде тех, которые обслуживают клиентов в палатке, а начинающие любительницы. Пока еще свежие, не беременные и без увечий.
Хотел отвести от них взгляд, но что-то привлекло внимание. Или кто-то. Я еще не до конца понял, что увидел, а ноги уже понесли меня к девушкам.
«Вот зачем тебе эти шмары? – приближаясь к «пазику», спрашивал я сам себя. – Или про Светку уже забыл? Охолони! Остановись! От баб только проблемы. Или зачесалось? Смотри. Как бы снова не пожалеть, а то ведь одну бабу ты уже потерял».
Однако я все-таки подошел к девушкам, которых было девять, и одна, симпатичная крашеная блондинка в новой белой блузке и черных джинсах в обтяжечку, сразу же подскочила ко мне и предложила:
- Красавчик, как насчет развлечься? Пойдем со мной. Сговоримся. Гарантирую – останешься доволен. Меня Элина зовут. А тебя?
- Сколько? – разглядывая других девчонок, спросил я.
- Палочка – три банки тушенки или десять патронов. Час – пять и пятнадцать. Если на сутки возьмешь, скидка большая будет. Презервативы есть, не бойся. Да и чистая я, недавно проверялась.
«Шалава», - подумал я про блондинку и в этот момент заметил девушку, ради которой и подошел.
Она стояла немного в стороне от веселой компании. Миниатюрная брюнетка, как мне показалось, с примесью местных кровей. Я не специалист, слышал, что есть в этих краях якуты, буряты, ненцы и еще много разных народностей. Лицо у девушки простое и округлое. Глаза слегка раскосые. Фигурка точеная. Грудь небольшая. Ножки ровные. Одета легко, на ней серая майка с серебристым узором и заправленные в туристические ботиночки светлые брюки.
В общем-то, она не самая красивая из тех, кто есть. Я люблю, чтобы грудь была побольше, и раньше предпочтение отдавал блондинкам или русоволосым. Однако было в ней что-то особенное. Какая-то невинность, простота и чистота. Вот это меня и задело. Кругом грязь, боль, страх и нужда. Нормальных людей, как в старое время, практически не осталось и все запачкались. Я в том числе. Не в крови человек, так в подлости или в предательстве. А тут эта лапочка с наивным и немного испуганным взглядом.
«Редкий экземпляр, - отметил я и шагнул к ней. – Скоро таких совсем не останется».
Брюнетка, заметив мой взгляд, слегка втянула голову в плечи, а я сбросил руку Элины, которая уже стала тянуть меня в сторону, а потом сделал еще шаг.
- Козлик целочку почуял, - услышал я за спиной раздраженный голос крашеной, которая, судя по всему, была местной заводилой.
Нравы сейчас простые. Шлюха не имеет право голоса и слово «козлик» меня зацепило. Поэтому я поступил просто. Резко обернулся, схватил Элину за блузку и притянул к себе. После чего опустил раскрытую ладонь ей на лицо и оттолкнул. Она покатилась по грязной заплеванной земле и заверещала:
- Охрана!
Подруги отступили от Элины, чтобы тоже не попасть под горячую руку, а я подошел к брюнетке и спросил ее:
- Отойдем?
Она робко кивнула. Мы отошли в сторону, и я представился:
- Иван.
- Евгения, - голосок у нее был приятный.
- Давно здесь?
- В лагере или на рынке?
- На рынке.
- Первый раз.
- Почему пришла?
Девушке этот разговор был неприятен и я заметил, что у нее заблестели глазки. Однако она ответила:
- Мать болеет, простыла сильно. А отец ногу сломал. Хотела в трудовую бригаду пойти, но там на лекарства и продукты не заработаешь. Только себя прокормишь. А продавать нам нечего. Вот я и решилась.
- Сама откуда?
- Из Троицко-Печорска.
- Со мной поедешь?
- Куда?
- В военный лагерь.
- А надолго?
- На всю ночь.
Евгения набрала в грудь воздуха и решилась:
- Да.
«Даже про цену не спросила, - подумал я. – Святая простота».
В этот момент, прерывая нашу беседу, наконец-то, появились охранники, тройка плечистых мужиков в камуфляже и с помповыми ружьями. Они прибежали на крик обиженной Элины. Но все быстро разрешилось. Достаточно было сказать, что я из разведки и объяснить ситуацию. После чего недовольной шлюхе отвесили крепкого пинка и посоветовали держать язык на привязи, иначе его отрежут. А затем подошел дядька, и следом прапорщик, который сообщил, что продавец ожидает за лагерем и надо подъехать, на товар посмотреть и поговорить. Однако перед этим, расплатившись с продавцом, я забрал свои книги, и Евгения, конечно же, отправилась с нами.
Продавцом оказалась та самая женщина, за которой на рынке погнался прапорщик. И она была не одна, а с двумя крепкими сыновьями, и у каждого при себе ружье. Женщина и ее спутники стояли возле телеги, а рядом паслись три гнедых лошадки, одна гужевая и две верховых.
Сергиенко выскочил из машины, подбежал к женщине и затараторил:
- Семеновна, встречай покупателей.
Андрей Иванович последовал за ним, и познакомился с продавцами.
Женщину звали Анастасия Семеновна Щербатова, а ее сыновей Демьян и Никифор. Они местные, не из близлежащих поселков, но раньше проживали неподалеку, километров на сто пятьдесят южнее. Перед апокалипсисом фермерствовали, а затем, собрав все самое ценное, вместе со своим стадом угнали последнюю колхозную скотину, и оказались в лесной общине. Пришли еще до того, как городские чистильщики стали выжигать поселки возле реки, и остановились у родственников, на лесной заимке. И вот теперь они готовы продать часть своей живности. Вернее, обменять, и в первую очередь их интересовали медикаменты, топливо, оружие и боеприпасы. Ведь это пока фермеров не трогают, а зимой обязательно появятся те, кто захочет угнать коров или украсть лошадь. Не с голода, так из желания нажиться. Анастасия Семеновна, которая была главой семьи, понимала это, а муж, дети и прочая родня, с ней соглашалась.
