— Зато, — сказал Ахмет. — У меня незадолго до этого было посольство с предложением объединиться. Мир, дружба и взаимопомощь. Красиво звучит, верно? Догадываешься, кто это был — вернее, чье посольство?
— Чье? — Иван мучительно пытался не думать.
— Фамилия Орлов тебе о чем-нибудь говорит?
Еще бы. Иван почувствовал, как начинает уходить земля из-под ног.
— Я отказался, — сказал Ахмет. — Потому что красиво сказанная вещь далеко не всегда красиво выглядит. Ваш Альянс хочет расширяться? Ради бога. Но не за мой счет. Не за счет моей станции. Что молчишь, питерец?
— Думаю, — сказал Иван сквозь зубы.
— Хорошее дело, — губы Ахмета издевательски изогнулись. — Думай, диггер, думай. Это полезно. Кровь к голове приливает. Но ты не сомневайся, я и Вегану точно так же ответил. Спасибо за предложение, и идите на фиг.
— Тоже хотели мира, дружбы и взаимопомощи? — спросил Иван.
— Верно, — сказал Ахмет. — Как ты догадался? Надо было мне принять их предложение. А теперь… — он помедлил, глядя на Ивана плавно очерченными, слегка восточными глазами, — …когда мы все выяснили… Ты умрешь.
— Но! — подал голос из угла Борис. Ахмет поморщился. Цивильный замолчал.
Да, надежные у меня друзья, подумал Иван. Смелые.
— Рамиль, — сказал Ахмет.
Вот и все. Кончилось твое везение, диггер.
Девушка наклонилась к Ахмету, словно собиралась ему что-то шепнуть на ухо — длинные темные волосы упали бывшему царю на плечо… Словно водопад. Красивые волосы.
Эх, подумал Иван. Хоть что-то хорошее напоследок…
В следующее мгновение девушка подняла пистолет и нацелила Ахмету в висок. Щелчок курка.
— Отпусти его.
— Ты в своем уме?! — Ахмет дернулся было, но передумал. Девушка держала пистолет твердой рукой.
Надо же, подумал Иван. А я считал ее заторможенной.
— Неблагодарная тварь!
Девушка покачала головой.
— Как раз очень благодарная, — она посмотрела на Ивана. Глаза красивые. — Он правду сказал. Ваш генератор они не трогали. Он трус и подлый человек, но сейчас он говорит правду. Теперь иди.
Иван встал. Рамиль смотрел на него без выражения.
— Он уйдет… он должен заплатить! — У Ахмета задергались губы.
— Ты на его лицо посмотри, — заметила девушка. — Тебе мало?
— Как тебя зовут? — спросил Иван.
Девушка ответила не сразу.
— Иллюза.
— Ты очень красивая, Иллюза, — сказал Иван и вышел.
* * *
Рамиль протянул ему «макаров» — рукояткой вперед. Магазин на месте. Значит, скорее всего без патронов. Жаль.
— Его отец был настоящим правителем, — сказал телохранитель. — Сильным, жестоким, умным. Справедливым. А он слабый.
Иван потянулся за пистолетом. В следующее мгновение удар чудовищной силы сбил его с ног. В глаза плеснуло красным.
— Но все-таки он мой повелитель, — сказал Рамиль.
Иван глухо застонал. Боль была огромная, как устье Невы. Как Залив. Больше, чем чертово метро.
Чем, наверное, даже весь чертов Питер.
— Прощай, Меркулов. И давай как-нибудь обойдемся без следующих встреч. В следующий раз я тебя убью.
— Д-да… — Иван выдохнул, перевернулся на спину. — …Пошел ты.
Рамиль улыбнулся.
— В «макаре» есть патроны. Хочешь застрелиться — пожалуйста. А пока прощай.
* * *
Сквозь красный туман.
Иван не помнил, как добрался до Восстания, не помнил, как прошел патрули — но как-то прошел, значит, говорил и называл пароль? Наверное. Боль отпустила его только, когда он добрался до своих вещей и забросил в рот сразу четыре таблетки бенальгина. Разжевал. Рот наполнился анальгетиковой горечью.
Черт, ведь берег же на черный день, подумал Иван. А сейчас какой? Белый что ли?
Белый-белый день, блин.
Бок онемел. В позвоночник словно загнали металлическую трубу.
В туннеле опять начали стрелять и кричать «ура!». Победители. На станции пахло кровью и перегаром.
Иван огляделся.
Пашки не было. Один Солоха сидит со своей неизменной книжкой и смотрит на Ивана сквозь очки. Невозмутимый. И наплевать ему на всеобщее празднование.
Иван кивнул на груду металлических пластин, плавно изогнутых, словно по живому телу. Штук двадцать, не меньше. Если не больше.
— Это что?
Солоха махнул рукой.
— Да придурки ополченцы. Им броники выдали, а они повынимали оттуда пластины — мол, носить тяжело. Ну не идиоты?
— Ага, — Иван кивнул. Расстегнул куртку, бросил на платформу, начал разматывать бинты. Теперь бы перетянуть как следует… Посмотрел на Солоху. — Поможешь мне?
* * *
Мемов разглядывал Ивана с интересом. Спокойно. Почему-то Иван был уверен, что сказанное им заденет генерала, сломает эту спокойную маску вождя и покровителя.
Куда там. Обломайся, Иван.
— Значит, ты все знаешь? — генерал кивнул. — Так даже проще.
— Что проще?
Пауза. Генерал смотрел на него — словно видел насквозь.
— Выбирай, Иван, — сказал Мемов, наклонился к нему. — Или чтобы ничего не было или чтобы все было. Выбор только за тобой. Это называется «свобода». Новое слово в твоем лексиконе, верно?
— Пожалуй, — Иван смотрел и злился.
— Тогда слушай.
Если выберешь «ничего не было» — ты все забываешь, все остается на своих местах, ты возвращаешься на Василеостровскую, женишься на прекрасной женщине, растишь с ней детей. Если выберешь «чтобы все было»… тогда, — Мемов спокойно посмотрел на Ивана, — ты должен идти со мной. Мне нужны такие люди, как ты.
Что тебя больше интересует, будущее или прошлое, Иван?
— Вы убили Ефиминюка.
— Я? — Мемов поднял брови. — Зачем?
— Тогда кто?
Генерал поморщился.
— Мы углубляемся в мелочи, Иван. Времени мало. Решай быстрее. Ты с нами или без нас?
— Я сам по себе, — сказал Иван.
— Это онанизм, а не жизненная позиция, — Мемов уже смотрел без улыбки. Страшные, светлые глаза, зрачки наколоты спицей. — В последний раз спрашиваю — из уважения к тебе, Иван… Ты — со мной?
Вопрос.
Пауза.
Ответ.
— Нет, — сказал Иван. — Я по старинке, товарищ генерал — со своей будущей женой. Извините.
Непробиваемая маска Мемова наконец треснула.
— Брось, Иван! Мы здесь не словами играем, а жизнями.
— Точно. Значит, вы хотите прямого ответа? — Иван вдруг улыбнулся. — Хорошо. Сейчас вы его получите. Но сначала я хочу знать — зачем все это было? Эта кража, это убийство? Эта война, наконец?
— Все хотят объяснений.
— Я хочу понимать. Вам ведь нужен помощник, а не кукла на ниточках, верно?
