– Я понимаю по-русски. Гони!
Костя дал еще короткую очередь из пулемета, стреляя впереди себя, и газанул, срываясь с места. Все это заняло секунды, и пока фашисты не опомнились, он поспешил убраться. Главное теперь было придерживать меч, чтобы тот не соскользнул, пока они будут мчаться по улицам. Но клинок будто прилип к ногам, словно понимая – больше его никто не напоит, и только в этих руках он будет набирать силу. Меч Войны не должен забывать вкус крови, а именно это оружие когда-то пило ее вдоволь, начиная от киммерийской эпохи и заканчивая скифскими временами. Правда первые ему поклонялись, и приносили жертвы, а вторые просто повергали своих врагов. Меч понятно не обладал сознанием, но его поле было настолько мощным, что пули хоть и свистели рядом, но в беглецов не попадали, как и в колесо.
Понимая, что форы у них, не так и много, Костя давил на газ, и старался быстрее доехать, до первого поворота, от которого начинались узкие отрезки путей отхода. За спиной уже заводились мотоциклы, и машины – погоня, только начиналась.
Константин чувствовал себя несколько странно, ему казалось, что такое уже было. Вот так же плотно прижималась сзади вырванная из рук врагов, его соплеменница, так же гневно поблескивал меч, едва ли не дергаясь от возмущения, что они убегают. Только в тот раз под ними был гнедой жеребец, а рядом свистели не пули, а стрелы, и сзади вместо рева моторов и стрельбы, слышался топот и улюлюканье.
Они завернули в первый поворот, затем проскочили по тропинке между заборами, и пронеслись до середины другой улочки, где, в виде сгоревшего дома, имелся сквозной проезд на следующую. Преследователи явно отстали, и Костя поспешил разыскать проезд, на ту улочку, где стоял брошенный дом, и где в сарае он оставил свои вещи. Но вот уже и оно, то выручившее его, подворье, капитан не стал сбавлять ход, и подвел мотоцикл на скорости, к самой двери. Подхватив меч, и пулемет, Костя слез, и коротко бросил:
– Быстро! Заходим!
Эльза молча, повиновалась, а едва они оказались внутри, Костя продолжил:
– Сейчас я разденусь, а ты сразу же натянешь это на себя, ясно?
– Да. Спасибо что спас. Меня Лизой зовут.
– А я Костя. Так ты не немка?
– Немка, но советская.
– Понятно.
Костя первым делом положил меч в футляр, а потом принялся раздеваться. Быстро снял плащ, китель и рубашку, затем разулся и стянул штаны, отдал все это девушке, со словами:
– Чего ждешь?
Она почему-то мялась, отводя глаза, от его мускулистого тела, хотя то и дело, вновь бросала взгляд на грудь и бицепсы, стараясь не смотреть ниже пояса. Косте только сейчас что в советских разведшколах, курсанток не учили искусству соблазна и умению раскрепощаться, и она, несмотря на всю свою смелость, просто смущается. Но ему сейчас было не до подобных глупостей.
Он подошел к Лизе, взял ее лицо обеими руками, и приподнял, заставляя неотрывно смотреть себе в глаза, и, умело снял с нее, лохмотья, оставшиеся от когда-то накрахмаленной и отутюженной рубашки. Затем так же, не отводя взгляда, избавил ее от остатков юбки, и, не выдержав, быстро прижал к себе и поцеловал ее в пересохшие губы. И одновременно с этим накинул на нее снятую с себя рубаху, сам застегнул и закатал рукава.
– Дальше сама – хрипло проговорил он, понимая, что ему лучше отойти и одеться. – Остатки рубашки пусти на портянки, а куски юбки запихай в носки сапог.
Костя отошел, быстро разворошив сено, и принялся надевать свою форму, и обувать ботинки. По мере того, как он одевался, изумление девушки росло на глазах, и наконец, она не выдержав, спросила:
– Костя, а ты кто?
– Десантник – просто ответил он – но потом все вопросы. Одежда великовата, но другой нет – побудешь пока в этой.
– Хорошо. Дай воды. – Глянув на флягу, попросила девушка.
– Прости, не подумал…. Сейчас.
Он снял флягу, открутил крышку и протянул ей. Она жадно припала к горлышку, и не в силах оторваться выпила всю остававшуюся воду.
– Ой, я не смогла остановиться…
– Ничего, при случае пополним, да у меня и запас имеется. – Возвращая флягу на место, проговорил он, и принялся при помощи обрывков строп, помогать ей, закрепить большую на нее форму полковника.
Кое-как подвязав штаны, подвернув брючины и рукава, он посмотрел на часы, и буркнул:
– А теперь, давай теперь быстро уматывать…
Переодевшись, и подхватив оружие, они выскочили из сарая, и вновь вскочив на мотоцикл, помчались к лесу, а поселок уже гудел как растревоженный улей, и помимо всего прочего, им надо было не только уйти от преследования, но и увести немцев в определенную сторону.
* * *
Следуя приказу капитана, десантники, вместе с красноармейцами, отбежали метров с двести, и остановились. А пока была возможность делать это под прикрытием, переоделись в свою форму. Надев комплекты защиты, распределили свое личное оружие, за спиной, так чтобы не мешало, вооружились трофейным, рассовав боеприпасы так, чтобы не попутать в экстренной ситуации, и стали в ряд. Неожиданно в их руках, будто из воздуха появились голубые береты, и они, сняв каски, надели их. Емеля стал вначале строя, браво вытянулся и скомандовал:
– Смирно! Равнение на наших боевых товарищей! Отдать честь!
Десантники все как один вытянулись, и приложили руки к головам. А потом троекратно, в полголоса, прокричали:
– Ура! Ура! Ура!
– Ребят, да вы чего? – Увидев слезы на глазах недавних товарищей, воскликнул Ванек.
Но те, молча, подошли, и, обняв каждого по очереди, снова отдали честь, потом приложили руки к груди, и поклонились, чем ввергли пятерку красноармейцев, вообще в полное непонимание.
– Ну давайте братаны…
– Может, еще свидимся…
– Это вряд ли.
– Зря не рискуйте…
– Удачи вам хлопцы, что бы вы там не задумали.
– Бывайте.
Красноармейцы, так и не успели ничего спросить, потому что десантники, вновь сменив береты на каски, растянувшись цепью, побежали в направлении известном только им одним.
– Кто они все-таки такие? – Задумчиво спросил Егор. – Нет у нас вроде бы таких войск, с такой экипировкой…
– Это была помощь с неба – вполне серьезно, ответил ему майор Наливайко, – в прямом смысле слова. Ну все, хватит филонить, наше задание еще далеко не кончилось – собрались все, и вперед!
Разделившись группки бойцов стали продвигаться глубже в лес. Одни путано, и маскируя следы, другие наоборот, оставляя четкие и видимые следы, чтобы немцы смогли их легко обнаружить, а на случай если прибудут егеря с собаками, они, бросили немецкую форму, и те уж явно должны были взять след.
