Монах понимал это и без моих подсказок. Уверен, он успел в ещё более короткое время просчитать ситуацию и гораздо доскональнее продумать мелочи, поэтому говорить что-то кроме того что я уже сказал, не имело смысла. Он согласно со мной кивнул головой и коротко сказал:
— Ты прав. Давай перенесём его отсюда.
Он взял его сумку я автомат, после подхватили тяжелое безвольное тело подмышки и в несколько приёмов перетащили под укрытие проступающих вдалеке из тумана развалин.
Поваленные железобетонные плиты, расположенные полукругом под которыми мы остановились, походили на массивные надолбы против бронетехники и представляли надёжную защиту практически от любой напасти. Пожалуй, кроме дождя ветра и нечаянного солнца, что могло проступить в любую минуту из-за туч и вдарить с такой силой, будто и не заходило никогда.
— Хорошо, что это была пума, — тяжело пыхтя от натуги, сказал Монах, пристраивая Андрея спиной к стене.
— Почему? — Выравнивая дыхание, спросил я.
— Львы охотятся группой.
Да уж нечего сказать.
Монах вышел проследить путь продвижения наёмников и заодно узнать, насколько велик между нашими группами отрыв. Обещал вернуться через час максимум полтора и уже отсутствовал больше двух. Я начал волноваться, хотя и понимал, что его задержка обоснована. Не стал бы он впустую тратить время на любование видами и самосозерцание. Если он не укладывался в отведённые им же временные рамки, значит, так было нужно. Я сидел и терпеливо ждал.
Сначала я проверил оружие Андрея. Автомат за исключением изведённого как я сумел убедиться раньше шомпола для чистки ствола и небольших скорее этетических повреждений приклада — трещины и нескольких глубоких царапин, был в полном порядке. Винторез пострадал серьёзнее. Механизм действовал безотказно, а вот оптика разлетелась вдребезги.
Досадно!
Лично я очень рассчитывал на возможность истребления противника на дистанции и при том беззвучно. Теперь это было затруднительно. Без надёжной оптики винторез для этих целей практически бесполезен, если нет достаточного опыта работы с ним.
Ладно. Разберёмся.
Монах всё не возвращался.
Время близилось к полдню. Я решил заняться приготовлением ужина.
Заблаговременно срезанный с позвоночника пумы кусок мяса бросил в оставленный Монахом котелок залил водой и поставил на огонь. Моей походной горелки для этих целей, конечно, не хватило, я разжёг небольшой костерок, из обломков мебели найденных в одной из квартир стоящего рядом дома.
Удалятся далеко, я не рисковал, к тому же дохлую кошку уже вовсю облепили крысы. Скоро появятся и другие падальщики гораздо крупнее и агрессивнее. Зная повадки, этих тварей я знал, что пока от кошки не останется ничего кроме костей они не рискнут даже близко подойти к месту, излучающему запах человека, на это может отважиться только сильный и безумно проголодавшийся зверь, как и случилось в нашем случае.
Однако рисковать безопасностью и главное жизнью Андрея я не мог, и в своих поисках не отвлекался не на минуту, хоть мы и нашли убежище на приличном от побоища расстоянии. На всякий случай я аккуратно разобрал одну из трёх оставшихся у меня ракетниц, просыпал порошок магния фосфора и металлической крошки по широкой дуге у входа в наш импровизированный опорный пункт. Резкий запах химикатов должен был стать достаточно надёжным барьером для охотников за лёгкой добычей в моё недолгое отсутствие.
Слава богу, ничего страшного не произошло.
Когда бульон закипел, я добавил полгорсти соли. Попробовал. Кошка на вкус была не хуже барсука. За минуту до готовности снял котелок с огня, бросил в варево предварительно мелко нарванной молодой крапивы и закрыл его крышкой.
— Готово?
— Да, — ответил я, нисколько не удивляясь вопросу, и не до конца понимая, кто его задал.
Поняв, кто подал голос, резко обернулся и облегчённо с искренней улыбкой расползшейся на всё моё лицо, выдохнул и с радостью сказал:
— Присаживайся к столу бродяга! — Хотя разуметься никакого стола не было и в помине. — Проголодался?
Андрей хоть и бледный, но как всегда улыбающийся сидел, прижавшись спиной к бетонной плите, и во все глаза смотрел на меня.
— Как всегда. Где Монах?
— Скоро подойдёт.
— Тогда подождём? — С надеждой, что я не соглашусь, спросил он.
— Заткнись и жри!
— Есть! — С готовностью отрапортовал он, и попытался приподнять раненную руку, чтобы отдать честь. Скривился от боли, но совладал с собой и рассмеялся.
Я засмеялся в ответ, отрезал ему внушительный кусок мяса и налил в миску через край бульона.
— А хлеб есть? — Спросил он.
— Кончился.
— И так сойдёт.
Близился вечер, а Монах так и не появился. Моё беспокойство перерастало в тревогу. Что могло произойти? По здравом суждении всё что угодно. Основной вопрос заключался в другом, что конкретно делать мне, если Монах не объявится в ближайшее время? Как быть с Андреем?
Выглядел он не лучшим образом. После обеда он некоторое время бодрился и предлагал идти за Монахом, утверждая, что справиться с дюжиной наёмников одной левой, а последнего тринадцатого поможет прибить мне, когда уложит своих. Словом хорохорился вовсю и пытался хохмить, что выглядело слишком натянуто. Думаю, сказывалось действие наркотика и выброса адреналина, даже последствие болевого шока не сразу заставили его умолкнуть. Но постепенно его болтовня становилась всё более отрывочной и бессвязной. И вскоре видимо сам не заметив как, он погрузился в тревожный поверхностный сон, в котором, он часто всхлипывал и постанывал как маленький мальчик после долгого плача. Тогда он инстинктивно подтягивал к животу изувеченную руку, открывал ненадолго ничего невидящие глаза и опять проваливался в беспокойное беспамятство.
Я подошел к нему и ослабил на двадцать секунд петлю ремня, восстанавливая кровоток, после чего затянул подручный жгут заново. Пристально всмотрелся в лицо Андрея, чувствуя острое чувство вины по отношению к этому большому по ошибке оказавшемуся здесь ребёнку. Хотя если разобраться в чём я был перед ним виноват. Он ка ни крути взрослый человек, а никакой не ребёнок. Опытный боец. Егерь, в конце концов. Ходить по краю, каждодневно рисковать своей жизнью это его работа, которую он сам для себя выбрал, и никто его не принуждал брать в руки автомат и искать себе не самой лёгкой смерти на запутанных улицах старого полуразрушенного города.
Всё верно.
Всё так.
Верно ли? Так ли?
Не знаю.
Правда, не знаю. Без обиняков.
