– Ушли? – уточнил дед.
– Да, – ответил Егор, – спать идите. Завтра подъем в семь утра. Картошку копать пойдем. Все, без исключения. Кто не работает, тот не ест.
А сам мечтал только об одном – свалиться на кресло и отрубиться часов на восемь-девять, не меньше. И чтобы никто близко не подходил. Вообще никто. Даже есть неохота, сами разберутся.
«Гости» особо поживиться не успели, выкопали только две борозды, остальные опустели к полудню. На просушку урожай сложили в сарае, рассыпали на белых пластиковых мешках. Дед с довольным видом очищал от грязи крупные клубни, Дашка и Лиза болтались рядом.
– Отойди, – Егор перешагнул через расстеленный мешок и поставил на ящик две банки с домашними консервами, взял у Пашки третью и закрутил головой в раздумьях.
– Похолодает, и банки треснут, – предрек дед проблемы в недалеком будущем.
– Не успеют. Съедим. – Егор вышел из сарая и оценил запасы дров. До завтра должно хватить, с утра придется топать в лес.
– Я туда не пойду, – заявила Ольга, стоя в пару перед приоткрытой дверью сруба, – там грязно.
– Это не грязь, а сажа, – Егор подтолкнул Ольгу к бане, – она действует как абсорбент. Сажа полезна тем, что поглощает все дурные запахи и дезинфицирует помещение парной. Там почти как в операционной. Топай, никто там тебя не укусит. Не бойся, – это уже относилось к Дашке.
Она кивнула и первой шагнула через порог. Ольга глянула на Егора и вошла следом, закрыла за собой дверь.
– Вы там не увлекайтесь! – крикнул через дверь Егор. – Через час приду и вытащу вас, если сами не выйдете!
Ольга что-то ответила, Егор переспрашивать не стал и вернулся в сарай, принялся перекладывать просохший урожай в мешки. Он успел собрать почти половину, когда раздался тихий, негромкий стук. Кто-то подошел к воротам и неуверенно скребся по створке. «Отвалите», – Егор взялся за последний мешок, когда в калитку постучали еще раз. «Не отвяжутся», – Егор подошел к забору, положил ладонь на задвижку и крикнул:
– Чего надо?
Ответа не последовало, Егор слышал, как кто-то топчется с той стороны и бормочет себе под нос что-то непонятное. По доскам постучали снова, и Егор приоткрыл калитку.
– Чего тебе? – повторил он девице лет двадцати, бледной, тощей, с мелкими глазенками без ресниц. За ее спиной кто-то заныл, заскулил, девица обернулась и поставила перед Егором ребенка. Года три или чуть меньше, смуглый, глазенки мелкие, как у матери, но черные, с маслянистым блеском и очень узкие. Рядом мыкался второй такой же, поковылял к канаве, свалился и, сопя, полез из нее на четвереньках. Мать на помощь ребенку не спешила, подкинула на руках третьего, полугодовалого, широкоскулого, с блестящими бусинками-глазками, и заныла, наступая на Егора:
– Пустите пожить хоть на недельку, детки устали, спать хотят. Я отработаю, – она улыбнулась заискивающе, и под тонкими губами показались желтоватые мелкие зубки.
– Твои? – Егор кивнул в сторону ее выводка, и девица затрясла редкими, давно не мытыми волосенками:
– Мои, мои. Это Фаррух, – она подтолкнула в спину толстое кривоногое существо, оно шагнуло к Егору и подняло вверх давно не мытую физиономию с приоткрытым ртом. А девица продолжала, мотнула головой в сторону засевшего в канаве второго, – это Хайрулло, а это Афшона, – она сунула сверток в руках в щель калитки. Егор подался назад, отмахнулся от свертка и спросил:
– А что имена такие уродские? Не могла детей по-человечески назвать? – он рассматривал тощую героическую мать и ее желтолицее потомство.
– Халифчик так захотел, это отец их, – затараторила девица, – он у нас в квартире ремонт делал. Хайрулло старший, я еще в школе училась, когда он родился. Фаррух через год, а Афшона прошлой весной. Пустите, пожалуйста, – она пихнула старшенького к калитке и двинулась следом. Ребенок залопотал что-то на незнакомом языке и резво потопал вперед.
– Погоди, – осадил тетку Егор, – а этот, Халифчик твой, ну, муж, он-то где?
Девица загрустила, опустила глазки, но тут же собралась и бодрым голосом поведала, как мужественный Халифчик еще в конце августа уехал на родину, прихватив с собой все деньги. И ее, и сбережения ее родителей, с которыми в одной двушке проживала многодетная семья.
– Он сказал, что вернется через две недели, – мать подкинула на плече бесстрастного луноликого младенца.
– Понятно. А чего сюда приперлась? Иди домой и жди его там, – Егор захлопнул калитку и грохнул засовом. Тетка поныла еще с минуту, ей подскуливало темноглазое потомство. Но через минуту все затихло, девица убрела по лужам прочь, Егор вернулся в сарай и принялся перекладывать картошку в мешки. Но все валилось из рук, клубни летели мимо, закатывались в труднодоступные места и под старую мебель. Егор ползал на коленях и наугад шарил руками в полумраке. «Халифчик… Мать вашу. Это ж надо… – крутилось в голове, – «отработает» она. А мне потом что, в хлорке мыться?» Наконец, последняя картофелина, извлеченная из-за коробок, полетела в мешок, Егор поставил его к стене и вышел из сарая. Ольга с девчонками уже сидели около костра, Пашка с дедом ругались в кухне.
Егор остановился рядом и закинул носком ботинка в костер отлетевшую головешку. Лизка недовольно засопела, Ольга что-то прошептала девочке на ухо, и они дружно захихикали.
– Оль, пойди сюда, – позвал девушку Егор и остановился напротив.
– Сейчас, – она продолжала ворошить длинной палкой угли, над ними поднимались фонтанчики искр, и девчонки повизгивали от удовольствия.
– Пожалуйста, – повторил Егор и запихнул руки в карманы штанов, – подойди сюда.
Ольга отдала Дашке «кочергу» и поднялась на ноги, следом потянулась Лиза.
– Посиди тут, – остановил девочку Егор, – я сейчас приду, и мы картошку печь будем. Через пять минут, хорошо?
– Пять минут, – торговаться Лизка не стала и плюхнулась на подушку от старого кресла.
– Спасибо, – Егор поманил Ольгу за собой и направился к кустам малины. Но передумал на полдороге, взял влево, обошел сруб бани и оказался между бревенчатой стеной и забором.
– Что случилось? – Ольга обошла баню с другой стороны и остановилась напротив. Между ними было метра три, и Егор вмиг оказался рядом, посмотрел на ярко-розовый, уже без пластыря шрам на щеке Ольги, заглянул ей в глаза.
– Ты чего? – она улыбнулась и оперлась рукой о мокрое бревно сруба. – Говори, там девчонки одни. Вдруг в костер полезут, обожгутся…
– Вылечу, – буркнул Егор, – разберусь. Я вот что спросить хотел. – Он осекся и уставился на голые ветки кустов у забора.
– Спрашивай, – поторопила его Ольга и выглянула из-за угла. Егор дернул ее за рукав, повернул к себе.
